Лалангамена

Теория Уробороса

24 Май 2017 No Comments

автор: Андрей Христофороврубрика: Проза Все произведения: Андрей Христофоров

Предисловие

Вечер — он везде разный, но в Траске он был по-особенному загадочным и таинственным: нежно-жёлтый свет газовых фонарей, слабо освещающий каменную брусчатку вечно зелёного парка, рядом в таверне весело галдели только что закончившие работу на заводе орки и люди, попивая нежную и полусладкую эльфийскую медовуху из вереска, ели свежие пироги с яблоками. И только ведьме-домохозяйке Алисе сейчас было не до веселья и выпивки. Она лежала на тротуарной плитке в луже своей крови, а из её головы торчал топор. Она была мертва. Вокруг суетились случайные прохожие, газетчики, полиция и медики, а в отдалении стояли двое.

— Что делать будем, Герман? — спросил гном.

— Не знаю, Фарид. Я уже послал за детективом в агентство «Лилиеталь», но, похоже, он задерживается, — ответил эльф. Сзади послышались тяжёлые шаги. — А вот, похоже, и он.

И правда, это был он. Детектив был одет в длинное чёрно-коричневое пальто, из-под которого была видна аккуратная синяя рубашка, заправленная в штаны из грубой мешковины, на руках у него были перчатки, ноги покрывали кожаные ботинки со стальными вставками. Из общей массы его выделяли пепельные волосы, аккуратненькие очки и своеобразная походка.

— Здравствуйте, Леонардо, — поприветствовал его Герман, пожимая руку мужчины.

— Труп не трогали? — спросил Леонардо, склоняясь над женщиной и вытягивая руку, в которой горел бледно-лиловый огонёк.

— Что вы делает? — возмутился Фарид.

— Впитываю информацию из посмертной ауры.

— Но это уже сделали наши эксперты!

— Мне тоже нужна информация. Итак, погибшую звали Алиса Д’Лакруа, тридцать два года, работала в крупной монополистической компании своего мужа, лорда Зигмунда Д’Лакруа, который скончался по естественным причинам год назад, оставив всё своё состояние жене и детям. В последнее время убитая занималась боевой магией, незадолго до смерти была изнасилована.

— Потрясающе! — воскликнул Фарид.

— Так. Топор я забираю для досконального изучения, — сказал Леонардо, вытаскивая топор из головы и помещая его в заплечную сумку.

Распрощавшись, он направился в парк.

— Герман, а он точно тот, кто нам нужен?

— Вне всякого сомнения, Фарид. Он нам подходит. Пакуйте труп и вызовите чистильщиков!

Скрипя колёсами, к месту преступления подкатил катафалк, куда загрузили бездыханное тело Алисы.

С того вечера Германа и Фарида больше не видели.

Глава первая

Утро не задалось вообще: проснулся я в полдень, ближе к обеду, вставая, наступил на своего чёрного домашнего котика Нярона, затем, проходя под стремянкой (надо закончить этот чёртов ремонт), пнул пустое ведро, и оно разбило зеркало. Еле доковыляв до ванной комнаты, я взглянул на себя в зеркало. Ужас: лицо бледное, под глазами огромные мешки, недельная небритость, волосы в разные стороны, зрачки мутные, а всё из-за моего начальника Роя… Вызвал меня посреди ночи и говорит: «Недавно возле парка на аллее имени пресвятого Эрена была убита ведьма. Иди и разберись с этим. БЫСТРО!!!». Леонардо — то, Леонардо — сё. ДОСТАЛ!!! Может, прислушаться к людям и правда уйти от этого скряги? Вот закончу это дело и уйду на покой. Ведь именно из-за работы я поссорился с Кэрэлайн.

Но давайте вернёмся к расследованию. Умывшись и нацепив очки, я направился обратно в комнату разбираться с орудием убийства. Жаль, нельзя считывать ауру с неодушевлённых предметов… Это упростило бы мне задачу в разы.

После тщательного осмотра я откинулся в кресле и закурил дешёвую, но довольно хорошую сигару, сопоставляя имеющиеся у меня догадки с реальными фактами: Алису прикончили тяжёлым орочьим топором для разделки мяса, но сами орки отпадают, так как рукоять была приспособлена для человеческой ладони. Такие топоры в этом городе изготавливают только две мастерские: лавка Хоэнхайма и оружейная Николоса. Начнём с Николоса.

Затушив сигару в пепельнице, я отряхнул штаны, нацепил слегка мятую и потускневшую рубашку, свой затасканный плащ и ботинки, закинул на спину сумку с топором и пулей выскочил из квартиры, не забыв закрыть за собой дверь.

День оказался довольно жарким, но в то же время свежим, несмотря на то, что в Траске сосредоточено семьдесят пять процентов всех заводов Микарской империи. Повинуясь жалобным завываниям своего желудка, я заглянул в знакомую кофейню, и за чисто символическую цену в три микарские лиры я приобрёл пару булочек с вишней и пузырёк лёгкого яблочного сидра. Присев за свободный столик, я начал вдумчиво поглощать свой ранний обед или поздний завтрак, не суть.

Подкрепившись, я вернулся к своему изначальному курсу, и уже через четверть часа я был в богатом районе Траска. От других районов его отличали необычайно красивые, дорого украшенные дома и лавочки, а также то, что на самые обычные товары здесь чертовски сильно заламывали цены. Лавочка Николоса находилась в самом центре этого оплота буржуазии. Отворив дверь, я оказался в длинной, богато отделанной зале, на стенах которой висело великое множество мечей, клинков, кинжалов, алебард, картечников и топоров разной масти. Вдоль стен тянулся прилавок из адски дорогого нефритового дерева, за которым стоял тощий эльф и маялся от безделья всякой всячиной. При моём появлении он вытянулся во весь свой двухметровый рост и начал тараторить заранее заготовленный тест:

— Здравствуйте! Чем я могу вам помочь?

— Позови мне господина Николоса — владельца этого заведения, — при этих словах весь его запал пропал, а вместо него появился лёгкий страх.

— Можно поинтересоваться, как вас представить?

— Скажи, что это Леонардо из агентства «Лилиенталь».

— Подождите секунду, — сказал он и с невероятной прытью ускакал в служебное помещение.

Через пять минут дверь открылась, и в проёме появился орк солидного вида в дорогущем костюме.

— Здравствуй, Леонардо, — он протянул мне руку, и я с удовольствием пожал его необъятную ладонь. — Каким судьбами к нам в магазинчик?

— Про Алису Д’Лакруа слышал?

— Да. Читал в утреннем номере газеты. А что?

— Мне поручили расследование причин её смерти, и я вот что хотел спросить, — в это время я начал доставать топор из сумки, — не твоя ли это работа?

— Я никого не убивал! — начал он отнекиваться и картинно размахивать руками. — Как ты мог так подумать?!

— Да нет же! Я про топор!

— А… — с нескрываемым интересом он взял у меня из рук топор и начал его вертеть, выискивая какие-то мелочи, потом с лживой досадой вернул мне его обратно. — Прости, но этот топор не моей работы. Ещё раз прости…

— Ничего, ничего! По крайней мере, повидал старого друга.

— Взаимно. Заходи, если оружие понадобится — скидочку сделаем, — он лукаво улыбнулся. Лукаво, но искренно.

— Обязательно зайду! До скорой встречи.

Преисполненный надежд, я направился из элитного района, где предприимчивый Николас основал своё дело, на центральный рынок Траска. Там построил свою кузницу Хоэнхайм — моя последняя надежда.

На рынке, впрочем, как и всегда, было людно и шумно. Неподалёку галдела небольшая толпа пожилых дам, пытаясь сообщить всему рынку, что именно этот мясник, взвешивая вырезку, накрутил им лишние семьдесят граммов, — следовательно, хочет нажиться на их старости. С этим пусть разбираются местные законники, а мне пока не до этого.

Но и на этом все странности рынка не окончились! Метрах в пятистах, напротив лавки со сладостями, стоял тощий до невозможности азиат и, направив на торговца картечник, что-то нервно требовал. Выручку, наверное, грабитель узкоглазый! Не сводя глаз с азиата, я начал менять своё направление, судорожно думая, что мне делать. Если я начну строить из себя законника, коим не являюсь, то он может пристрелить торговца и убежать, а мне потом влепят срок за соучастие. Так что это не подходит. Всё гениально просто и наоборот, стоит лишь посмотреть по сторонам. Рядом со сладостями продавали мебель: столы, кресла, стулья… Табуреты. План родился сам собой.

Перейдя с шага на бег, я начал набирать скорость, и тут меня увидел торговец, а точнее торговка, и начал всячески отвлекать азиата на себя. Воспользовавшись этим, я на бегу схватил небольшой табурет и, не останавливаясь, со всего замаха заехал разбойнику по загривку. Загривок оказался прочным, но, так или иначе, грабитель рухнул на землю, выронив из рук картечник. Подобрав оружие, я чуть со смеху не помер — это был однозарядный деленжер самого худшего качества, которое я только видел. Такие дешёвки при первом же выстреле взрываются, отрывая стрелку руку, калеча лицо, выбивая глаза и так далее.

— Спасибо вам, у меня чуть сердце в пятки не ушло! Как я могу отблагодарить вас?

— Спасибо, но мне ничего не надо. Советую вам позвать стражу. Всего доброго.

Ну и денёк! Ладно, надо идти дальше, а с этим пусть разбираются вон те шарообразные стражники, что только что подоспели и чертовски недовольны тем, что не удастся погеройствовать. Деленжер я выбрасывать не стал, а решил его отнести Хоэнхайму на переделку, а может, и на переплавку…

Пройдя ещё несколько прилавков, я свернул за угол и оказался перед объёмистым зданием, окрашенным в цвет свернувшейся крови, на крыльце сидел и грустил Кальцефер — подмастерье Хоэнхайма и его пасынок.

— Здраствуй, Кальцефер, — сказал я, подходя ближе.

— Здравствуйте, господин Леонардо, — ответил он, подняв на меня голубые глаза, полные слёз; его белокурые волосы были слегка растрёпаны, но выглядело это пристойно.

— Что случилось? Расскажи.

— Анабель… Она… Она меня бросила, — выдавил он и начал рыдать с новой силой.

В полной растерянности я присел рядом и начал глазеть по сторонам.

— Кальцефер, что же ты так убиваешься? Ты же так никогда не убьёшься!

— Не смешно, — огрызнулся он.

— А кто смеётся? Меня тоже часто покидали особы женского пола, и что? Вот что я тебе скажу, дружочек: если ты будешь оплакивать каждую разлуку, то ты можешь потерять ту настоящую любовь. Стоит только приглядеться!

— Вы правда так считаете?

— Я по себе знаю. Плакать о женщинах не стоит. Чисто между нами, — я склонился к его уху и перешёл на шёпот, — на твоём месте я бы пригляделся вон к той зеленщице, что торгует яблоками напротив, — сказал я, слегка указывая на небольшой прилавок с яблоками размером с мой кулак.

При моём жесте зеленщица смутилась и чуть не уронила лоток с мелочью.

— Вы уверены? — его глаза округлились, а слёзы высохли.

— Нет, но попробовать стоит. Если всё же решишься — купи мне яблок. Удачи, — похлопав его по плечу, я направился внутрь здания.

В помещении было адски жарко от множества печей, в которых вываривались вредные примеси из стали, благодаря чему она получалась намного крепче. Слышался глухой визг наковальни, по которой работал тяжёлым молотом высокий, широкоплечий и мускулистый Хоэнхайм — грозный и победоносный варбосс третьего полка войск специального назначения «Орда» в отставке.

При моём появлении его строгое лицо, изувеченное ужасными шрамами, приобрело дружелюбный вид и добродушную улыбку. Он положил заготовку в бочку с водой и начал подходить ко мне, вытирая серо-зелёные ладони о тряпицу.

— Здраствуй, Хоэнхайм.

— Здраствуй, старичок Леонардо! Ну давай, показывай, — засветился он энтузиазмом.

Его осведомлённости я даже не удивился. У варбосса уши везде.

Покрутив топор в руках, он, наконец, выдал то, что я и хотел услышать.

— Этот топор сделал Кальцефер.

— Ты не припомнишь, кому ты его продал?

— Конечно. Я продал его Якову — повару дома Д’Лакруа.

— Спасибо, брат… Всегда ты меня спасаешь! Ну, до скорого!

Когда я вышел, на месте Кальцефера стоял мешочек яблок.

И снова мне пришлось тащиться в элитный квартал, будь он неладен. Ненавижу я всю эту буржуазию. Но долг превыше всех антипатий, — правда, я не знаю, где именно находится резиденция семьи Д’Лакруа. Будем искать…

На фоне местной знати я смотрелся как захудалый бродяга с ближайшей помойки. Они и относились ко мне так же: старались не смотреть мне в глаза и пропускать мои вопросы мимо ушей. Да чтоб им филе из каркиноса комом в горле встало!

После полуторачасового блуждания я всё же набрёл на нужный мне особняк. Хоть и особняком это чудо архитектуры назвать было сложно: высоченная ограда метров пять, из крупного булыжника, за которой виднелись четыре конусообразные крыши башен. Входом в эту «крепость» служили громоздкие ворота с дверью для пеших гостей или прислуги… Скорее, второе… Подойдя поближе, я, как любой хорошо воспитанный человек, постучал, и тотчас в двери открылась этакая форточка, в которой замаячила рыжеволосая кучерявая голова дворецкого.

— Кто вы и зачем тревожите семью Д’Лакруа в такой скорбный час?

— Я детектив из частного агентства «Лилиенталь». Моё имя Леонардо.

— А… Господин Леонардо! Мне сообщили о вашем скором появлении, — сказал он, буквально захлопывая форточку.

Послышалось ровное щёлканье хорошо смазанных засовов и скрежет колесцовых замков. Только когда дверь открылась, я понял, насколько толстыми и тяжёлыми были ворота. Не знаю, как вам это обрисовать: представьте себе стандартную дверь без ручки. Представили? А теперь возьмите пять-семь таких дверей и поставьте их в ряд друг за другом, — вот примерно такой толщины и была эта махина, а тягал её крепкий парень славянской наружности в ОТУТЮЖЕННОМ донельзя тёмно-зелёном мундире.

— Добро пожаловать в резиденцию семьи Д’Лакруа. Я уже доложил о вашем приходе.

Великая сила — деньги. На стене в каморке дворецкого висел новёхонький триндозвон — изобретение славянских мастеров.

— Спасибо, уважаемый.

За стеной раскинулся поистине райский сад, полный благоухающих цветов и плодоносных деревьев, а в самом центре сада виднелся небольшой замок на манер средневековых… У богатых свои причуды.

Прогулочным шагом я дошёл до крыльца, где меня уже ждали горе-наследники.

— Добрый день, Леонардо. Разрешите представиться. Я — старший сын Гораций, а это мои братья — Альфонс, Генри и сестра Уинри. — Я вежливо поприветствовал и их. — Мы очень рады, что за дело о смерти нашей матери взялись именно вы!

— Сударь, давайте перейдём, собственно, к сути дела. Вы можете предоставить мне комнату и собрать всех, кто мог бы совершить такое злодеяние, и вы тоже приходите, — после моих слов на их лицах промелькнул мимолётный приступ ярости, но, благо, они понимали, что под подозрение попадали все без исключения.

Меня сопроводили в просторную комнату, перед входом в которую уже столпилось человек двадцать. Первым делом я отыскал какую-то свечку и, запалив её фитиль Болотным огоньком — заклинанием для считывания ауры, — поставил её на стол перед собой. Первой зашла Уинри.

— Так. Присаживайтесь и поднесите свою руку к огоньку.

Она опасливо присела в кресло напротив и трясущейся рукой прикоснулась к язычку пламени. От этого пламя на мгновение стало зелёным, а потом снова лиловым.

— Отлично. Итак, где вы были прошлой ночь?

— Спала в своей комнате.

— Кто может это подтвердить?

— Служанка Элизабет. Она помогала мне готовиться ко сну.

— У вас есть догадки, кто мог бы сотворить такое с вашей матерью?

— Нет, простите, но мне очень болезненна утрата родного человека, особенно мамы.

— Не беспокойтесь. Мы найдём виновника. Зовите следующего.

Эту же процедуру я повторил и с остальными. В общих чертах показания совпадают только у прислуги, и в том числе у повара Якова, чего нельзя сказать о квадриге наследников — их показания разнились слишком явно. Когда допрос окончился, я затушил свечку и потихоньку умыкнул её. С них не убудет, а мне экономия.

— Господин Леонардо! — окликнул меня один из дворецких, сновавших туда-сюда по коридору; в руках он держал небольшую шкатулку. — Это вам от лица семьи Д’Лакруа за вашу помощь.

В шкатулке лежала курительная трубка из кости ходока, украшенная многочисленными надписями на славянском наречии, и часы ручной работы из стали великолепного качества.

— Передай своим хозяевам, что я польщён, — ответил я, принимая дар.

Не за что меня благодарить. Пока не за что…

Солнце клонилось к закату, и от этого сад приобрёл особый золотистый оттенок, но мне было некогда любоваться этим пейзажем. На выходе я мельком посмотрел на дверной проём — там красовалось клеймо Хоэнхайма. Везде успел, чертяка.

По пути я встретил ту самую торговку сладостями с рынка. Оказалось, что мы соседи, и её зовут Майя.

— Так вы тот самый Леонардо из агентства скряги-Роя?..

— Да.

— И вам поручили расследовать убийство Алисы? — об этом, видимо, уже говорили во всеуслышание.

— Да, это так, — ответил я.

— Сложно, наверное… Ты приходи в гости — подслащу пилюлю. До скорого.

— До скорого.

Странно всё это, но я бы польщён таким вниманием.

Завалившись домой, я покормил Нярона и, кинув одежду подальше, упал спать.

Глава вторая

Впервые за всё то время, что я работаю в агентстве, мне удалось выспаться, и со свежей головой я принялся готовиться к походу на место работы Алисы и расспросам её сослуживцев. Взяв из шкатулки трубку, я затолкал туда ещё дедовский табачок, запалил его и с удовольствием затянулся. Да… Умел дедушка выбирать табак: крепкий, бодрящий и с преинтереснейшим привкусом. Не знал, что с годами табак, как и вино, становится только лучше. Продолжая наслаждаться вредной привычкой, я было потянулся за свечкой, но в дверь настырно постучали. Молча бранясь, я натянул рубашку и поплёлся к двери, в которую уже нервно тарабанили. Возле двери уже крутился Нярон, а это значило лишь одно — за дверью девушка. Открыв её, я в этом наглядно убедился: на пороге стояла Майя.

— Привет. Я тебя не разбудила? — поинтересовалась она тоном пай-девочки.

Меня это слегка насторожило.

— Нет. Я давно не сплю. Ты что-то хотела?

— Я хотела пригласить тебя в трактирчик. Ты ведь не завтракал?

Эти слова ввели меня в такой ступор, что я потерял дар речи на несколько секунд. Ишь какая прыткая! Ничего. Подыграем ей и посмотрим, что она от нас хочет.

— Ну так что?

— Я не против. Проходи, — она молча вошла в прихожую, а я притворил за нею дверь и направился в комнату за одеждой… и за свечкой… так… на всякий случай.

Одевшись, я вышел в прихожую и увидел, что Майя сидит на лавочке и гладит Нярона, а он, в свою очередь, тёрся о её ногу и мурлыкал. Это было ещё более странно, чем внезапное появление Майи. Обычно он не позволит незнакомцам гладить себя, а девушкам тем более на руки не давался. Всё это очень странно.

Всю дорогу до трактира я, как последний параноик, оглядывался по сторонам — не идёт ли кто следом, — но никого не было…

Придя в таверну, Майя усадила меня за стол, а сама куда-то испарилась под предлогом попудрить носик. Ох уж эти женщины — вечно чем-то в себе недовольны! Не понимаю я их, и всё тут!

От нечего делать я начал рассматривать всех входящих и выходящих. Не зря, как оказалось: среди новой партии посетителей особенно выделялись две фигуры в длинных балахонах с капюшонами. Они медленно и осторожно огляделись, а затем присели за соседний стол. Отшив подбежавшего разносчика напитков, они начали разговор вполголоса.

— Магистр! Зачем мы здесь? — спросило из-под первого капюшона.

— Успокойся, Робетс. Здесь безопасней, — прозвучал сиплый голос из-под второго капюшона.

Этот голос я узнаю из миллиона. Он принадлежит правой руке императора — Римусу Химичеву. Невольно я начал вслушиваться в их разговор.

— Какой у вас план, Магистр?

— Он прост: надо всего лишь найти недостающего человека. Брат Гораций уже приметил одного кандидата на роль убийцы императора Валерия III.

— Кто же этот счастливчик?

— Некий детектив Леонардо. Гораций уже начал загонять его в нашу ловушку, и ради этого он зарубил свою родную мать.

При этих словах меня обдало холодом, в голове воцарился настоящий ужас. Меня хотят использовать как козла отпущения, как марионетку в правительственных интригах! Спокойствие, только спокойствие. Надо слушать дальше.

— Магистр! Неужели вы хотите провести обряд возвращения Истинных Владык этого мира?!

— Совершенно верно! Но для этого нам нужен катализатор — человек с пепельными волосами и глазами разных оттенков красного. Леонардо подходит под эти критерии как нельзя лучше. Если всё пройдёт по плану, то весь мир падёт к нашим ногам! Вот, передай это письмо Магистру Юлию, пока я буду в отъезде. И проследи, чтобы Леонардо никуда не делся! Да воскреснут Короли!

— Да воскреснут Короли, Магистр.

Римус быстро встал и направился к выходу. Слегка подождав, к двери направился и Робертс. Это уже слишком! Забыв про Майю, я встал и последовал за ним.

Он шёл достаточно вальяжно, как будто ему сказали не письмо доставить, а пяти шахам наставить рогов с их гаремами… За одну ночь. Так что следить за ним было легко. Однако он часто оглядывался, благо, не заметил. В скором времени он свернул в безлюдный переулок, и я понял — пора!

Подобрав с земли камень потяжелее, треснул Робетса по капюшону что есть мочи. Сдавленно вскрикнув, он упал навзничь прямо в лужу нечистот. Похлопав его по карманам, я извлёк письмо со странным камешком ядовито-рыжего цвета. Развернув конверт, я извлёк аккуратно сложенный листок и прочёл ужаснувшие меня строки:

Приветствую вас, Магистр Юлий! Довожу до вашего сведенья, что последний и, по сути, самый важный ингредиент найден! Им станет Леонардо Д’Аманэ. На основании этой новости прошу Вас обеспечить благополучную поимку данного субъекта и доставку его в храм к сроку. С гонцом посылаю вам последнюю частицу Грешной пустоты. Искренне ваш, Химичев Римус. Да воскреснут Короли!

Поражённый таким поворотом событий, я оставил Робертса в луже, а письмо и камень оставил себе. Затем направился к Рою за помощью.

Агентство, как всегда, пустовало. Рой сидел у себя в офисе и скрупулёзно пересчитывал своё «состояние». При моём появлении он стал мрачнее тучи.

— Чего надо?! — рявкнул он.

— Господин Рой! За мной охотятся!

— Что за бред ты несёшь?

— Вот такой! — я передал ему письмо.

Прочитав письмо, он изменился в лице. Затем внезапно выхватил свой «Волхв» и выстрелил мне в плечо. От дикой боли, прокатившейся по всему телу, мои ноги подкосились, и я грохнулся на бревенчатый пол.

— Я бы с удовольствием пристрелил тебя прямо здесь и сейчас, но ты нам нужен живым, — последнее, что я увидел, была подошва сапога Роя, резко упавшая мне на лицо.

Как?! Как он посмел?! Этим действием он обратил против себя всю Империю! Он же предал свою родину… Хотя почему я решил, что он микарец? Внешне он больше походит на креанца, чем на микарца. Да и его странный говор… Но это не даёт ему права палить в честных людей направо и налево средь бела дня!!! Мне даже страшно об этом думать.

 

Пробуждение было ещё ужаснее: я лежал в сырой и затхлой тюремной камере, надо мной сопел ещё кто-то. Резким движением я буквально вылетел с кровати и уткнулся затылком в мокрую, поросшую мхом стену. Всё размыто, всё пахнет гнилью… Ужасно!!! Очки я так и не нашёл, поэтому пришлось мириться со всеми дефектами моего несчастного зрения. Самое страшное испытание — это ждать. Ждать, когда сам не знаешь, чего именно ты ждёшь, ждать и надеяться на лучшее, даже когда всё рушится к чертям собачьим, подобно песочному замку, осыпающемуся от лёгкого дуновения ветра. Ждать — это единственное, что мне осталось. Только ждать…

Вдруг сопение стихло, и на втором ярусе кто-то зашевелился. От страха я вжался голой спиной в угол зловонной темницы. С койки на пол прыгнула некая личность невысокого роста и худощавого телосложения. Повертев головой туда-сюда и увидав меня, она подскочила ко мне и, наклонившись, изрекла:

— Привет! А как тебя зовут?

— Леонардо, — сказал я, выбираясь из угла.

— Какое замечательное имя! А меня зовут Алисия или просто Лиса. Вот, держи свои очки.

С этими словами Лиса надела мне на нос мои блюдца. Мир сразу же приобрёл ясность. Передо мной стояла золотоволосая девчушка с чересчур детским личиком.

Походив по камере, я решил выглянуть наружу и хоть как-то сориентироваться, но вместо этого получил дубинкой в лобешник с такой силой, что отлетел на добрые три шага от решётки. В карцер зашёл орк-стражник и, пнув меня в бочину, вытряхнул моё тело в коридор, затем поднял и пинками погнал куда-то по огромной зале, вырезанной в гранитной скале.

По пути я насчитал, как минимум, ещё сотни три решётчатых дверей в камеры-кельи наподобие моей. Сколько же они напохищали?! Зала кончилась, и теперь мы шли по узкому, длинному коридору без поворотов и лишь с одной единственной дверью в конце…

За нею находилась ещё одна зала, только намного меньше. Посреди помещения стоял круглый стол, за которым сидели пятнадцать человек в капюшонах, скрывавших их лица. Меня усадили на свободное место.

— Братья! — раздалось из-под шестого от меня капюшона. — Разрешите представить вам плод наших экспериментов — Леонардо!

— Кто вы такие и что со мной сотворили?!

Один из них встал и снял капюшон. Под ним оказалось лицо Германа.

— Мы те, кто не забыл истинных владык этого мира. Мы те, кто карает нечестивых, мы — Гельминты!

— Успокойся, брат Герман! — рявкнул другой человек. Герман сел. — Позволь рассказать тебе о том, зачем ты здесь. Ты когда-нибудь задумывался о слабости жизни перед смертью? Вижу, что задумывался. А помнишь, как брат Рой прострелил тебе плечо?

С ужасом я схватился за левое плечо. И каково же было моё удивление, когда вместо кровоточащей раны я обнаружил розовый, как новорождённый поросёнок, рубец. Такой же рубец красовался в области над сердцем.

— Вот видите — ваши раны регенерируют с неимоверной быстротой.

— Это невозможно!

— Возможно. Но, увы и ах, возможно только с вами. Вы, можно сказать, совместимы с Королями Греха.

— С кем?

— Вы разве не слышали историю о Палеократе и семи Королях Греха? Тогда, братья, позвольте я поведаю Леонардо эту историю. В древние времена этим миром правили семь Королей, семь великих грешников — Глоттани, Прайд, Ласт, Энви, Грид, Слоу и Расс. Правили они достаточно жестоко. Они заставляли подданных чтить их, как богов, а всех неверных попросту казнили. Но вот однажды жители королевства взбунтовались, поставив себя выше Владык, и начали требовать их смерти. Но были и те, кто встал на их защиту. Так люди всех рас разделились на два лагеря — Гельминтов и Дендеров. Владыкам не нравились все эти распри, и они приняли отчаянное решение: они обратили всех Гельминтов в безжалостных существ с коллективным разумом, чудовищной силой и «сердцем Евы» вместо живого органа. Люди стали механическими куклами. Но среди них оказалось одно изделие-девиант — это был Палеократ. Он ужаснулся жестокости Владык и, сбежав, возглавил самую крупную атаку Дендеров, вошедшую в историю как «Бойня под Валгаллой». Обе фракции понесли огромные потери, но Владыки были схвачены и казнены. Их силы изверглись в мир и породили из себя самое страшное наказание для оставшихся в живых: в мир пришли семь смертных грехов — Обжорство, Гордыня, Похоть, Зависть, Жадность, Лень и Гнев.

— Ну, а я-то тут причём?

— В твоих жилах течёт кровь Палеократа…

— Завтра проведём обряд пробуждения. Увести его! — гаркнул Герман.

Меня подняли и повели обратно. Так я прямой потомок какого-то там Палеократа… Занятно…

— Знаешь, что они сделают на этом самом обряде? Они выстроят всех заключённых в виде особой пентаграммы и, поставив тебя в центр, начнут читать загадочные фолианты, взывая к предтечам…

Голос из-под маски орка был мне знаком. Не помня себя, я вырвался из его рук и, выхватив деревянную дубинку, висевшую у него на поясе, начал превращать его голову в кашу. Остановился только, когда Николас перестал брыкаться. Я убил его… Его кровь на моих руках…

Моё раскаяние прервал внезапный звук выстрелов из «Галила». Взяв дубинку, я осторожно начал подходить к двери. Звуки не стихали… Резко отворив дверь, я наткнулся на шесть дымящихся стволов «Галила».

— Кто-нибудь его знает? — спросил широкоплечий эльф, державший картечник.

— Я его знаю! Это Леонардо! — откуда-то из толпы выскочила эта маленькая Лиса и повисла у меня на шее.

— Тогда всё хорошо, — сказал эльф и убрал картечник от моего лица. — Я Меркуцио — скромный сапожник.

— Я, как уже было сказано, Леонардо — скромный детектив, — ответил я, и мы обменялись рукопожатием.

— Я считаю, что нам надо побыстрее уходить из этого места… ЛОЖИСЬ!

В этот момент за спиной застрекотали автоматические картечники «Обливион». Сорвавшись с места, я подхватил Лису на руки и побежал так быстро, как никогда не бегал. Страх гнал меня всё сильнее, подстёгивая пронзавшими мою спину пулями, раны от которых молниеносно затягивались…

— Сюда!!! Мы нашли выход в катакомбы гномов-контрабандистов! Эти тоннели должны вывести нас на поверхность! — кричал, срывая глотку, Меркуцио и одновременно пытался пристрелить ненавистного стрелка, давящего на гашетку картечника.

Люди, бежавшие впереди и рядом, падали один за другим, сражённые картечью, затем послышались взрывы, а я всё бежал и бежал, замыкая собой редевшую с каждым выстрелом толпу из ни в чём не повинных людей, которые всё падали и падали, засыпая навеки… И вот я уже вбегаю в нехилую такую пещеру, а тут меня за плечо хватает Меркуцио.

— Присмотри за ними. Прощай.

— Нет, Меркуцио! — закричал я, ставя Лису на землю и подбегая к нему. — Ты не обязан здесь погибать!!!

— Иди, сказал же! — он резко втолкнул меня в пещеру, и дыру завалило.

Всё стихло…

Вскочив на ноги, я отчаянно пытался разобрать завал, но всё без толку.

— Что же теперь? — спросил кто-то из толпы, нарушая гробовую тишину подземелий.

— Меркуцио хотел вывести нас отсюда. Так что давайте сделаем это во что бы это ни стало. Я не хочу, чтобы его жертва была напрасной.

На душе скребли кошки, а к горлу подступил гадкий и липкий комок горечи. С каждым шагом становилось всё холоднее и холоднее, что свидетельствовало о том факте, что выход уже близко. Вдруг на горизонте блеснул белый свет. Не сговариваясь, все двадцать выживших в этой бойне перешли с вялой походки на бодрый и резвый бег. Снаружи лежал снег. Взяв Лисию на руки, я двинулся вперёд. Снег противно жёг мои босые ноги, тело коченело под натиском сурового зимнего ветра, а лицо превратилось в ледяную маску, лишённую чувствительности. Из толпы то и дело выходили в разные стороны люди, и через четверть часа остались только я и Лиса, мурлыкающая какую-то песенку своим ангельским голоском, сидя на моей спине подобно маленькой обезьянке, вцепившейся в свою мать. Силы покинули меня окончательно, и я рухнул на жёсткий и колючий снег, проваливаясь в глубокий сон.

Глава третья

Какая всё же странная штука — сон. Живописные равнины, высокие горы, гарем красивых женщин, горы золота, — всё это может даровать нам сон. Но мой сон был полон боли, злобы и неразборчивого бормотания сотен людей. Я чувствовал каждого из них явственно и отчётливо, как собственные руки. Стоило мне только сосредоточиться на выслушивании их голосов, как гул сменился слаженным хором голосов разных возрастов.

— Помоги нам, Леонардо! — кричали они, срывая глотки в кровь.

Передо мной висело багровое марево.

— Но как?

— Отомсти за нас! За мужчин, женщин, детей и стариков — за всех, кого погубили Грешные Владыки!

— Кто вы?

— Мы — защитники Владык и их противники. Мы — Дендеры и Гельминты. Точнее то, что от них осталось.

— Но я же просто человек!

— Нет. Теперь ты Божественный механизм — одно из величайших творений Владык! В твоей груди бьётся идеальное «сердце Евы», усиленное стихийным кристаллом «Грешной пустоты».

— Но я так слаб…

— Мы дадим тебе силы для борьбы с этими отребьями. Прощай.

Меня будто выдернули из сна обратно в реальный мир. Комната. Темно. Тепло. Спокойно. Лиса спит на соседней койке, зябко кутаясь в одеяльце из овечки… Точнее из её шерсти. Ничего не понимая, я снова плюхнулся на подушку и уснул. Но на этот раз сновидений не было.

За окном сияло солнце, из-за двери тянулся вкусный запах свежесваренной похлёбки с мясом и овощами. Поднявшись на ноги, я, шатаясь, поплёлся к двери и уже занёс руку, чтобы её открыть, как вдруг заметил на фронтовой стороне ладони странную пентаграмму. Такая же красовалась и на второй руке. Вконец запутавшись, я вышел в коридор. На первом этаже сновал туда-сюда Кальцефер, подгоняемый Хоэнхаймом, на это всё скептически смотрела Лиса, сидя на маленьком диванчике рядом с окном. Сам Хоэнхайм расположился на кухне, кромсая мясницким топориком салатик.

— Господа хорошие! Пожалуйте к столу! — раздалось из кухни, и я решил не пропускать возможность набить пузо.

— Проснулся, как я погляжу, и выглядишь чуть лучше, чем человек после встречи с огромным валуном. Как самочувствие? — спросил Хоэнхайм, наливая похлёбку в миску и ставя её передо мной.

— Со мной всё нормально. Но мне всё же интересно, как мы с Лисой попали к тебе, и что эти гады со мной сотворили.

— Мы с Кальцефером нашли вас в трёх милях от города и привезли сюда, а насчёт того, что они с тобой сотворили… Как бы тебе объяснить… Они же, наверное, рассказывали тебе о Палеократе? Ну так вот это всё — чистейшая правда, и…

— Давай ближе к теме, — не сдержался я.

— Ты ведь обладал некой слабой магией наподобие «болотного огонька» или «нюхач»?

— Ну и что дальше?

— Теперь ты можешь намного больше, и эти пентаграммы тому подтверждение.

Я в недоумении уставился на руки, разглядывая пентаграммы. Они были нанесены чёрной краской, как татуировки на теле моряков.

— В каком это смысле?

— Теперь тебе подвластна стихия огня во всех её проявлениях: ты можешь одним прикосновением поджечь лист бумаги, заполнить всю кухню дымом, и так до бесконечности.

— Немыслимо! А можешь рассказать поподробнее о моих новых возможностях?

— К сожалению, я сам знаю чуть больше твоего… Ходят слухи, что у Гельминтов есть некий трактат или ещё какая-то книжка, с помощью которой они повторили опыт Грешных Владык, но достоверной информации нет.

— Очень жаль. Мне бы очень хотелось знать обо всём этом побольше…

— Я слышала, что они в скором времени собирались отчалить в Конкордию на коронацию нового короля. Там, наверное, будет весело! И торт будет! И сласти… — затараторила Лиса, опустошив миску.

— Лиса, а ты намного полезнее, чем я думал! — бодро сказал Хоэнхайм и потрепал её по волосам. — Наш корабль отправляется в Конкордию как раз сегодня! Я сейчас напишу капитану Хорниголду, и он возьмёт тебя на борт!

— У тебя есть собственный корабль? — спросил я, удивляясь.

— Нет, не у меня, а у Дендеров, — с улыбкой на лице сказал Хоэнхайм, доставая письменные принадлежности.

— Ты что, один из них? Из тех, кто мучал меня?!

— Нет! Мы пытаемся помешать им воскресить Владык и принести на землю хаос и разруху! — сказал он, не отрываясь от письма.

Кальцефер и Лиса уже ушли по своим делам, оставив миски в мойке.

Через полчаса письмо было готово, и, взяв его, я направился в порт. Погода нынче стояла ясная, солнце тысячью алмазов играло на свежем снегу, воздух пах свежестью, на домах висели украшения, почти на каждом углу пел рождественский хор…

Преисполненный хорошего настроения от скорого праздника рождества, я бодрой походкой пошёл по дорожке, но стоило мне пройти пару шагов, как настроение моё упало ниже ватерлинии. На стене ближайшего дома висела листовка с изображением меня во всей красе и незамысловатой надписью:

Внимание!!! Святой Инквизицией разыскивается особо опасный террорист и мошенник Леонардо Д’Аманэ (ударение на первую А). Вознаграждение — одиннадцать тысяч микарских лир.

«Просто превосходно! Теперь я ещё и особо опасный террорист! Мало того, так меня ещё и сама Святая Инквизиция ищет! О… Как мне это не нравится!»— промелькнуло у меня в голове, и примерно с такими вот мыслями я двинулся дальше. За мной увязались двое. По виду инквизиторы пятого ранга, не меньше!

— Эй! Парень! — крикнул один из них.

Не оборачиваясь, я помчался куда глаза глядят, избегая любых препятствий. Перепрыгивая сугробы и прилавки, расталкивая людей. Скоро я выбежал на пристань и, неудачно затормозив, кубарем полетел вниз с помоста. Ледяная вода окутала меня подобно тысячам игл, разом вонзившихся в тело, а воздух встал колом в лёгких. Я уже был готов потерять сознание, как вдруг кто-то схватил меня за шиворот и вытянул на борт судна.

— Где я? — спросил я, откашливаясь и жадно глотая морозный воздух.

— Ты на «Тёмном Аристократе», и, судя по письму от Хоэнхайма, ты — Леонардо. Ведь так?

Передо мной стоял крепкий, бородатый и широкий, как шкаф, человек.

— Д-д-д-да, — стуча зубами, сказал я.

— Тогда добро пожаловать! Меня зовут Андреас Хорниголд — капитан этой бригантины. Иди в каюту и согрейся. А вы, горе-матросы, ставьте паруса и поднимайте якорь! Мы идём в Конкордию!

В каюте было просторно, а в гамаке у стены лежали меч, картечник и письмо, адресованное мне.

Леонардо, мальчик мой, я надеюсь, что ты сможешь помочь нашему общему делу, и поэтому с этим письмом я посылаю тебе магострел и меч. С уважением, Хоэнхайм.

Конкордия встретила меня приветливой солнечной погодой и звонким смехом ребятни, игравшей на пристани в снежки.

— Ну, вот мы и дома, Леонардо! Советую тебе осмотреться, сходить в кабак или к куртизанкам, а я пока запасусь провизией и водой. До скорого!

Маршанк, так назывался этот город-порт, был довольно мрачным и, на мой взгляд, гниющим изнутри. На улицах в основном мелькали люди славянской наружности, но и орков с гномами и эльфами хватало. Возле стен в сугробах сидели попрошайки, но в основном это были старики. Мне даже захотелось вернуться в Траск, наплевав на всю эту облаву Святой Инквизиции. В чужой монастырь со своим уставом не ходят… Привыкну как-нибудь.

— Господин Леонардо? — окликнул меня приятный женский голосок.

Позади стояла вполне себе привлекательная девушка, одетая в мужской мундир красно-серых тонов, а рыжие кудряшки дополняли всю картину.

— Чем могу помочь?

— Граф Вамбольт приглашает вас к себе для важного разговора. Прошу следовать за мной, — сказала она и повела меня за собой.

Она вела себя как самый натуральный солдат. Ненавижу, когда девушки ломают себе жизнь подобным образом и идут в армию. Лучше бы она пошла актрисой в театр или танцовщицей в кабаре, но не в армию. Хотя… Страна разорена вследствие недавно начавшейся войны с Туманным Конгломератом, и такие отрядики из женщин-добровольцев не раз помогали основной армии, но всё же я это не одобряю. Однако, надо признать, мундир на ней смотрелся неплохо.

Через четверть часа наших блужданий по запорошённому снегом городу мы вышли на довольно большую и широкую площадь с некогда белыми, а сейчас посеревшими от времени и экскрементов птиц, статуями и монументами.

— Что это за место? — робко спросил я.

— Площадь памяти основателям этого города, — ответила она, сворачивая к неприметному серому особнячку в два этажа.

Дом графа не отличался особой роскошью, коей могли похвастаться микарские вельможи низшего порядка. На мой логичный вопрос: «А почему вы так бедно живёте?» — он отвечал довольно просто:

— Всё то богатство, что я когда-нибудь имел, я отдал на благо нашей армии в борьбе против захватчиков принцессы Амайи Торрес.

— Зачем вы меня сюда позвали?

— Я хочу, чтобы вы помогли нам достать из лагеря противника кое-какую вещь. Она находится в самом сердце лагеря и охраняется так, что там даже мышь не проскочит.

— Я не смогу провернуть это в одиночку! — воскликнул я.

— Успокойтесь, вы не будете одни. А сейчас предлагаю вам сесть за стол и разделить со мной этот скромный ужин.

Значит, они хотят, чтобы я сделал за них всю грязную работу?! Достать им какую-то вещь и, подобно верной собаке, вернуться обратно. Но я не собака, и они ни черта от меня не получат, пока я не пойму всей картины событий, в которую был вписан кистью неведомого художника-безумца. Ни за какие деньги мира! Да чтоб им пусто было!

После ужина меня определили в комнату на втором этаже, где я быстро попал в объятья Морфея.

Утром к дому графа подъехала повозка с девочкой-солдатиком на козлах и забрала меня на линию фронта. По дороге мы разговорились и оказалось, что под шкурой идеально выдрессированной армейской собачонки скрывается хрупкая девица с широким спектром интересов, которая пошла в армию, чтобы помочь своей семье не попасть в разряд дармоедов, которых в городе не любили ещё больше, чем принцессу Конгломерата. Скоро мы были в лагере армии Конкордии, где нас встретил некий генерал.

— Так это и есть тот самый наёмник из-за моря, о котором мне говорил Хорниголд? — спросил генерал, косясь на меня. — Ну тогда гоните его в лагерь противника и пусть выполняет свою часть сделки!

Никто ему не прекословил. Меня просто-напросто выперли из лагеря с условием того, что без вражеского языка я могу не возвращаться. Да больно надо!

Лес окутывал меня, подобно ночной тьме, не давая мне расслабить мои бедные нервы. Вдали показался вражеский лагерь и дежурившие рядом с его воротами солдаты. Вытащив из кобуры подаренный Хоэнхаймом картечник, я прицелился и выстрелил. Половина стены лагеря исчезла. В мою сторону побежали оторопевшие солдаты. Обнажив меч и спрятав картечник, я тоже побежал к ним навстречу. В итоге, перемолотив кучу изделий, я добрался до главного шалаша и уже собирался войти, но начавшийся мортирный обстрел со стороны моря помешал мне. Отовсюду повалили микарские солдаты с пулевиками «Обливион» и под началом, вы не поверите, Генри Д’Лакруа. Да-да — того самого Генри, главы семьи Лакруа, убившего свою мать. Увидев меня, они начали беспорядочно палить в мою сторону. Это уже ни в какие ворота!

Залетев в недавно подорванный шалаш, я увидел ошмётки языка и странную книгу, к которой огонь даже подступить не мог. Так вот что за предмет, о котором мне говорил Вамбольт!

«Надо хватать этот фолиант и валить от этих фанатиков. Но куда? Может, в Конгломерат?» — размышлял я, сидя в шалаше. Но вдруг прогремел очередной взрыв, и шалаш буквально снесло.

Пулей вылетев из развалившегося штаба, я побежал к лесу. За спиной стрекотали пулевики, рвались разрыв-шашки, в деревья втыкались метательные томагавки, и вот я уже лечу с обрыва в реку. Я спасся. Убедившись, что за мной нет хвоста, я вылез на берег и пошёл куда глаза глядят. Через три часа я вышел к границе Конкордии с Конгломератом и без труда её перешёл.

Глава четвёртая

Ночь нехотя уступала своё насиженное место утру нового дня, солнце с опаской карабкалось по небосводу, даря ещё спящему городу своё нежно-розовое сияние. Но в городе Кердан-Кей есть те, кто этому не рад. Одним из них был Леонардо. Это утро, как и множество других, началось с настойчивого стука птичьего клюва о стекло мансарды, в которой теперь и обитал наш герой. Это был голубь-почтальон с очередным контрактом на выполнение всякой грязной работы. Иногда Леонардо проклинал себя за то, что после исчезновения из Маршанка и его побега в Кердан-Кей, находящийся под контролем Туманного Конгломерата, он стал наёмником, берущимся за любую работу. Он, конечно, мог вступить в какую-нибудь военную либо торговую гильдию, но он хотел быть одиночкой, так как из-за него и так погибло много народу. Обругивая бедную птичку самой отборной бранью, которую только знал, Леонардо оглядел ужасный бардак, который он всё никак не мог убрать из-за разного рода дел, встал с постели и, поминутно запинаясь о шкафы и стулья, поплёлся к окну, в котором сидел голубь.

Здравствуйте, многоуважаемый господин Леонардо. Я достаточно часто слышал ваше имя в своих кругах. Также я слышал, что вы берётесь за любой заказ, не перечащий вашему собственному кодексу чести наёмника. Но, я думаю, вы заинтересуетесь моим заказом. Один богатый клерк по имени Флинт публично унизил мою дорогую и любимую жену Нинель, уличив её в порочных связях с другими мужчинами, а несколько дней спустя один из его прихвостней похитил нашу дорогую дочурку Алексию! Прошу, верните нам Алексию! Я заплачу, сколько скажете, только верните её нам целой и невредимой. С уважением, Андриан и Нинель Краун.

Леонардо до мозга костей ненавидел всю эту знать, но семья Краун показалась ему приятным исключением из общей массы ублюдков и продажных женщин. С тёплым чувством на душе Леонардо быстро начёркал положительный ответ и отправил его обратно тем же голубем. После этого он отрезал себе пару кусков вяленого мяса и налил немного славянкой пинты. «Всё это как-то странно… Похищать чужого ребёнка… И ради чего?.. Как-то это неправильно… Не по законам…» — рассуждал про себя Леонардо, жаря мясо прямо в руках. За те три года, что он здесь, люди подчинили себе некую часть магии, но она продолжала оставаться уделом редких счастливчиков, у которых с самого рождения есть склонность к ней. Плотно позавтракав, Леонардо начал искать свои вещи, раскиданные по всей комнате, и, найдя их, быстро оделся, вооружился и вышел на слегка заледеневшую от небольшого мороза улицу.

Сперва Леонардо по старой памяти решил ознакомиться со всеми подводными камнями, и для этого, зайдя в глухой переулок, он поднапрягся и призвал пару упырей.

— Следить, не привлекая внимания, за домом Флинта, — велел он.

— Слушаем и повинуемся, господин… — хором ответили упыри и ретировались, а наш протагонист отправился по более важным делам: давеча ему поступил заказ от одного профессора ботаники на доставку одного очень редкого растения за достойную плату.

Лавочка была непривычно пустой и тихой, а за прилавком скучала Мирида — единственный оружейник, которому Леонардо мог доверить не только картечники и магострел, но и свою жизнь.

— Привет, Мирида, — сказал Леонардо, входя в лавку.

— И тебе доброго здоровья, Лео.

— Заказ готов?

— Да, но пришлось слегка повозиться с этой дрянью. Не каждый же день мне поручают переделать магострел, да ещё и запретного типа… Пару раз тайные стражники Короля заглядывали, но всё обошлось.

— Сколько с меня?

— Ну, что ты… С друзей денег не беру, да и опыта я получила выше всяких ожиданий, так что просто бери и будь доволен моей работой. Может, в жёны меня возьмёшь… — тараторила она без умолку, ища футляр с картечниками. — А, вот, нашла. Пользуйся на здоровье, да смотри не обляпайся.

— Спасибо, сеструха, выручила старого анархиста, — сказал Леонардо, пряча картечники и уходя.

— Так что насчёт свадьбы? — спросила она вслед.

— Всё может когда-нибудь случиться раз, а может и не раз… — ответил он, уходя.

— Дурак! — крикнула Мирида и вернулась к чтению романтической поэзии.

А ведь что-то в этой эльфийке было не как обычно: может, необычно уложенные волосы или неестественно алые губы, — но голова у Леонардо была забита другим. Дальше по плану гордо шёл заказ ботаника Арчибальда с его цветком, название которого будто бы нарочно вылетело у Леонардо из головы, но он отчётливо помнил внешний вид этого цветка.

Раздобыв коня, Леонардо поскакал за пределы города в «проклятый» лес: там, по словам Арчибальда, и рос этот чудо-цветок. Чугунные подковы рысака гулко звенели по мощёной булыжником дороге, которая, на удивление нашего героя, была абсолютно пустой. Ни тебе повозок с товарами, ни бричек с приезжими, ни дилижансов, — абсолютно никого. Только зелёные по-летнему луга да редкие домики деревенских крестьян-земледельцев, что жили неподалёку. По мере приближения к лесу флора и фауна изменялись по своему виду, размеру и количеству. Леонардо это слегка настораживало, но заказ превыше всего. Привязав коня на границе леса, Лео пошлёпал по полу болотистой местности пешком. Местный пейзаж не радовал глаз даже видавшего виды Леонардо: практически полное отсутствие света, колючие сухие ветки, так и норовившие кольнуть в глаз или оцарапать лицо, безжизненные деревья, хлюпающая под ногами жижа доставляли дикий дискомфорт. Но вот вдали блеснул небольшой лучик света. Выйдя на, казалось бы, безжизненную поляну, Леонардо увидел круглый, по диаметру луча света, ковёр из сочно-зелёного мха, а посередине рос тот самый цветок. Пересадив цветок в небольшой горшочек, защищённый руной неприкосновенности, Леонардо положил его в заплечный мешок и собрался было уходить, но внезапно почувствовал на себе дыхание холодной стали.

— Встань и повернись! Медленно! — раздалось из-за спины.

Леонардо сделал всё, что ему велели. Перед ним стояли двое головорезов из гильдии «Шангас» — довольно известной гильдии амазонок на территории Туманного Конгломерата.

— Смотрите-ка, это же фаворит нашего мастера — Леонардо Д’Аманэ!

— Дамы, я понимаю — вам до мозга костей неприятно, что ваш мастер без ума от такого, как я, но это же не повод мешать мне работать!

— Мы просто хотим убить тебя, а когда это случится, мы займём твоё место! — с победоносным кличем амазонки обрушили на Лео свои мечи, но он, изловчившись, пустил им в глаза сноп ярких искр, что давало ему время на побег, коим он и воспользовался.

Амазонки не отставали, то и дело паля в Лео из «Галила». С этим надо было что-то делать.

Свернув с дороги, Леонардо помчался через вспаханные поля к Стонущему обрыву. Остановив лошадь у самого края, он поспешно вылез из седла и попытался убежать, но его настигли, и наёмнику ничего не оставалось, кроме как сдаться в лапы злобных амазонок.

— Добегался? — спросила та, что повыше. — Но теперь тебе некуда бежать!

— Ты сам себя загнал в ловушку! — поддержала её более низкая и широкая подружка.

— Это вы так думаете. Дамы. Кони. Мне было крайне приятно с вами пообщаться. Прощайте, — с этими словами он нарочито оступился и исчез в чернеющей пасти обрыва.

— Мы убили его… Мы убили Самого Леонардо Д’Аманэ! Нам все будут страшно завидовать! — заверещала высокая.

— Зато госпожа нас буквально изничтожит и закопает в саду, как неугодных, — возразила низенькая. — Предлагаю сказать, что мы его не видели и не знаем, где он.

— Курияма, да ты гений! — воскликнула высокая.

— Да нет, конечно же! Харухи, ну, вот сама подумай, какой из меня гений? — отпарировала Курияма. — Давай лучше поскорее вернёмся домой и выпьем за наш общий триумф. Заодно и новую лошадку приведём в конюшню, — предложила она.

Так они и сделали.

Леонардо висел на одном из выступов рядом с пещерой. Каково же было его удивление, когда в этой пещере он нашёл шайку воров-карманников, которые, к тому же, были весьма наслышаны о самом Леонардо.

— Господин, чем обязаны таким высоким визитом? — спросил предводитель шайки.

— Какой я вам господин? Я такой же, как и вы, внезаконник, но с большей магопроводной способностью, чем вы, вот и всё.

— Хорошо. Но, так или иначе, чем мы можем вам помочь?

— Братья, помогите мне вернуться в город, и я помогу вам выбраться из этой пещеры, — сказал Леонардо, взглядом указывая на стариков и раненых.

— Товарищи! — воззвал к народу предводитель. — Поможем же этому благородному человеку найти путь в этих запутанных катакомбах!

— Поправка, я не человек.

Катакомбы тянулись далеко в город и за его пределы. Этим часто пользовались воры, чтобы скрытно перемещаться по городу, а точнее под ним. В провожатые Леонардо дали слепого мальчика без имени, но все звали его Марк.

— Марк, ты действительно слеп? — спросил Леонардо, пытаясь не потерять мальчонку из поля зрения.

Марк остановился и, повернувшись лицом к Лео, снял истлевшую повязку с глаз. В скудном свете огненного шара Леонардо разглядел два глаза, затянутых мутно-серой пеленой.

— Прости…

— Ничего страшного. Я был таким, сколько себя помню. Господин, можно вопрос?

— Валяй.

— Я слышу звук горящего огня, но не чую запаха горелой тряпицы. Это один из ваших фокусов?

— Да, Марк, это огненный шар.

— Мы на месте, — сказал Марк и указал на лестницу.

— Спасибо. Передай своим, что я скоро вернусь.

На поверхности был день, и яркий солнечный свет больно слепил глаза. Леонардо стоял прямо напротив дома Арчибальда. Поднявшись на третий этаж, Леонардо постучал в нужную дверь.

— Кто там? — раздалось из-за двери.

— А кто там? — спросил Лео с насмешкой.

Послышался щелчок засова, и дверь открылась. На пороге стоял Арчибальд.

— У вас всё получилось? — спросил он, впуская Лео внутрь.

— Конечно. Но мне попытались помешать наёмники из «Шангаса», — сказал Лео, ставя горшок на стол.

— Наверное, вы потребуете больше…— начал было ботаник, но Лео осадил его жестом.

— По кодексу я не могу взять с вас больше оговорённого ранее. Так что с вас только девять тысяч.

— Деньги на столе, — сказал Арчибальд и унёс цветок к окну мансарды.

Забрав деньги, Лео предпочёл уйти, не прощаясь. Внизу его ждали стражи порядка.

— Леонардо Д’Аманэ, вы арестованы по подозрению в похищении Алексии Краун. Нам приказано изъять у вас всё оружие и сопроводить в участок, а затем в зал суда.

Лео не стал спорить и подчинился.

 

Ненавижу местные тюрьмы, да и тюрьмы в общем: тесно, сыро, грязно, бегают здоровые крысы, таская из угла в угол всякую дрянь. Ужас, одним словом. Меня определили в самую крепкую и «несбегаемую» камеру с толстыми стенами, герметичной дверью и замкнутой системой вентиляции, основанной на каком-то артефакте из «тёмной рощи». Несколько раз попробовав пробить стену огненным шаром, я понял, что это более чем бесполезно. И тут вдруг моё внимание привлекла маленькая мышка, которая шмыгала туда-сюда уже минут пять.

— Давайте думать логично, — начал я вслух. — Если есть мышь, значит, есть и норка, а если есть норка, то есть и выход на волю. Но как мне это проверить?

«Обратись… Обратись…» — послышалось в голове. Эта мысль меня очень удивила, но попробовать стоит. Нарисовав в подсознании маленькую рыжую мышку, я представил, как превращаюсь в неё. Тело приятно защипало, затем пришла дикая боль. Колени начали выгибаться в другую сторону, руки сжимались и превращались в лапки, кости хрустели по всему телу так, будто их крошили молотом, да и ощущения были такие же, кости черепа тоже испытывали довольно болезненные изменения, ломаясь и удлиняясь. Когда всё закончилось, я был уже полноценной, сформировавшейся мышкой с ярко-оранжевой шёрсткой. Теперь оставалось найти норку, куда можно было бы сбежать…

— Хэй! Ты заблудился? — послышалось позади.

— Да, я норку потерял… Помоги мне, — даже не сказал, а пропищал я теперь уже большой серой мыши, что стояла за спиной с зерном в лапах.

— Следуй за мной, малыш, — вильнув хвостом, она мгновенным движением переместила зерно в зубы и проворно побежала под койку.

Я последовал за нею.

Оказывается, под тюрьмой был настоящий мышиный город с множеством ходов, лазеек и всей остальной дребеденью. Я невольно начал оглядываться вокруг и чуть не потерял свою спасительницу в плотной куче других грызунов. Пройдя ещё немного, я почувствовал дуновение свежего ветра и, совершенно забыв про спасительницу, побрёл к источнику ветра. Вскоре я вышел на мощёную крупной брусчаткой улицу. Была уже ночь или поздний вечер. Забежав в тёмную подворотню, я начал процесс обратного превращения. Это было ещё болезненнее, чем обращаться в мышь. К тому же, после этого я чувствовал себя хуже выжатого лимона.

«Прости, мы должны были понять это раньше…» — опять раздалось в голове.

— Что понять? — спросил я в недоумении.

«То, что это действие, присущее элементалям воды, высосет из тебя все соки и причинит адскую боль. Прости. Это наша вина…»

Вот тут меня пробрало… Теперь всё понятно… Этого не было описано в трактате, который я буквально съел от корки до корки. Так, значит, для таких фокусов мне нужно найти элементаля воды, моего природного врага, и вобрать его силу в себя… Непростая работёнка.

— Ничего, — сказал я, — это не важно. Главное — мы сбежали из этой поганой тюрьмы. Теперь нам надо найти этот чёртов особняк Флинта и, наконец, окончить историю с ещё одним заказом, — сказал я, выходя из подворотни.

Не успел я сделать и трёх шагов, как наткнулся на одного из офицеров, что давеча задержали меня. В руках у него было отобранное у меня оружие.

— Постарайся больше не попадаться на глаза патрулям. Там ведь сейчас один молодняк… Не дай Господь ещё искалечишь бедняг, они ведь не знают, насколько ты опасен и одновременно важен для нашей бывшей принцессы.

— Не волнуйся, Антон, постараюсь, — сказал я, цепляя всё своё барахло на место.

Хороший он человек, понимающий, да вот только жалко, что работает в таком гадючнике как Кердан-Кейская тюрьма особого режима. Поблагодарив его за вещи, я пошёл прочь.

Отклика от посланного мною зова не было, и поэтому мне было сложно искать какие-либо зацепки к месту нахождения особняка. Без особой надежды я последний раз послал зов, и каково же было моё счастье, когда я смог различить слабый сигнал со стороны холмистой части города, где селились очень богатые люди. И как мне это самому в голову не пришло? Не став терять время, которого и так мало, я направился в Холмогорье, именно так назывался тот район…

С каждым шагом сигнал отклика крепчал, а дома богатели.

«До чего же я ненавижу всю эту знать, всех этих богатеев, просто до мозга костей ненавижу, но работа есть работа, особенно если заказчик — приятное исключение из моего вечного кредо: “Не помогать богатым, не оскорблять бедных”. Очень приятное исключение, осмелюсь отметить. Но, к сожалению, единственное, что я повидал на своём веку. А жаль…» — думал я, идя всё дальше и дальше, ориентируясь на отклик, ставший для меня единственным звеняще-скрипящим звуком в мире. Я был близко. Пройдя ещё метров пятьсот, я увидел высокий, в три или четыре этажа, особняк, а рядом с ним своего фамильяра-упыря.

— Что ты узнал? — жёстко спросил я.

— Девчонки там нет, хозяин, но есть элементаль воды, примерно равный вам по силе. Простите…

— Это плохо… Ты молодец, можешь быть свободен. Пока что, — отрезал я.

— Я повинуюсь… — прошипел он и растворился в тускло-бордовом свечении.

Это прибавило мне немного сил, но к поединку с элементалем я готов не был. Как глупо…

В один большой прыжок я перемахнул через ограду и сразу почувствовал его. Мальчик лет пятнадцати, по силе и впрямь практически равен мне. Похоже, меня он тоже почувствовал и начал движение ко мне. Слабым усилием воли я смог подавить спектральный след своей ауры, так чтобы он потерял меня. Не знаю, получилось или нет. Продолжая вести себя как можно скрытнее, я начал обследовать территорию на предмет охраны и других неприятных сюрпризов. Вскоре показался и сам элементаль: крепкий с виду детина, одетый в богато украшенные одежды. В окружении горничных он выглядел совсем беззащитным. Прицелившись, я выстрелил. Пуля прошла навылет, не причинив ему никакого вреда. Как глупо… Горничные сразу же бросились на меня, скрутили и поднесли ближе к своему господину. Мерзкий пацан, ничего не скажешь. Долбаный дамский угодник со слащавой мордочкой.

— Ну, кто это у нас тут? — спросил он с ноткой надменности в голосе.

Меня уже начинало потихоньку выворачивать наизнанку от одного его вида.

— Не твоё дело, ублюдок! — злобно рявкнул я.

— Но-но-но… Ты сейчас не в том положении, что бы грубить мне, — сказал он с брезгливостью.

Затем вероломно впился мне в губы.

Голова загудела, из неё что-то рвалось на волю… Через секунду из черепа вырвалось с десяток водяных игл, причиняя мне дикую боль, а этот гадёныш разразился диким хохотом.

— Пропасть в силе между нами непреодолима! У тебя нет и шанса на победу! — кричал он, теряя человеческий облик.

— Ты прав… — захрипел я, вставая, — Вот только перевес на моей стороне!

Мои руки начали плясать в танце злобного гения, вычерчивая в воздухе причудливые знаки и слова на неизвестном языке, губы беззвучно шептали старинные и странные заклятья, татуировка на левой части лица начала светиться и жечь, кости трещали, мышцы рвались и тянулись, но боли я не чувствовал. Это было моё заклятье. Это была моя стихия. Я смогу!

«Я повинуюсь, огненный элементаль», — на секунду раздалось в подсознании, и меня буквально подбросило в воздух. Пройдя через раскрывшуюся надо мной пентаграмму, я преобразился: за спиной появилась пара крыльев, «Аскалон» стал длиннее и шире, а плащ лишился рукавов.

— Это тебе не поможет! — взревел монстр, что стоял на месте мальчишки.

Служанки куда-то исчезли. Без лишних слов я перехватил меч поудобней и сделал моментальный выпад в область груди, но меч наткнулся на плотный слой воды.

«Откуда он только её столько взял? Не суть. Надо убить этого ублюдка!»

С этой мыслью я увернулся от мощного удара его исполинского кулака. Взмыв повыше, я поднял меч вверх, и над гигантом тотчас образовалась огромная пентаграмма, которая преобразовала мой меч в магострел… Направив его на элементаля, я спустил курок. Сгусток энергии чудовищной силы буквально раздавил гиганта. Силы мои иссякли, и я рухнул на землю, чудом выжив, затем встал и, опираясь на «Аскалон», пошёл к пацану.

— Что это было? — спросил он, истекая кровью.

— Запрещённая магия огненного элемента — «Дух Армагеддона», — ответил я, занося меч над ним.

— Собачий потрох… — сказал он, и я проткнул его «сердце Евы».

Тотчас через меня прошёл разряд тока, и в голову потекла информация, знания и сила. Я корчился от боли, но меч не отпускал. Когда всё кончилось, я упал без чувств.

Глава пятая

Я очнулся… Не знаю где… Потолок был мне знаком, но я не мог вспомнить, где его уже видел. Сколько раз я проклинал себя за такую короткую память, уж и не вспомнить… Осмотрев интерьер, я заметил одну черту, которая дала мне не то что подсказку о моём местоположении, а полномасштабный и развёрнутый ответ на эту тему: рядом со мной мирно спала Майя. Она лежала настолько рядом, что я чувствовал её ровное дыхание на своей перебинтованной окровавленными бинтами груди. Это плохо. Если хоть одна из амазонок застанет нас в таком виде, то я смело смогу попрощаться с жизнью. Осторожно, чтобы не разбудить Майю, я вылез из кровати и с ужасом обнаружил, что пристёгнут к Майе кандалами на длинной цепи. Черт бы побрал тот факт, что после поглощения другой стихии вся магия улетучивается на длительный срок. Если бы не это, то я бы с лёгкостью расплавил цепь и исчез без шума и пыли, но судьба ведёт свою игру с моей персоной, и её не волнует моё собственное мнение. За дверью послышались приближающиеся шаги. Со скоростью пули я нырнул под кровать, и только я это сделал, дверь буквально с пинка отворилась, и в проёме показались две амазонки, те самые, что гнали меня к Стонущему обрыву. Кажется, их звали Курияма и Харухи. Крайне странные имена… Я затаился.

— Госпожа! — закричала Харухи, прыгая на кровать.

Ножки противно скрипнули, но выдержали. Затем на кровати начали ёрзать.

— Харухи! Чтоб тебя волки съели! Что ты здесь делаешь?! — послышался звук ударившегося об пол тела и жалобный всхлип. — И где мой любимый?!

— Так он здесь! Он в этой комнате?? — закричали они, обнажая мечи.

Я тяжело вздохнул, по спине побежали мурашки, на лбу проступили капельки пота.

«Мне конец…» — пронеслось в голове…

— Да, и что с того? Да поймите же, наконец, дуры вы разэтакие, что я люблю его, и если вы его убьёте, то я вас за волосы подвешу и начну медленно снимать с вас кожу.

Голос Майи изменился до неузнаваемости. Он приобрёл противный не то хрип, не то визг и стал похож на голос убийцы-психопата. Судорожно я схватил ладонью цепь и усилием мысли попытался нагреть её. Получилось. Цепь начала краснеть и поддаваться. Немного попыхтев, я смог освободиться, и в этот самый миг чья-то могучая рука схватила меня за штаны, единственный предмет гардероба, который я нашёл на себе, и с усилием выкинула меня из-под кровати в стену. Очки разлетелись вдребезги.

— Вот он где! — закричала длинная Харухи, занося надо мной свой меч.

Крепкая Курияма в это время возилась с Майей. Еле отпрыгнув, я смог избежать удара, но зато вылетел прямо в открытое окно.

— Вот я неудачник, однако… — успел заметить я, прежде чем проломить своим телом дно проезжавшей мимо телеги с сеном.

Потирая ушибленное место, я встал и, отряхиваясь, пошёл прочь.

— А ну стоять, поганый выродок! — послышалось из-за спины.

Обернувшись, я увидел, как из дверей выбегает целая толпа вооружённых до зубов амазонок и бежит за мной. Моментально повернувшись обратно, я начал перебирать ногами с такой скоростью, что мне любой бегун позавидует, обращаясь при этом на бегу в худого пса. На этот раз процесс обращения был более приятным и стремительным. Уже через мгновение я скакал по набережной, цокая когтями по камням. Оторвавшись от них на приличное расстояние, я свернул в ближайший дом и спрятался под лестницу. Когда всё устаканилось, я обратился обратно, вышел из дома и побрёл, куда ноги несли. А они несли меня в неизвестном мне направлении, но я точно знал, что добром это всё не кончится.

Вещи свои я нашёл в помойном месте, рядом с таверной, из окна которой я выпрыгнул четверть часа назад. Сапоги были изрезаны в лапшу, плащу повезло больше — его изваляли в грязи и растоптали, маузеры и «Аскалон» валялись неподалёку, рубашку я так и не нашёл. Отряхнув плащ, я надел его поверх бинтов, прицепил за спину ножны с мечом, закрепил на бёдрах кобуры, закатал чуть пониже колена штаны и пошёл дальше в военный район за советом и помощью.

Заведение, которое меня интересовало, встретило меня вывеской с надписью на чистом славянском, которая гласила: «Здрав будь, всяк сюда входящий, если ты, конечно, этого достоин»… Очень интересная надпись. Особенно если знать, что она написана кровью врагов этого заведения. Распахнув калитку массивных ворот, отделяющих территорию школы подготовки наёмных солдат высшего уровня от остального мира, я оказался в ухоженном, зеленеющем саду, наполненным бритоголовыми, накачанными, но без переборов, парнями разного возраста, бродящими вокруг да около, дискутируя на философские темы. Вдали слышалась отборная ругань в исполнении глав этого заведения. Видимо, недавно сюда поступили новые рекруты. Как я им не завидую…

— Здравствуй, брат мой названый, друг ты мой закадычный, товарищ мой верный! — затараторил он, отвлекаясь от стоящих в упоре лёжа молодых парней, лет по десять каждому.

— И тебе привет, Никола… — сказал я, прежде чем этот шестидесятилетний, не побоюсь этого слова, мужик заключил меня в свои крепкие дружеские объятья.

У меня затрещали кости. Какая же сила скрыта в его давно не молодом теле?

— Ну, зачем пожаловал в обитель старого наёмника? — спросил он, когда поставил меня на место.

— Мне нужны твои молодцы. Человек пять, максимум семь.

— С какой целью?

— Незаметное проникновение в приведённый в боевую готовность форт Конгломерата, вывод заложников, возможно — штурм.

После моих слов он сильно помрачнел.

— Следуй за мной, — сказал он и повёл меня сквозь лагерь, напрочь забыв о стоявших в упоре лёжа рекрутах.

Он был чем-то очень опечален, но я не понимал, чем. Шёл он как-то не так… Обычно он сильно прихрамывает на правую ногу — видимо, это из-за старой раны, — однако сейчас он буквально летел, забывая хромать. Так продолжалось вплоть до довольно старой башни, от которой исходила странная аура.

— Что там такое? — боязливо спросил я.

— Твои помощники, — сказал он, открывая тяжёлую дверь.

В непроглядной тьме я чувствовал двоих.

— Здравствуй, мастер… — раздалось из темноты. — А кто это с тобой?

— Это Леонардо, и теперь он ваш хозяин, отец и чёрт в ступе. Вы слушайтесь его, а я вас выпускаю. Согласны?

— Конечно!

Теперь голосов было два.

Никола ступил во тьму. Запалив огненный шар, я последовал за ним. На стене висели двое молодых парней, годов по шестнадцать, все истерзанные и замученные.

— За что они так наказаны?

— За попытку вырезать весь императорский дворец в Иллиарде — столице Микарской империи. Неудачную, к счастью или к горю — сам разберёшься. — Он нехотя отстёгивал их от тяжёлых оков по всему телу. — Увижу вас двоих в радиусе километра от лагеря — за гениталии подвешу. Уяснили?

— Да, папочка, — сказал русоволосый, потирая запястья. — Мишаня, готов к труду и обороне?

— Конечно, Андрюха, — ответил сероволосый.

Их звали Михайло и Андрей. Два брата по крови. Кукловод и изделие. Как же жестоко судьба обошлась с этими двумя детьми! Как мне их жалко…

— Так что тебе надо от нас?

Мы сидели в ближайшей таверне и запоздало завтракали. Михайло по просьбе Андрюхи ушёл искать транспорт, а он за это обещал приберечь ему вкусный кусочек мяса и кружку сидра. Ну точно дети.

— Нам надо проникнуть в один из периферийных фортов города, изъять у одного мерзавца ценный груз и вернуться.

— Интересно… Работы там минут на тридцать, с учётом разноса форта в клочья…

— Нет, форт трогать нельзя. Максимум — вышибить ворота и отвлечь охрану, чтобы я смог туда войти и выйти.

— Тогда пятнадцати минут нам хватит за глаза! О. Кажется, транспорт подоспел, — сказал Андрей, поднимаясь из-за стола.

На улице нас ждал целый конный экипаж из брички и тройки гнедых коней.

— В рот мне ноги! Миха, мать твою через корыто, где ты угнал это чудо? — закричал Андрей.

— Брат, хватит орать на всю Ивановскую! И почему сразу угнал?

— А что тогда?

— Позаимствовал на законных условиях у этого пожилого товарища, — сказал Михайло, указывая в бричку.

Из неё высунулся крепенького вида старичок и призывно помахал нам рукой. Мы молча залезли в бричку.

За окном раскинулся вековой бор из сосен и елей с высоты горного серпантина. Старик Райли рассказывал нам про своё военное прошлое.

— …так вот, сижу я, значит, в засаде вместе со своими соратниками, жду караван конкордцев, и тут вдруг раздаётся звук корабельных мортир, залетали щепки, ошмётки зданий и тел солдат, не только наших, но и чужих. Началась паника, все забегали, закричали, что на нас напала Микарская империя. Прознав об этом, наша принцесса Амайя и конкордский принц Эринант заключили мирное соглашение и единым фронтом выступили против микарцев. Нашему отряду поручили охранять эту встречу, но какой-то гадёныш пробрался в замок и зверски расправился с Эринантом. Но это не помешало нам объединиться и оттеснить микарцев к прежним границам, а затем мирно урегулировать проблемы с Конкордией…

Я слушал его и чуть ли не плакал от досады… Ведь всё это сделал я… Я полное ничтожество…

— Приехали, — сказал Миха, останавливая бричку поодаль форта.

Оставив господина Райли в бричке, мы побрели к форту.

— Что делать будем, господа наёмники? — спросил Миха.

— Предлагаю сделать так. Ты занимаешь позицию вон на том холме, — Андрей взглядом указал на невысокий холмик чуть позади нас, — оттуда хороший обзор, и «Другом» прикрываешь нас пока…

— «Другом»? — недоумённо спросил я.

— Дальнобойное ружьё Ушанова и Грекко. Сокращённо — «Друг», — разъяснил Миха, вытягивая руку прямо перед собой.

По земле растеклась фиолетовая пентаграмма, из которой начало медленно подниматься странное оружие: картечник с длинным стволом, странным цилиндром на ствольной коробке и длинной изогнутой рукоятью, которая заканчивалась расширенной частью. Перекинув его за спину, Миха поспешил удалиться.

— Теперь с тобой разберёмся, — изрёк Андрюха, извлекая из голубой пентаграммы широкий палаш.

— А я-то что?

— Ты обращайся в какое-нибудь животное, только помощнее и пострашнее, и побежали нападать.

— Понял, — сказал я.

Тело окутало рыжеватой дымкой, кости начали расти и расширяться, одежда — сливаться с кожей, из которой буйно прорывались клоки чёрного меха, мне стало очень жарко. «Может, надо было придумать медведя с более летним мехом?» — задал я себе мысленно вопрос, но ответить на него не успел. Столб чистого света с того места, где осел Миха, разнёс ворота в щепки.

— Погнали! — скомандовал Андрей, и мы кинулись навстречу растущей куче стражников.

Я бил так, чтобы они не умерли, но оказать нам сопротивление также не смогли. Я бил и бил, бил и бил, а их меньше не становилось, Миша стрелял без устали, а вот Андрей, похоже, уже подустал махать своим мечом. Внезапно двери амбара позади распахнулись, и из них выкатился танк.

— Иди дальше! — кричал Андрей. — Им я сам займусь!

Я не стал спорить и, откинув очередного воина, быстро нырнул в подвал. Здесь было темно и сыро, по углам плодилась плесень и всё остальное, даже дверь, за которой я ощущал две слабые ауры, проржавела насквозь, что позволило мне без особого труда выбить её.

— Не трогай меня! — верещал Флинт, закрываясь от меня девочкой Алексией. — Съешь её, но не трогай меня!

— Нет, ублюдок, — процедил я, обернувшись собой, — умрёшь ты!

Забрав из его рук Алексию, я завязал ей глаза и заткнул уши, затем сжёг Флинта заживо. На поверхности тянуло дымом, везде валялись ошмётки танка, и причём не одного и не двух, а посреди всего этого стоял Андрей и смеялся злым смехом.

— Как всё прошло? — спросил он меня. — Вижу, что удачно. Ну, уходим.

— Никуда вы отсюда не уйдёте, жалкие изменщики! — Это кричал начальник форта. — Вы умрёте прямо здесь! — земля дрогнула, и прямо перед нами открылся люк, из которого повалили изделия Гельминтов.

— Беги, — сказал Андрей.

— А как же ты?

— У меня на роду написано умереть при исполнении договора наёмника. Беги.

— Но…

— Беги, мать твою! — крикнул он.

Я не стал спорить. Сняв повязку с глаз Алексии, я обратился в рыжего волка. Она очень охотно уселась мне на спину, и я побежал прочь.

Остановился я, только когда достиг дома семейства Краун.

— Спасибо! Спасибо вам, Леонардо! Сколько мы вам должны?

— Не надо денег. Я всё равно не возьму.

— Но мы не можем оставить вас без награды… Возьмите хоть этот перстень-печать, — сказал Андреан, снимая с пальца богато украшенный перстень. — Предъявив его в любом банке Конгломерата, вы сможете забрать любую сумму.

— Спасибо за столь щедрый подарок… — сказал я, принимая перстень и прощаясь.

Теперь мне предстояло другое дело — возвращение на родину.

Глава шестая

Я сидел в не очень хорошей таверне и просто-напросто накачивал себя алкоголем, благо денег у меня было предостаточно. Что-то терзало меня изнутри, перед глазами всё ещё стояла картина того, как два парня перегородили дорогу танкам, в ушах гремела бешеная канонада взрывов. С того штурма прошло ровно семь дней, и от этой мысли мне только хуже. За всё это время я не получил ни одного заказа… Похоже, слухи о том вульгарном поступке распространились со скоростью лесного пожара. Все те, кто называл меня другом, отвернулись от меня, но настоящие друзья и товарищи, такие как Мирида, Никола и даже Амайя, всё так же помогали мне не покончить с собой… Уже в шестнадцатый раз. Похоже, они делали это от чистого сердца, или просто жадничают мне несколько метров верёвки да кусок мыла, но от одной той мысли, что хоть кто-то заботится о такой шавке как я, на душе теплело. На стол, тяжело ударившись дном, приземлилась резная кружка, рассыпав из себя горсть туманно-серых брызг молодого креольского сидра. Неохотно оторвав взгляд от тарелки с недоеденным мясом ходока и подняв глаза на визитёра, я чуть не поперхнулся собственным выдохом: передо мной стояли Андрей и Михайло… Стояли и просто-напросто улыбались!

— Привет, Леонардо. Не занят?

Внутри заскреблось желание вскочить из-за стола и со всего замаха ударить им промеж глаз за то, что они настолько безрассудны, за то дурацкое решение остаться и задержать погоню, но рамки возраста не позволили мне распускать руки.

— Садитесь.

Они послушно опустились на два свободных места. Воцарилась относительная тишина.

— Прости нас, дураков, не подумали, — стыдливо склонив голову, пробурчал Андрей.

— Ничего страшного. Главное — что вы целые. Как вы меня нашли?

— С твоей репутацией это не составило особого труда. Мы просто спросили, где Леонардо, и нам указали на этот паб.

— Судя по твоему скверному настроению и кислой морде лица, заказов у тебя больше нет… — загадочно сказал Миха, извлекая из-за пазухи изрядно мятый конверт.

Посмотрев на письмо, я нехотя взял его в руки и начал медленно читать, всё время щурясь, очки-то я купить позабыл… Отправителем был старик Хоэнхайм. Письмо гласило, что Химичев со своими прихвостнями собрал армию фанатичных радикалов и наводит массовые беспорядки во всей Империи, и повстанческой армии сопротивления, то есть Дендерам, нужна моя помощь. Пора домой, блудный сын Греха…

— Как там этот упрямый старик? — спросил я, сжигая письмо.

Мгновение — и в руке лишь горстка пепла.

— Воюет против своей страны. Власть в Микарской империи захватили Гельминты, об этом сказано в послании. Они направили своих преданных псов — магов всех стихий — кроме огненной, конечно, — против мирного населения, устроили кровавую баню и ад на земле… Они убивали всех, кто только попадал под подозрение и уличался в ереси, в иных взглядах на новую власть и так далее… От их руки пострадали все: славяне, креолы, орки, гномы, — а руководит всеми этими магами твой бывший босс Рой…

«Ублюдки!» — гневно пронеслось в мозгу голосом всех, кто сейчас обеспечивает мне приток магической силы элементаля — голоса невинных душ, заточённых в мой Кристалл Грешной Пустоты. Они желают возмездия.

— Что вы предлагаете?

— Ничего особенного. По данным наших надёжных осведомителей, в Кердан-Кей прибыл посол Империи и пытается убедить нашего принца Малика помочь им справиться с очагом сопротивления, — скороговоркой сказал Андрей и начал жадно глотать сидр.

— Поэтому мы считаем целесообразным сорвать переговоры, устранить посла, реквизировать его судно и пойти в Империю. Только вот есть одна загвоздка…

— Какая? — спросил я, отправляя крайний кусок мяса в рот.

— Команда корабля состоит полностью из механизмов, а ты сам знаешь, что их на нашу сторону не переманишь. Вследствие этого напрашивается логичный вопрос: где брать нормальный экипаж?

— Есть у меня на примете один вариант. Когда меня гоняли амазонки Шангаса, я наткнулся на одну шайку воров-карманников под Стонущим обрывом. Как-то раз они помогли мне, и я обещал им, что дам возможность поработать бок о бок со мной. Попробуйте с ними поговорить, а я в это время разберусь с послом.

— Вполне логично. Так и поступим. Удачи тебе, — сказали они и ушли, да и я не стал засиживаться почём зря.

В честь приезда высокого гостя в городе утроили охрану и снабдили их картечниками, а некоторых и магострелами, поэтому мне их злить не хотелось, а надо было. Из-за моей репутации я стал персоной нон грата во многих заведениях, в том числе и во дворце принца Малика, поэтому в ответ на мою попытку войти туда мне дали от ворот поворот. Неудивительно. Но, благо, теперь я могу безболезненно перекидываться в разнородных животных, и, недолго думая, я обратился мелкой птичкой. Ну кто придумал так высоко строить зал советов? Пока я до него долетел, успел изрядно устать и слегка проголодаться, но цели своей достиг. Они были там: Малик и семеро посланцев. Влетев в зал, я вошёл в пике над столом, перекидываясь обратно в человека. Когда мои ноги оказались на столешнице, я мгновенно направил маузер на посланника. Малик расплылся в ехидной улыбке.

— Я знаю, кто ты! — закричал посол. — Ты должен сдохнуть! Поганый еретик!

После такого у меня не осталось сомнений… Я спустил курок.

— Господа, дамы и товарищи. Тех, кто не хочет получить пулю в лоб, попрошу в окно головой вниз, но это, конечно, если вы верны своей присяге Империи. Если же вы хотите остаться живыми, то убирайтесь отсюда! Живо!

Пятеро поднялись и быстро-быстро побежали прочь.

— Это все?

— Нет. Осталась лишь я. Та, кого ты вытащил из лаборатории Химичева и отдал главарю революционной армии…

— Лисия… — произнёс я, поворачиваясь на голос.

Она повзрослела, но веснушки остались.

— Где ты был? — спросила она, кидаясь мне на шею, обнимая меня.

Я тоже приобнял её.

— Я так скучала…

— Я тоже скучал… Ты выросла и стала отличной опорой для старика Хоэнхайма… Малик, — я подошёл к нему почти вплотную и пожал руку, — меня опять не пустили в твой дворец официально. Что за дела?

— Ну а чего ты хотел после того, как украл сердце моей сестрички и увёл её в грязный мир преступности? Как она там, кстати?

— Оу, она просто прекрасно… Заправляет горсткой озлобленных на меня амазонок под названием Шангас — в общем, живёт и не тужит. Я для чего приходил, не хочешь отправиться с нами воевать против Гельминтов?

— Конечно же, хочу. А Майя?

— Она сама появится. Вот увидишь. Ну, тронулись, — сказал я и пошёл вон из зала.

Для меня стало настоящим спасением, что Малик идёт с нами, ибо в одиночку я с Майей не справлюсь, а так как он всё же правитель Конгломерата, то пришлось ещё оставлять его доверенное лицо, подписывать нужные бумаги и так далее… После того, как все дела были окончены, мы, наконец, явились на пристань, где стоял огромный имперский галеон — весь в серебряных орнаментах с золотой русалкой на носу, — этот корабль носил имя «Глория» и вызывал гордость за имперское кораблестроение.

— Лео! Братец Малик! Как я рада вас видеть! — стоило нам только взойти на борт галеона, как Майя заключила нас обоих в крепкие, но всё же женские объятия.

Я даже удостоился поцелуя в щёчку, отчего начал стремительно краснеть. Помимо неё на борту присутствовали воришки из подземелья, а Андрей и Михайло развалились в вельботах и мирно сопели без задних ног. На борту не было только Лисы, хотя она обещала прийти раньше нас.

— Ну, капитан Леонардо, — обратился ко мне главарь воров, а ныне мой квартирмейстер, — мы готовы отплывать.

— Ставь паруса! Курс на остров Адевалли! — загорланил я, встав за штурвал.

Корабль плавно начал выходить из гавани, как вдруг до меня донёсся надрывный крик дозорного.

— Капитан! Заградительная цепь перегородила выход!

Дело дрянь! Если мы не сможем выйти из гавани, нас нагонят корабли конвоя послов, что только-только вышли на рейд. Ветер наполнял паруса «Глории» и донёс до меня запахи моря и ставший за последние три года для меня родным запах огня. В следующую секунду раздался мощный взрыв, уничтоживший одно из креплений цепи, которая теперь безвольно тонула в голубой пучине. На такой поступок способна только Лиса, наверняка прошедшая специальную подготовку диверсанта.

Ослабив паруса, я подвёл судно как можно ближе к молу, подбирая своего горе-диверсанта на борт.

— Лиса! За штурвал! У нас хвост!

Я отдал управление и вышел на корму. За нами гнались три линейных корабля. Пальцы начали сплетаться в невероятные знаки и чертить в воздухе причудливые узоры. Небо над преследователями моментально почернело, моё тело начало колотить мелкой дрожью: я вызывал самое мощное существо, хранителя водной стихии — Кракена. Вода под преследователями вспенилась, из глубины вырвались гигантские щупальца, начавшие утаскивать корабли на дно. Тело отяжелело, и я без сил упал на палубу, впадая в сон. Истинная магия изматывает…

Глава седьмая

Весь путь до Империи я провёл в своей каюте по причине того, что меня сильно мутило, да и вообще я чувствовал себя очень плохо. Это было одно из побочных действий стихийных элементов магии на тело куклы запретного типа. Лиса и Майя часто навещали меня. Майя, можно сказать, ночевала здесь, приглядывая за мной. Непонятно почему, но мне от такой заботы становилось только легче и даже как-то теплело на душе. Если она у меня есть. Всё это кончилось, когда мы прибыли в воды Империи: на нас сразу же напали патрульные фрегаты и начали яростно разносить наш корабль в пух и прах… Не выдержав такой наглости со стороны армии Химичева, я, невзирая на морскую болезнь, как можно быстрее оделся и выбрался из полузатопленной каюты на полыхающую палубу.

— Лео! — послышался бодрый голос Лисы. — Хорошо, что ты пришёл в себя! Попробуй разобраться с кораблями противника! Иначе нам всем каюк!

— Хорошо, я попробую! — ответил я и прыгнул было за борт, как вдруг почувствовал, что кто-то схватил меня за плащ.

Стоило мне обернуться, как Майя впилась мне в губы. Сердце тут же начало колотиться сильнее, а ноги начали потихоньку подкашиваться.

— Пожалуйста, береги себя… — сказала она, отпуская.

— Обязательно… — ответил я и прыгнул за борт.

Вода была немного прохладной, но всё же терпимой, вокруг плавали акулы, готовые в любой момент наброситься на нерадивого матроса, что имел несчастье упасть им в зубы, но меня они опасались. И не беспричинно.

Орудийные залпы обоих судов сливались в единый гул, от которого звенело в ушах. И чем ближе я подплывал, тем сильнее и раскатистее был этот гул. Оказавшись рядом с одним из судов, я буквально выпрыгнул из воды на палубу, чем сильно удивил противника. Но, несмотря на удивление, они начали нападать на меня. В ответ я перекинулся в Адского Пса и, призвав Стаю, начал кромсать их налево-направо. В воздухе периодически мелькали разного рода конечности и внутренности: ноги, руки, головы, обрубки тел, кишки, печень, селезёнки и так далее. Когда с этим кораблём было покончено, мы хотели было перекинуться на другой, но остальные спешно ретировались с места действий. Отозвав помощников и став человеком, я обратил свой взор на «Глорию», с которой уже спускали шлюпы с выжившими и ранеными. Недолго размышляя, я опять прыгнул в воду и направился к берегу.

Пристань горела похлеще «Глории», воняло горелыми людьми и жжёной шерстью. А ещё пахло магией огня, но не моей, а абсолютно чужой. Меня это насторожило.

— Ну, что теперь? — спросила только что подошедшая Лиса.

— Не знаю. Надо найти Хайма, иначе нам не понять, что здесь произошло. Никогда.

— Полностью тебя поддерживаю, друг мой горячий, — Малик тоже был рядом, — но с таким запасом людской силы… Боюсь, нам не добраться до Хоэнхайма.

— Но попробовать ведь стоит? — риторически спросил я, и, не сговариваясь, мы с десятком воров направились вглубь этого некогда процветавшего города.

Город было не узнать: дома превратились в руины, везде валялись трупы женщин, мужчин, детей, животных и вообще непознаваемые обрубки, огарки и огрызки тел. Увидев всё это, Миху и Андрюху стошнило.

— Ублюдки… Суки… Засранцы… — говорил Миха, отплёвываясь от рвоты и желчи. — Убью… Каждого собственноручно посажу на кол, выпотрошу и заставлю их жрать их же собственные кишки…

— Согласен, брат, — поддержал его Андрей. — Все они будут молить нас о пощаде, захлёбываясь собственной кровью, ибо нет таким мразям прощенья.

Они были настроены серьёзно, и это чувствовалось. Вдруг мне сильно поплохело. Лишившись сил, я рухнул на землю и провалился куда-то в тьму. Свет. Яркий. Невыносимо яркий свет слепит глаза.

— Вот мы и встретились, дитя Палеократа… — послышались голоса отовсюду.

— Кто вы? — спросил я.

— Мы древние Владыки этого мира, именуемые Семью Смертными грехами: Прайд, Ласт, Энви, Расс, Глоттани, Грид и Слоу…

Свет стал меркнуть, и на его фоне можно было разглядеть семь фигур. Лица их были скрыты масками с римскими цифрами.

— Зачем вы явились ко мне?

— Нам нужна твоя помощь: ты должен любой ценой помешать Гельминтам воскресить нас, иначе начнётся настоящий Армагеддон, и всё сущее погибнет. Мы будем по мере сил помогать тебе. Запомни. Ты должен забрать у главного жреца его Силы Пустоты, иначе всё погибло, а сейчас прощай…

Голос стих, и гнетущая тьма вновь окутала меня.

Голова адски болела. Я лежал на грязном матраце, под головой, судя по ощущениям, был мой плащ, свёрнутый в несколько раз. Воздух был пропитан дымом и гарью так, что в глазах у меня всё поплыло. Рядом, на матрацах не лучше моего, лежали женщины, мужчины и дети. У всех были какие-либо повреждения: раны, порезы, ушибы, отсутствовали части тела. Мне было больно смотреть на них, и поэтому я аккуратно встал и так же аккуратно вышел в коридор, который показался мне довольно знакомым. Основательно покопавшись в закоулках своей далеко неидеальной памяти, я всё же понял, что нахожусь в резиденции семьи Д’Лакруа.

— Вы же знаете — это нереально! — послышался знакомый голос, но память вновь подвела меня, и я не смог вспомнить, кому он принадлежит.

— Остынь, — властно сказал Хайм, — если он сдюжит, то мы будем в шаге от победы над Химичевым и его узурпацией власти.

— Хайм, ты думаешь, его тельце выдержит ещё одну или две стихии? — заискивающе спросил Миха.

— Он прямой потомок Владык и реинкарнация Самого Палеократа. Он должен выдержать.

— И всё же… — начал женский, до боли в висках знакомый голос, но почему-то замолчал.

— И всё же что?! — гневно спросил Андрей.

Непроизвольно я начал приближаться к комнате, из которой доносились голоса.

— И всё же я считаю неправильным использовать Лео как марионетку в наших играх престолов!

— Если не сможет он — не сможет никто. Мы не используем его, Уинри, мы лишь полагаемся на его силы и волю. Он наша последняя надежда.

Меня как огнём обожгло. Там в комнате находилась Уинри Д’Лакруа — сестрёнка Генри, который убил свою маму, повинуясь Химичеву. Вот он, человек, голос которого мне показался знакомым.

— И как же нам быть? — спросила Майя.

— А вот это нам поведает сам Леонардо, — произнёс Хайм и распахнул дверь.

В глаза ударил тускловатый, но, с непривычки, яркий свет керосиновой люстры ручной работы. Неуверенно я вошёл и огляделся. Помимо Хайма, Майи, Михи, Андрэаса и Уинри здесь были ещё спящий на диванчике неподалёку граф Вамбольт и его, тоже спящая в кресле рядом с графом, телохранительница, под ногами маячил мой кот Нярон. Все были в сборе. Ах, нет, не все — не хватало Малика. Может, у него дела? В глазах остальных я видел радость за моё здравие и одновременно печаль за мою нелёгкую судьбу.

— Я видел сон, — начал я, — в нём мне явились все семеро Владык. Они поведали мне о том, что не хотят возвращаться в наш мир. Они сказали, что помогут мне победить любой ценой. Я в замешательстве. Я не знаю, что нам делать. Простите.

— Не кори себя, Лео, — Майя приобняла меня, успокаивая.

У неё чуть-чуть получилось это сделать.

— Не бойся, товарищ, — неожиданно послышался голос Николы, — нам главное в драку ввязаться, а там по обстановке поймём, что и как делать.

— Золотые слова, мой старинный друг, — сказал Хайм, легонько пихнув меня в бок.

— Но у вас же должен быть хотя бы какой-нибудь план. Разве нет?

— Наш единственный план — это обороняться от нападок Гельминтов с их механизмами и жестокими изделиями. Но теперь, когда ты здесь, мы сможем переломить ход сражения в свою пользу! Наконец мы отомстим им за наш город, за друзей и всю Империю!

— Тише, брат, не горячись, — сказал Никола, пододвигая кресло и насильно усаживая меня в него, — всё успеем. Лучше поведай нам о том, где находится голова у этого балагана шизофреников.

— Химичев с приближёнными. Осел в столице. Оттуда он командует так называемыми карательными отрядами изделий, которые, в свою очередь, сжигают поселение за поселением, вырезая население под корень. Но в каждом городе, в каждой деревне есть свой очаг сопротивления под общим командованием Дендеров, в которое я, к сожалению, не вхожу.

— То есть, в каждом населённом пункте есть отряды повстанцев…

— Союзных войск освободительной армии ополчения, — из угла поправил меня Андрей.

— Не суть, но спасибо, — продолжил Хайм. — В Траске на данный момент действуют четыре малые группы ополченцев, и мы одна из них. Майя, скоро прибудет помощь от «Шангаса»?

— Я ещё не получала от них никаких вестей, — виновато ответила Майя, прижимая меня к себе ещё сильнее.

— Никола?

— Три или четыре дня — и все мои халдеи будут здесь. Иначе — поплатятся за это.

— Понятно. Значит, заляжем на дно, а тебя, Лео, мы отправил на передовую к Кальцеферу вместе с Михой и Андреем. Там вы нужнее.

— Когда выдвигаемся? — спросил Миха.

— Через полчаса, — коротко ответил Никола.

После этих слов этих двоих как ветром сдуло.

— Лео, будь осторожен. Мы все понимаем, что ты находишься под эгидой этой чёртовой теории и фактически бессмертен, но время мечников прошло в тот момент, когда был изобретён порох и оружие на нём.

— Я учту это, — коротко ответил я и вышел.

Конечно, прогресс не стоит на месте, и рано или поздно это должно было произойти, но я не предполагал, что это произойдёт настолько быстро. И это не могло не печалить такого любителя старомодного поединка на мечах как я.

Вернувшись в комнату, откуда началось моё короткое путешествие по дому, я надел свой плащ. Нащупав маузеры, я вынул их из кобур и начал тоскливо рассматривать. Резные узоры, покрывавшие весь корпус, слабо светились рыжеватым свечением, а на рукояти красовалась гравировка красивым почерком Мириды: «Лучшему клиенту от благодарного продавца». Тяжело вздохнув, я спрятал их обратно и направился к выходу из комнаты. Коридор навевал не менее печальные воспоминания: мне вспомнилось, как я первый раз оказался здесь, как с огромным энтузиазмом пытался раскрыть дело начинающей ведьмы-домохозяйки Алисы Д’Лакруа. Как же я тогда был легкомысленнее и беспечен…

Возле двери на улицу меня ждали полностью экипированные компаньоны. «Аскалон» я нашёл в стойке для зонтов.

— Готов, дитя Греха? — спросил Андрей.

— Готов, — ответил я, и мы вышли на свежий воздух.

Пахло гарью, в воздухе летала пепельная взвесь. Мы шли довольно спокойно, а главное — молча. В такой тишине отлично было слышно, как где-то кричат от боли люди, сгорая заживо, как лают собаки, охраняя давно сгоревшее жилище. Мне было немного страшно за будущее этого мира под пятой у Химичева. Мир вечного огня и боли. Мир без шанса на счастье.

— Стойте, — внезапно сказал Миха.

Я напрягся и машинально потянулся к маузерам. Через мгновение впереди показалась довольно большая группировка вражеских войск.

— Изделия! Мочи уродов! — заорал Андрей, моментально вытаскивая из голубоватой пентаграммы свой палаш и бросаясь на врага.

Миха уже лежал и укладывал изделия из «Друга». Не теряя ни секунды, я выхватил маузеры и последовал примеру Михи. Выпустив пару-тройку коротких очередей по толпе, я заметил, что они не мрут. С этим надо что-то делать.

— Лео, можешь колдануть что-нибудь, чтобы всех разом накрыть? — спросил Миха, отбрасывая очередную жестяную коробочку из-под патронов.

— Есть у меня один трюк, но надо, чтобы Андрей ушёл с линии огня.

— Об этом не волнуйся — не помрёт.

Почему-то я ему поверил. Спрятав маузеры на место, я начал втягивать в себя воздух. Внутри бушевал настоящий огненный шторм, но я упрямо запихивал в себя всё больше и больше воздуха. Когда же место во мне кончилось, я с силой выдохнул. Целая стена огня понеслась вперёд, сжигая всё на своём пути. У изделий не было и шанса — они просто испарились в пламене истинной магии огня.

— Ну ты и дал жару, старичок! — этот голос я узнал бы из тысячи.

Неподалёку стоял Кальцефер со своими людьми и медленно аплодировал. Он и Лиса, похоже, махнулись характерами за время моего отсутствия. Я был рад его появлению. Это очень непривычно. Я так устал от всех этих распрей, что захлестнули этот бедный мир. В глубине души я хочу вернуться в тот мирный мирок, из которого меня вероломно вырвали эти гнилые ублюдки Гельминты. Очень хочу…

Глава восьмая

Весь отряд Кальцефера состоял из людей среднего возраста, слабо умеющих обращаться с каким-либо оружием. В их штабе, который располагался в госпитале, было много раненых, и большая часть из них пострадала от огня.

— Что с ними случилось? — спросил я, указывая на людей, гномов, орков и эльфов с чудовищными ожогами по всему телу.

— Гельминты смогли частично воспроизвести твои способности и создать некие устройства, способные стрелять липким огнём, и они не поскупились на него, выкуривая нас из наших домов. Эта гадость липла к одежде и горела очень долго. Её не брала ни вода, ни земля.

— Это ужасно… Чем я могу вам помочь?

— Мы собирались сделать последнюю вылазку за этим устройством и начать крупномасштабную атаку на пригороды столицы, но появился ты, и наши планы слегка изменились. Теперь нам надо собирать наступательный отряд. Но у нас мало тех, кто способен держать оружие, и ещё меньше тех, кто может им владеть… а скоро там папа со своими подкреплениями?

— Мы и есть твоя подмога.

— Вот хитрец… Прислал мне тебя и двух малолетних наёмников-дегенератов-ассасинов… Замечательно!

— Тебе что-то не нравится?

— Насчёт тебя я претензий не имею, но… — он приблизился ко мне переходя на шёпот, — я не уверен, что они смогут помочь нам.

— Почему? — спросил я также шёпотом, искоса посматривая на эту двоицу, занимавшуюся беготнёй по поручениям.

— Они слишком легкомысленны и неудержимы. Они будут только мешаться под ногами, но в открытом сражении они незаменимы, так что пока основные силы наших войск не подтянутся — им в бою делать нечего.

— И что же ты предлагаешь? — мне и вправду захотелось послушать планы этого «выдающегося стратега».

— Иди один и попытайся устроить саботаж на линии их обороны, чтобы, когда прибудут войска, путь на столицу был открыт.

— Думаешь, получится? — спросил я с недоверием.

— С твоей силой и стойкостью к огню… У тебя даже проблем не возникнет. Иди.

— Хорошо, я попробую. Береги парней.

Глупо это было… Просить Кальцефера присмотреть за такими обалдуями как Андрей и Михайло… Но больше было некого просить. Город всё ещё горел, поэтому, несмотря на позднюю ночь, здесь было светло, как днём. Дома тлели и разваливались под натиском «липкого огня». Всё, что я помнил в этом городе, было разрушено или всё ещё горело. Я не мог больше находиться на этой выжженной вражеским огнём земле и поэтому перекинулся в орла и взмыл в небо, чтобы не видеть более останки сгоревших людей, чтобы избавиться от гнетущего ощущения смерти — вечной и беспощадной. Поднявшись довольно высоко, я посмотрел вниз и всё понял. Земля подо мной была похожа на одну единую пентаграмму…

«Взлети ещё выше…» — послышался властный голос Владык. Повинуясь их просьбе, я ещё несколько раз махнул крыльями и поднялся почти в облака.

«Врата Уробороса… Они не посмеют…»

— Что такое?

«Они готовят наше пришествие. Они вычислили место нашего изгнания и собираются сорвать печать, залив её кровью простых людей… Но для завершения ритуала им нужна твоя магическая кровь. Не дай им тебя захватить в плен».

— Я постараюсь, но обещать ничего не могу. Надо найти кордон Гельминтов.

Недалеко от границы пентаграмм я разглядел какое-то движение и без промедления начал снижаться.

Подо мной раскинулся целый аванпост с хорошо устроенной оборонительной системы рвов, ям с кольями, окопами и высокой стеной, толщиной в три моих роста. «Такую стену им не взять даже всем городом. Вся надежда и вправду на меня и мою разрушительную мощь. Надо решать. Сейчас или никогда!» — думал я, но за меня всё решил град, устремившийся мне на встречу. Одна градина даже царапнула меня по клюву. Это меня вывело из себя окончательно. Оказавшись прямо над стеной, я вошёл в головокружительное пике, набирая скорость и одновременно колдуя ауру взрыва. Метрах в девяти я перекинулся обратно в человека.

Ударной волной от моего соприкосновения с землёй всех раскидало в разные стороны, а тех, кто был в непосредственной близости от места моего падения, вообще развеяло по ветру, но они и не думали сдаваться. Они бросалась на меня, пытаясь нанести какой-либо урон. Я хотел было колдануть ещё что-нибудь, но вокруг возникла стена из камня, отделяя меня от них.

— Браво… Молодец… Вообще… Я уж думал, что брат Эйден прикончил тебя…

— А ты ещё кто? — недоумённо спросил я.

— Всего лишь скромный маг земли по имени Бренден, и… — за спиной послышался сыпучий звук; обернувшись, я увидел, как из земли растёт фигура высокого мускулистого мужчины, — я тебе не враг, — сказал он, оживая.

— Чего?

— Я видел все бесчинства своих братьев, я видел, как они сжигают этот городок вместе с жителями. Однажды я услышал от пленного повстанца, что грядёт возмездие, и всех нас постигнет огненная длань потомка наших же Владык. И тогда я понял — пора. Пора покинуть стан этих поганцев и примкнуть к настоящим людям…

Этот видный эльф распинался ещё очень долго, но в контексте я понял, что он хочет помочь мне вернуть тот мир, что сгинул в огне революций и репрессий.

— Что ты предлагаешь? — спросил я, когда он окончил свою тираду.

— Я предлагаю тебе свою силу. Ведь ты — самое удачное изделие из всех. Именно ты должен положить конец этому безумию.

В этот миг в стене Брендена появилась брешь, в которую повалили изделия.

— Ну, начали? — спросил он, швыряя огромный валун в толпу врагов.

— Да! — ответил я, обнажая «Аскалон».

Драка удалась на славу: Бренден кидался в изделия камнями, как пулями, размягчал землю под ногами противника, а когда они проваливались по самые уши, он возвращал земле жёсткость. Иногда, если эти твари подбирались слишком близко, он колдовал «Импульс Терры» — заклятье, вызывающее ударную волну страшной сигнатуры вокруг заклинателя. Ну а я просто метался лёгкой дымкой от врага к врагу, кромсая их направо и налево и поочерёдно стреляя из маузеров во всё, что представляло угрозу.

— Лео! Сзади! — крикнул мне Бренден, откидывая очередного урода.

Обернувшись, я увидел огромного урода с занесённым надо мной молотом.

— Молись! Поганый маг-еретик! — крикнул он, обрушая на меня эту махину.

Подняв когтистую лапу, я легко остановил удар.

— Не на того напал, синтетическая погань! — гневно прорычал я, ломая молот.

Мощным апперкотом я отправил его в небо, затем, махнув размашистыми крыльями, резко догнал и не менее мощным пинком отправил этого бугая обратно, впечатав в землю. Он лежал неподвижно, но был жив.

— Ты ещё пожалеешь о том, что перешёл на сторону этих… — он не успел договорить, потому что я откусил ему его грёбаную голову.

Оказалось, что драконы очень мощные существа, да и магии они забирают подстать силе. Всё затихло, в ушах стояли воздушные пробки. Бренден бился из последних сил, прикрывая меня. Воздух тяжелел с каждым вздохом. С трудом поднявшись с земли, где оказался после обратной перекидки, я попытался прицелиться, но руки предательски подводили, тряслись так сильно, что хоть колокольчики вешай, ноги подкашивались, а в глазах плясали икры… Тянуло протошниться…

— Лео! — прорвался сквозь пищащую тишину голос Брендена, и в тот же миг меня откинуло в стену, затем подняло и развернуло.

— Ба! Какие люди! Это же сам повелитель огня, а теперь и воды, маг-элементаль Леонардо Д’Аманэ! Узнаёшь?

Я не поверил своим глазам — передо мной стоял Николас.

— Я же собственноручно размазал твои мозги по полу той пещеры! Как ты выжил?!

— Уже тогда я был магом-элементалем воздуха… И поэтому я не умер тогда… Ну, а теперь настал твой черёд. Твой и того предателя Брендена!

С этими словами он схватил меня воздушными щупальцами за конечности и лёгким пассом отделил эти конечности от моего бренного тела. Глотку обожгло диким криком боли.

— Заткнись, поганый предатель! — рявкнул он, бросая меня в землю.

Я почувствовал, как дробятся мои шейные позвонки, а из плеч и бёдер сочилась моя родная алая кровь. В глазах темнело.

Глава девятая (Начало цикла перерождений)

Я проснулся весь в холодном поту. Тело сильно болело в области шеи, плеч и бёдер. Помассировав затылок, я поднялся с постели, поцеловал в лоб свою единственную возлюбленную жену Майю и нежно пригладил кудряшки любимой дочурки Леи. Возле ног уже крутился Роу — худощавый пёс с ярко-рыжей шерстью.

— Ну, пойдём кушать, — тихо сказал я.

Роу сдержанно гавкнул и побежал вниз, звонко цокая когтями по деревянному полу. Надев свежую рубашку и нацепив очки, я спустился на первый этаж и сразу же увидел Роу, сидящего на полу со своей миской в зубах. Почесав ему за ухом, я взял миску и, подойдя к тушке шныри, висящей на крюке, отрезал в миску пару кусочков мяса и поставил её на пол. Когда я распрямился, то вместо шныри на крюке висел мой торс без рук и ног. Крюк проходил через шею. От испуга я попятился назад, запнулся обо что-то и больно упал на пол. Помотав головой, я снова посмотрел на крюк. Теперь там опять висела тушка шныри.

— Показалось, наверное, — констатировал я свои соображения вслух, на что Роу вопросительно тявкнул.

Успокоившись окончательно, я спустился в погреб и, выудив оттуда несколько яиц, принялся жарить их. Кухня быстро наполнилась вкусным запахом и звуком шипящего масла.

— Ты уже проснулся? — спросила Майя, приобнимая меня со спины.

— Сегодня надо прийти пораньше, а то есть у нас одно дельце совсем свежее. Надо с ним разобраться поскорее…

Яичница была уже готова, и, взяв чистенькую тарелочку, я вывалил пищу в неё и, сев за стол, принялся завтракать. Майя села рядом и взяла меня за свободную руку.

— Может, не надо тебе сегодня туда идти? У меня плохое предчувствие…

Отложив старенькую вилку, я повернулся и нежно взглянул ей в глаза.

— Обещаю: расправимся с этим делом — и я уйду на покой.

— Верю, — ответила она в тон мне.

Взяв столовый прибор, я вернулся к трапезе. Наверху раздался призывный голос Леи. Майя молча поднялась и пошла наверх. Покончив с завтраком, я помыл за собой посуду, нашёл и надел на бедро правой ноги кобуру с револьвером, накинул куртку, поднял ворот, наполировал до блеска ботинки, надел свою поношенную шляпу из фетра и, попрощавшись с семьёй, вышел в новый день.

Солнце приятно слепило глаза, воздух пах летом, вокруг суетились разодетые в пёстрые костюмы люди, на каждом углу стояли зазывалы, которые приглашали всех на фестиваль «Зелёной Луны» где-то за городом. Надо будет сходить с семьёй… Обязательно…

Продвигаясь вглубь города, я то и дело встречал знакомых и друзей, которые тоже звали меня на этот фестиваль вместе с семьёй, а я отвечал, что обязательно приду и, распрощавшись, шёл дальше. Через два десятка таких вот встреч я свернул с главной улицы в переулок, прошёл ещё немного и оказался перед дверьми своей детективной конторы. Дверь была заперта.

— Странно… — начал я рассуждать вслух, — Генда должен был прийти намного раньше меня, зная его пунктуальность, но, может, у него что-то случилось…

Похлопав себя по карманам куртки, я отыскал ключ и, войдя в контору, сменил табличку на двери с надписи «закрыто» на надпись «открыто».

Здесь было довольно светло и заметно, как в воздухе витает пыльная взвесь, сам воздух был слегка спёртый, поэтому я подошёл к окну и откинул узкую форточку на самом верху. Пахнуло свежестью. Раскурив свою резную трубку, что досталась мне от деда, я достал из стола то самое свежее дело и, затянувшись, начал читать:

Дело № 345. Выписка для частного детектива Леонардо Д’Аманэ. Потерпевший: Бенедикт Лессар, 64 года, был зверски убит на пороге своего дома, на теле обнаружено 64 колото-резаных ранения, нанесённых неизвестным орудием. Предположительно мечом либо ножом с узким обоюдно-заточенным лезвием. Кожа на ранах запеклась, местами обуглилась. Свидетелей нет. Приближённые: служанка-сиделка Анна Люциан, лекарь Фридрих Люциан, в браке покойный не состоял. Иных сведений не имеется.

— Дело не из простых… — многозначительно рассудил я, прочитав довольно короткую, но ёмкую выписку из дела. — Но всё решаемо. Для начала надо расспросить этого лекаря и его дочь, а там, глядишь, на что-нибудь выйдем… — проговорил я вслух.

Вдруг раздался выстрел, и что-то звучно ударилось в дверь. Трубка мигом перекочевала в пепельницу. Рефлекторно выхватив и взведя револьвер, я осторожно пошёл к двери. На улице началась паника, что можно было понять по крикам толпы. Резко распахнув дверь, я приготовился к стрельбе, но никого не увидел. Тогда я посмотрел вниз, себе под ноги, и увидел лежащего в собственной крови Генду. У него было прострелено лёгкое. Он захлёбывался. Спрятав оружие в кобуру, я подхватил умирающего друга и побежал, насколько мне позволяли силы, к ближайшему лекарю. Всю дорогу Генда что-то мямлил, сплёвывая кровь, тяжело кашляя и потихоньку задыхаясь.

— Держись, братан! Ты выживешь! Не смей умирать! Слышишь?! — кричал я, приводя его в чувства.

Но он слабел с каждым шагом, с каждым вздохом… Скоро уже показалась больница. Влетев туда, я сдал его с рук на руки врачам, и они увезли его куда-то вглубь больничных коридоров. Обессиленный, я сел на пол, облокотившись на стену, склонил голову, закрыл глаза и начал размышлять о произошедшем. Пот струился по лицу, мысли путались, руки дрожали, дыхание сбилось. Мимо прошёл лекарь, и тут я вспомнил про Фридриха. Резко подскочив, я подошёл к стоящей без дела медсестре и, представившись, спросил про этого лекаря, на что получил ответ, что он сейчас находится на отдыхе и вернётся нескоро. Тогда я попытался получить его адрес, и мне это удалось. Оказалось, что он живёт недалеко от моей конторки. Оставив Генду на попечительство врачей, я пошёл к лекарю.

Фридрих и правда жил недалеко от конторы, даже более того, его обитель находилась на втором этаже того же дома, где расположилась моя контора. Поднявшись по скрипучей лестнице, я постучал в нужную мне дверь. Послышались шаги. Щёлкнув замками, дверь распахнулась, и на пороге я увидел довольно привлекательную девушку лет двадцати.

— Простите, вы — Анна Люциан? — вежливо спросил я, чуть приподняв шляпу.

— Да. А что, что-то случилось?

Она широко раскрыла от удивления свои ярко-карие глаза.

— Вчера ночью ваш подопечный Бенедикт Лессар был найден мёртвым на пороге собственного дома…

Не успел я закончить, как на её прекрасные глаза навернулись слёзы, и она зарыдала. На звук рыдания дочери пришёл и Люциан-старший.

— Что здесь произошло? Кто вы? — гневно спросил он, обнимая и успокаивая дочь.

Ему на вид было уже далеко за сорок, аккуратная седая бородка, плавно переходящая в седоватые бакенбарды, и копна ухоженных волос цвета пепла, что были заплетены в «конский хвост» на затылке, делали его похожим на настоящего аристократа при дворе императора, а довольно функциональный жакет со множеством отделов и карманов вместе с брюками из хорошей ткани довершали картину.

— Я частный детектив Леонардо Д’Аманэ. Мне поручили расследовать убийство Бенедикта Лессар, подопечного вашей дочери.

После этого он изменился в лице, дружелюбно пожал мне руку и пригласил войти, извиняясь за излишнюю агрессию в мой адрес.

Усадив меня за стол, они сели напротив, и я начал расспросы. Анна всё ещё успокаивалась, так что я решил начать с Фридриха.

— Скажите, не замечали ли вы, что покойному кто-то угрожал или что-то в этом роде?

— Нет, у господина Бенедикта были хорошие отношения со всеми, но в последнее время к нему часто начали приходить странные люди и что-то от него требовать.

— Можете описать их? — спросил я, записывая его показания в свой блокнот.

— Обычные, в общем-то, люди. Ничем не выделяются… — рассеяно сказал Фридрих.

— У них на ладони была татуировка… — немного успокоившись, сказала Анна.

— Какая татуировка? — спросил я.

— Я точно не помню, но, кажется, это была перечёркнутая змея, поедающая свой хвост, — неуверенно сказала она.

— Понятно… — произнёс я, растягивая последний звук. — Спасибо за содействие. До скорой встречи.

Попрощавшись с семейством Люциан, я вышел из дома и тут же почувствовал укол в шею. На долю секунды по телу раскатисто прокатилась дикая боль, потом пришла слабость, и я без сил упал на землю лицом вверх. Я не мог пошевелится. Хотелось спать. Надо мной на миг зависла рука с татуировкой зачёркнутой змеи, поедающей свой хвост, на ладони, затем глаза мои закрылись, и я провалился в небытие.

 

Мне снился сон. Даже не сон, а полноценный кошмар. Вокруг был горящий город. Пахло палёной кожей. Падал чёрный снег. Меня куда-то тащили, а за мной тянулась узкая дорожка крови. Где-то впереди кто-то невнятно нашёптывал непонятные мне слова. Я хотел было повернуть голову, но шея отозвалась адской болью в себе. Вдруг всё стихло, и в ушах начало звенеть, затем резко раздалось — «проснись!». Я зажмурился. Открыв глаза, я увидел над собой вечернее небо своего города. Опять болели плечи, бёдра и шея. С трудом поднявшись, я опёрся на стенку дома лекаря. Меня мутило, и, не в силах сдерживать рвотные позывы, я вывернулся на изнанку. Горло больно обожгло желчью. Откашлявшись от рвоты, я жадно глотнул свежего воздуха и аккуратно пошёл в контору. Здесь ничего не изменилось. Я было потянулся к трубке, но остановился на полпути. Курить сейчас не хотелось совсем. Потерев глаза, я вытряхнул давно остывший пепел из трубки в урну, спрятал трубку в карман куртки, вышел из конторы и, заперев за собой дверь, пошёл домой. Чувствовал я себя, мягко говоря, гадко, но силы потихоньку возвращались ко мне, хотя слабость всё же ощущалась. Благо к вечеру улицы опустели, а воздух заметно посвежел и приобрёл еле уловимый запах чего-то нового, но я не мог понять, чего именно. Углубившись в свои мысли, я сам не заметил, как доковылял до своего дома.

Здесь было всё как обычно: любимая жена хлопочет у плиты, маленькая радость — дочурка, три года от роду — играет рядом во что-то, под ногами крутится преданный пёс Роу… При моём появлении на кухне Лея радостно закричала, приветствуя меня, Майя отвлеклась от готовки и страстно поцеловала меня в губы.

— Как день прошёл? — спросила она, продолжая нарезать морковь.

— Нормально… Только вот какой-то ублюдок подстрелил Генду прямо на пороге конторы… — устало процедил я, садясь на стул.

— Какой кошмар! — воскликнула Майя, скидывая рубленую морковь в кастрюлю. Про странный укол и свой сон я решил промолчать. — Ты, наверное, устал… Кушать будешь? — заботливо спросила она.

Есть мне не хотелось точно так же, как и курить.

— Нет, я не голодный… — убитым голосом сказал я.

— Тогда иди приляг, отдохни… — посоветовала она.

Я решил не противиться воле своей возлюбленной. Встав со стула, я медленно поплёлся на второй этаж. Дойдя до кровати, я, не раздеваясь, плюхнулся на неё и сразу же уснул. Мне опять начал сниться тот же кошмар…

Глава десятая (Цикл первый)

Я проснулся весь в холодном поту. Тело сильно болело в области шеи, плеч и бёдер. Помассировав затылок, я поднялся с постели, поцеловал в лоб свою единственную возлюбленную жену Майю и нежно пригладил кудряшки любимой дочурки Леи. Возле ног уже крутился Роу — худощавый пёс с ярко-рыжей шерстью.

— Ну, пойдём кушать. — тихо сказал я.

Роу сдержанно гавкнул и побежал вниз, звонко цокая когтями по деревянному полу. Надев свежую рубашку и нацепив очки, я спустился на первый этаж и сразу же увидел Роу, сидящего на полу со своей миской в зубах. Почесав ему за ухом, я взял миску и, подойдя к тушке шныри, висящей на крюке, отрезал в миску пару кусочков мяса и поставил её на пол. Когда я распрямился, то вместо шныри на крюке висел мой торс без рук и ног. Крюк проходил через шею. От испуга я попятился назад, запнулся обо что-то и больно упал на пол. Помотав головой, я снова посмотрел на крюк. Теперь там опять висела тушка шныри. Увидев это, я ощутил липкое чувство дежа-вю.

— Показалось, наверное, — констатировал я свои соображения вслух, на что Роу вопросительно тявкнул.

Успокоившись окончательно, я спустился в погреб и, выудив оттуда несколько яиц, принялся жарить их. Кухня быстро наполнилась вкусным запахом и звуком шипящего масла. Но, помимо этого, было ещё что-то… в воздухе витал ещё один незнакомый мне до этого утра запах, но мне казалось, что пахнет чем-то родным…

— Ты уже проснулся? — спросила Майя, приобнимая меня со спины.

— Сегодня надо прийти пораньше, а то есть у нас одно дельце совсем свежее. Надо с ним разобраться поскорее…

Яичница была уже готова, и, взяв чистенькую тарелочку, я вывалил пищу в неё и, сев за стол, принялся завтракать. Майя села рядом и взяла меня за свободную руку.

— Может, не надо тебе сегодня туда идти? У меня плохое предчувствие…

Отложив старенькую вилку, я повернулся и нежно взглянул ей в глаза.

— Обещаю, расправимся с этим делом, и я уйду на покой.

— Верю. — ответила она в тон мне. Взяв столовый прибор, я вернулся к трапезе. Наверху раздался призывный голос Леи. Майя молча поднялась и пошла на верх. Покончив с завтраком, я помыл за собой посуду, нашёл и одел на бедро правой ноги кобуру с револьвером, накинул куртку, поднял ворот, наполировал до блеска ботинки, одел свою поношенную шляпу из фетра и попрощавшись с семьёй вышел в новый день. Опять это странное чувство дежа-вю…

Солнце приятно слепило глаза, воздух пах летом, вокруг суетились разодетые в пёстрые костюмы люди, на каждом углу стояли зазывалы, которые приглашали всех на фестиваль «Зелёной Луны» где-то за городом. Надо будет сходить с семьёй… Обязательно…

Продвигаясь вглубь города, я то и дело встречал знакомых и друзей, которые тоже звали меня на этот фестиваль вместе с семьёй, а я отвечал, что обязательно приду и, распрощавшись, шёл дальше. Через два десятка таких вот встреч я свернул с главной улицы в переулок, прошёл ещё немного и оказался перед дверьми своей детективной конторы. Дверь была заперта.

— Странно… — начал я рассуждать вслух, — Генда должен был прийти намного раньше меня, зная его пунктуальность, но, может, у него что-то случилось…

Похлопав себя по карманам куртки, я отыскал ключ и, войдя в контору, сменил табличку на двери с надписи «закрыто» на надпись «открыто».

Здесь было довольно светло и заметно, как в воздухе витает пыльная взвесь, сам воздух был слегка спёртый, поэтому я подошёл к окну и откинул узкую форточку на самом верху. Пахнуло свежестью. Раскурив свою резную трубку, что досталась мне от деда, я понял, что не хочу курить. Даже пришла какая-то неприязнь к этой привычке. Тяжело вздохнув, я выбил трубку в пепельницу и, усевшись в своё кресло, достал из стола то самое свежее дело и начал читать:

Дело № 345. Выписка для частного детектива Леонардо Д’Аманэ. Потерпевший: Бенедикт Лессар, 64 года, был зверски убит на пороге своего дома, на теле обнаружено 64 колото-резаных ранения, нанесённых неизвестным орудием. Предположительно мечом либо ножом с узким обоюдно-заточенным лезвием. Кожа на ранах запеклась, местами обуглилась. Свидетелей нет. Приближённые: служанка-сиделка Анна Люциан, лекарь Фридрих Люциан, в браке покойный не состоял. Иных сведений не имеется.

— Дело не из простых… — многозначительно рассудил я, прочитав довольно короткую, но ёмкую выписку из дела. — Но всё решаемо. Для начала надо расспросить этого лекаря и его дочь, а там, глядишь, на что-нибудь выйдем… — проговорил я вслух.

Вдруг раздался выстрел, и что-то звучно ударилось в дверь. Рефлекторно выхватив и взведя револьвер, я осторожно пошёл к двери. На улице началась паника, что можно было понять по крикам толпы. Резко распахнув дверь, я приготовился к стрельбе, но никого не увидел. Тогда я посмотрел вниз, себе под ноги, и увидел лежащего в собственной крови Генду. У него было прострелено лёгкое. Он захлёбывался. Спрятав оружие в кобуру, я подхватил умирающего друга и побежал, насколько мне позволяли силы, к ближайшему лекарю. Всю дорогу Генда что-то мямлил, сплёвывая кровь, тяжело кашляя и потихоньку задыхаясь.

— Держись, братан! Ты выживешь! Не смей умирать! Слышишь?! — кричал я, приводя его в чувства.

Но он слабел с каждым шагом, с каждым вздохом… Скоро уже показалась больница. Влетев туда, я сдал его с рук на руки врачам, и они увезли его куда-то вглубь больничных коридоров. Обессиленный, я сел на пол, облокотившись на стену, склонил голову, закрыл глаза и начал размышлять о произошедшем. Почему-то я знал, что он не умрёт, что я успею добежать… Пот струился по лицу, мысли путались, руки дрожали, дыхание сбилось… откуда я мог это знать? Мимо прошёл лекарь, и тут я вспомнил про Фридриха. Резко подскочив, я подошёл к стоящей без дела медсестре и, представившись, спросил про этого лекаря, на что получил ответ, что он сейчас находится на отдыхе и вернётся нескоро. Тогда я попытался получить его адрес, и мне это удалось. Оказалось, что он живёт недалеко от моей конторки. Оставив Генду на попечительство врачей, я пошёл к Фридриху. Всю дорогу меня преследовал терпкий запах чего-то тёплого, чего-то родного, но я не мог вспомнить, где раньше мог слышать этот запах, кроме как сегодня на кухне моего дома и сейчас. Ничего не получалось.

Фридрих и правда жил недалеко от конторы, даже более того, его обитель находилась на втором этаже того же дома, где расположилась моя контора. Поднявшись по скрипучей лестнице, я постучал в нужную мне дверь. Послышались шаги. Щёлкнув замками, дверь распахнулась, и на пороге я увидел довольно привлекательную девушку лет двадцати.

— Простите, вы — Анна Люциан? — вежливо спросил я, чуть приподняв шляпу.

Почему-то я знал ответ на свой вопрос.

— Да. А что, что-то случилось?

Она широко раскрыла от удивления свои ярко-карие глаза.

— Вчера ночью ваш подопечный Бенедикт Лессар был найден мёртвым на пороге собственного дома…

Не успел я закончить, как на её прекрасные глаза навернулись слёзы, и она зарыдала. На звук рыдания дочери пришёл и Люциан-старший.

— Что здесь произошло? Кто вы? — гневно спросил он, обнимая и успокаивая дочь.

Ему на вид было уже далеко за сорок, аккуратная седая бородка, плавно переходящая в седоватые бакенбарды, и копна ухоженных волос цвета пепла, что были заплетены в «конский хвост» на затылке, делали его похожим на настоящего аристократа при дворе императора, а довольно функциональный жакет со множеством отделов и карманов вместе с брюками из хорошей ткани довершали картину.

— Я частный детектив Леонардо Д’Аманэ. Мне поручили расследовать убийство Бенедикта Лессар, подопечного вашей дочери.

После этого он изменился в лице, дружелюбно пожал мне руку и пригласил войти, извиняясь за излишнюю агрессию в мой адрес.

Усадив меня за стол, они сели напротив, и я начал расспросы. Анна всё ещё успокаивалась, так что я решил начать с Фридриха.

— Скажите, не замечали ли вы, что покойному кто-то угрожал или что-то в этом роде?

— Нет, у господина Бенедикта были хорошие отношения со всеми, но в последнее время к нему часто начали приходить странные люди и что-то от него требовать.

— Можете описать их? — спросил я, записывая его показания в свой блокнот.

— Обычные, в общем-то, люди. Ничем не выделяются… — рассеяно сказал Фридрих.

— У них на ладони была татуировка… — немного успокоившись, сказала Анна.

— Какая татуировка? — спросил я.

— Я точно не помню, но, кажется, это была перечёркнутая змея, поедающая свой хвост, — неуверенно сказала она.

— Понятно… — произнёс я, растягивая последний звук. — Спасибо за содействие. До скорой встречи.

Попрощавшись с семейством Люциан, я вышел из дома и тут же почувствовал укол в шею. На долю секунды по телу раскатисто прокатилась дикая боль, потом пришла слабость, и я без сил упал на землю лицом вверх. Я не мог пошевелится. Хотелось спать. Надо мной на миг зависла рука с татуировкой зачёркнутой змеи, поедающей свой хвост, на ладони, затем глаза мои закрылись, и я провалился в небытие.

 

Мне снился сон. Даже не сон, а полноценный кошмар. Вокруг был горящий город. Пахло палёной кожей. Падал чёрный снег Меня куда-то тащили, а за мной тянулась узкая дорожка крови. Где-то впереди кто-то невнятно нашёптывал не понятные мне слова. Я хотел было повернуть голову, но шея отозвалась адской болью в себе. Вдруг всё стихло и в ушах начало звенеть, затем резко раздалось — «проснись!». Я зажмурился. Открыв глаза, я увидел над собой вечернее небо моего города. Опять болели плечи, бёдра и шея. С трудом поднявшись я опёрся на стенку дома лекаря. Меня мутило, и, не в силах сдерживать рвотные позывы, я вывернулся на изнанку. Горло больно обожгло желчью. Откашлявшись от рвоты, я жадно глотнул свежего воздуха и аккуратно пошёл в контору. Здесь ничего не изменилось. Я было потянулся к трубке, но остановился на полпути. Курить сейчас не хотелось совсем. Опять. Потерев глаза, я вышел из конторы и, заперев за собой дверь, пошёл домой. Чувствовал я себя, мягко говоря, гадко, но силы потихоньку возвращались ко мне, хотя слабость всё же ощущалась. Благо к вечеру улицы опустели, а воздух заметно посвежел. В голове вдруг начал звучать непонятный шепоток, а запах, что казался мне родным, стал сильнее и отчётливее: теперь я смог понять, от чего он исходит, но не поверил сам себе: этот запах шёл от любой лампы на дверях домов, от каждого газового фонаря. Я точно понял, что пахнет не фитилём, и не газом, и даже не гарью. Пахнет самим огнём. Запах этот походил на смесь розы с корицей и полынью. Углубившись в свои мысли, я сам не заметил, как доковылял до своего дома.

Здесь было всё как обычно: любимая жена хлопочет у плиты, маленькая радость — дочурка, три года от роду — играет рядом во что-то, под ногами крутится преданный пёс Роу… шёпоток в голове всё так же шептал что-то невнятное, но у меня не осталось сил разбираться и в этом. При моём появлении на кухне Лея радостно закричала, приветствуя меня, Майя отвлеклась от готовки и страстно поцеловала меня в губы.

— Как день прошёл? — спросила она, продолжая нарезать морковь.

— Нормально… Только вот какой-то ублюдок подстрелил Генду прямо на пороге конторы… — устало процедил я, садясь на стул.

— Какой кошмар! — воскликнула Майя, скидывая рубленую морковь в кастрюлю. Про странный укол и свой сон я решил промолчать. — Ты, наверное, устал… Кушать будешь? — заботливо спросила она.

Есть мне не хотелось точно так же, как и курить.

— Нет, я не голодный… — убитым голосом сказал я.

— Тогда иди приляг, отдохни… — посоветовала она.

Я решил не противиться воле своей возлюбленной. Встав со стула, я медленно поплёлся на второй этаж. Дойдя до кровати, я, не раздеваясь, плюхнулся на неё и сразу же уснул. Мне опять начал сниться тот же кошмар…

Глава одиннадцатая (Цикл второй)

Я проснулся весь в холодном поту. Тело сильно болело в области шеи, плеч и бёдер. Помассировав затылок, я поднялся с постели, поцеловал в лоб свою единственную возлюбленную жену Майю и нежно пригладил кудряшки любимой дочурки Леи. Возле ног уже крутился Роу — худощавый пёс с ярко-рыжей шерстью.

— Ну, пойдём кушать. — тихо сказал я.

— Пойдём, хозяин, — сдержанно гавкнул Роу и побежал вниз, звонко цокая когтями по деревянному полу.

Я застыл в оцепенении. «Моя собака только что разговаривала со мной… похоже, мне всё ещё плохо…» —подумал я. Надев свежую рубашку и нацепив очки, я спустился на первый этаж и сразу же увидел Роу, сидящего на полу со своей миской в зубах. Почесав ему за ухом, я взял миску и, подойдя к тушке шныри, висящей на крюке, отрезал в миску пару кусочков мяса и поставил её на пол. Когда я распрямился, то вместо шныри на крюке висел мой торс без рук и ног. Крюк проходил через шею. От испуга я попятился назад, запнулся обо что-то и больно упал на пол. Помотав головой, я снова посмотрел на крюк. Теперь там опять висела тушка шныри. Увидев это, я ощутил липкое чувство дежа-вю. Даже не дежа-вю, я знал, что это произойдёт…я видел это вчера и позавчера…что-то здесь не так…

— Показалось, наверное, — констатировал я свои соображения вслух.

— Что показалось, хозяин? — вопросительно тявкнул Роу.

Ну вот опять, опять собака разговаривает…

Слегка успокоившись, я спустился в погреб и, выудив оттуда несколько яиц, принялся жарить их. Кухня быстро наполнилась вкусным запахом жареных яиц и звуком шипения масла. Но, помимо этого всего, кухня наполнилась запахом розы вперемешку с корицей и полынью. Так пахло пламя— это я знаю наверняка.

— Ты уже проснулся? —спросила Майя, приобнимая меня со спины.

Я ожидал этого.

— Сегодня надо прийти пораньше, а то есть у нас одно дельце совсем свежее. Надо с ним разобраться поскорее…

Яичница была уже готова, и, взяв чистенькую тарелочку, я вывалил пищу в неё и, сев за стол, принялся завтракать. Майя села рядом и взяла меня за свободную руку.

— Может, не надо тебе сегодня туда идти? У меня плохое предчувствие…

Отложив старенькую вилку, я повернулся и нежно взглянул ей в глаза. Как же она права… Я не знаю, почему, но я знаю, что сегодня произойдёт много чего плохого.

— Обещаю, расправимся с этим делом, и я уйду на покой.

— Верю. — ответила она в тон мне. Взяв столовый прибор, я вернулся к трапезе. Наверху раздался призывный голос Леи. Майя молча поднялась и пошла на верх. Покончив с завтраком, я помыл за собой посуду, нашёл и одел на бедро правой ноги кобуру с револьвером, накинул куртку, поднял ворот, наполировал до блеска ботинки, одел свою поношенную шляпу из фетра и попрощавшись с семьёй вышел в новый день. Опять это гадкое чувство того, что это со мною происходит уже который день.

Солнце приятно слепило глаза, воздух пах летом, вокруг суетились разодетые в пёстрые костюмы люди, на каждом углу стояли зазывалы, которые приглашали всех на фестиваль «Зелёной Луны» где-то за городом. Надо будет сходить с семьёй… Обязательно…

Продвигаясь вглубь города, я то и дело встречал знакомых и друзей, которые тоже звали меня на этот фестиваль вместе с семьёй, а я отвечал, что обязательно приду и, распрощавшись, шёл дальше. Через два десятка таких вот встреч я свернул с главной улицы в переулок, прошёл ещё немного и оказался перед дверьми своей детективной конторы. Я знал, что дверь заперта, и поэтому, не теряя времени на рассуждения, что же случилось с Гендой, я отыскал ключ и, войдя в контору, сменил табличку на двери с надписи «закрыто» на надпись «открыто».

Здесь было довольно светло и заметно, как в воздухе витает пыльная взвесь, сам воздух был слегка спёртый, поэтому я подошёл к окну и откинул узкую форточку на самом верху. Пахнуло свежестью. Раскурив свою резную трубку, что досталась мне от деда, я понял, что не хочу курить. Даже пришла какая-то неприязнь к этой привычке. Тяжело вздохнув, я выбил трубку в пепельницу и, усевшись в своё кресло, достал из стола то самое свежее дело и начал читать:

Дело № 345. Выписка для частного детектива Леонардо Д’Аманэ. Потерпевший: Бенедикт Лессар, 64 года, был зверски убит на пороге своего дома, на теле обнаружено 64 колото-резаных ранения, нанесённых неизвестным орудием. Предположительно мечом либо ножом с узким обоюдно-заточенным лезвием. Кожа на ранах запеклась, местами обуглилась. Свидетелей нет. Приближённые: служанка-сиделка Анна Люциан, лекарь Фридрих Люциан, в браке покойный не состоял. Иных сведений не имеется.

— Дело не из простых… — многозначительно рассудил я, прочитав довольно короткую, но ёмкую выписку из дела. — Но всё решаемо. Для начала надо расспросить этого лекаря и его дочь, а там, глядишь, на что-нибудь выйдем… — проговорил я вслух.

Вдруг раздался выстрел, и что-то звучно ударилось в дверь. Рефлекторно выхватив и взведя револьвер, я осторожно пошёл к двери. На улице началась паника, что можно было понять по крикам толпы. Резко распахнув дверь, я приготовился к стрельбе, но никого не увидел. Тогда я посмотрел вниз, себе под ноги, и увидел лежащего в собственной крови Генду. У него было прострелено лёгкое. Он захлёбывался. Спрятав оружие в кобуру, я подхватил умирающего друга и побежал, насколько мне позволяли силы, к ближайшему лекарю. Всю дорогу Генда что-то мямлил, сплёвывая кровь, тяжело кашляя и потихоньку задыхаясь.

Скоро уже показалась больница. Влетев туда, я сдал его с рук на руки врачам, и они увезли его куда-то вглубь больничных коридоров. Обессиленный, я сел на пол, облокотившись на стену, склонил голову, закрыл глаза и начал размышлять о произошедшем. Почему-то я знал, что он не умрёт, что я успею добежать… Пот струился по лицу, мысли путались, руки дрожали, дыхание сбилось… откуда я мог это знать? Мимо прошёл лекарь, и тут я вспомнил про Фридриха. Резко подскочив, я подошёл к стоящей без дела медсестре и, представившись, спросил про этого лекаря, на что получил ответ, что он сейчас находится на отдыхе и вернётся нескоро. Тогда я попытался получить его адрес, и мне это удалось. Оказалось, что он живёт недалеко от моей конторки. Оставив Генду на попечительство врачей, я пошёл к Фридриху. Всю дорогу меня преследовал терпкий запах чего-то тёплого, чего-то родного, но я не мог вспомнить, где раньше мог слышать этот запах, кроме как сегодня на кухне моего дома и сейчас. Ничего не получалось.

Фридрих и правда жил недалеко от конторы, даже более того, его обитель находилась на втором этаже того же дома, где расположилась моя контора. Поднявшись по скрипучей лестнице, я постучал в нужную мне дверь. Послышались шаги. Щёлкнув замками, дверь распахнулась, и на пороге я увидел довольно привлекательную девушку лет двадцати.

— Простите, вы — Анна Люциан? — вежливо спросил я, чуть приподняв шляпу.

Я знал ответ на свой вопрос.

— Да. А что, что-то случилось?

Она широко раскрыла от удивления свои ярко-карие глаза.

— Вчера ночью ваш подопечный Бенедикт Лессар был найден мёртвым на пороге собственного дома…

Не успел я закончить, как на её прекрасные глаза навернулись слёзы, и она зарыдала. На звук рыдания дочери пришёл и Люциан-старший.

— Что здесь произошло? Кто вы? — гневно спросил он, обнимая и успокаивая дочь.

Ему на вид было уже далеко за сорок, аккуратная седая бородка, плавно переходящая в седоватые бакенбарды, и копна ухоженных волос цвета пепла, что были заплетены в «конский хвост» на затылке, делали его похожим на настоящего аристократа при дворе императора, а довольно функциональный жакет со множеством отделов и карманов вместе с брюками из хорошей ткани довершали картину.

— Я частный детектив Леонардо Д’Аманэ. Мне поручили расследовать убийство Бенедикта Лессар, подопечного вашей дочери.

После этого он изменился в лице, дружелюбно пожал мне руку и пригласил войти, извиняясь за излишнюю агрессию в мой адрес.

Усадив меня за стол, они сели напротив, и я начал расспросы. Анна всё ещё успокаивалась, так что я решил начать с Фридриха.

— Скажите, не замечали ли вы, что покойному кто-то угрожал или что-то в этом роде? — спросил я чисто для проформы, так как ответы на вопросы я уже и так знал из двух других дней.

— Нет, у господина Бенедикта были хорошие отношения со всеми, но в последнее время к нему часто начали приходить странные люди и что-то от него требовать.

— Можете описать их? — спросил я, записывая его показания в свой блокнот.

— Обычные, в общем-то, люди. Ничем не выделяются… — рассеяно сказал Фридрих.

— У них на ладони была татуировка… — немного успокоившись, сказала Анна.

— Какая татуировка? — спросил я.

— Я точно не помню, но, кажется, это была перечёркнутая змея, поедающая свой хвост, — неуверенно сказала она.

— Понятно… — произнёс я, растягивая последний звук. — Спасибо за содействие. До скорой встречи.

Попрощавшись с семейством Люциан, я вышел из дома и тут же обернулся. Передо мной стоял рослый мужчина лет тридцати, уже занёсший руку со шприцом. Он, похоже, не сильно удивился моему поступку.

— Кто ты? — сурово спросил я.

— Я твой друг, дитя Греха…

Эти слова резанули мой слух подобно острому лезвию.

— Чего ты хочешь от меня?

— Я хочу помочь тебе выбраться из этого кошмара…

С этими словами он протянул мне шприц, что держал в руках.

— Что это? — спросил я, принимая его.

— Лекарство… введи его себе и сегодня с утра приходи в таверну «Уроборос». Мы всё тебе расскажем…— сказал он, удаляясь.

— Странно это всё… но я хочу разобраться во всём этом.

С этими словами я сел на землю, облокотившись на стену, немного повертел дар незнакомца в руках, раздумывая, а потом плюнул на всё и ввёл эту ярко-оранжевую жижу себе в вену. На долю секунды по телу прокатилась слабая боль, потом пришла слабость, и я без особого сопротивления закрыл глаза…

 

Мне снился сон. Даже не сон, а полноценный кошмар. Вокруг был горящий город. Пахло палёной кожей. Падал чёрный снег Меня куда-то тащили, а за мной тянулась узкая дорожка крови. Где-то впереди кто-то невнятно нашёптывал не понятные мне слова. Я хотел было повернуть голову, но шея отозвалась адской болью в себе. Вдруг всё стихло и в ушах начало звенеть, затем резко раздалось — «проснись!». Я зажмурился. Открыв глаза, я увидел над собой вечернее небо моего города. Опять болели плечи, бёдра и шея. С трудом поднявшись я опёрся на стенку дома лекаря. Меня больше не мутило, но состояние было гадкое. Жадно глотнув свежего воздуха, я пошёл в контору. Здесь ничего не изменилось. Потерев глаза, я вышел из конторы и, заперев за собой дверь, пошёл домой. Силы потихоньку возвращались ко мне, но слабость всё же ощущалась. Благо к вечеру улицы опустели, а воздух заметно посвежел. Шепоток, звучавший непонятным шумом в моей голове, приобрёл чёткость и отчётливо говорил: «Это не твой мир… возвращайся домой…» — и так далее, запах огня приятно ласкал мой нюх. Проходя мимо очередной витрины, я заметил, что волосы мои стали пепельными, а не каштановыми, коими были всю мою (или не мою) сознательную жизнь, на левой стороне лица появилась татуировка.

— Всё интереснее и интереснее…— констатировал я, продолжая движение к своему дому.

Здесь было всё как обычно: любимая жена хлопочет у плиты, маленькая радость — дочурка, три года от роду — играет рядом во что-то, под ногами крутится преданный пёс Роу… При моём появлении на кухне Лея радостно закричала, приветствуя меня, Майя отвлеклась от готовки и страстно поцеловала меня в губы.

— Как день прошёл? — спросила она, продолжая нарезать морковь.

— Нормально… Только вот какой-то ублюдок подстрелил Генду прямо на пороге конторы… — устало процедил я, садясь на стул.

— Какой кошмар! — воскликнула Майя, скидывая рубленую морковь в кастрюлю. Про странный укол и свой сон я решил промолчать. — Ты, наверное, устал… Кушать будешь? — заботливо спросила она.

Есть мне не хотелось точно так же, как и курить.

— Нет, я не голодный… — убитым голосом сказал я.

— Тогда иди приляг, отдохни… — посоветовала она.

Я решил не противиться воле своей возлюбленной. Встав со стула, я медленно поплёлся на второй этаж. Дойдя до кровати, я, не раздеваясь, плюхнулся на неё и сразу же уснул. Мне опять начал сниться тот же кошмар… Интересно, а что меня ждёт в завтрашнем сегодня?

Глава двенадцатая (Цикл последний)

Я проснулся весь в холодном поту. Тело сильно болело в области шеи, плеч и бёдер. Помассировав затылок, я поднялся с постели, поцеловал в лоб свою единственную возлюбленную жену Майю и нежно пригладил кудряшки любимой дочурки Леи. Возле ног уже крутился Роу — худощавый пёс с ярко-рыжей шерстью.

— Ну, пойдём кушать. — тихо сказал я.

— Пойдём, хозяин, — сдержанно гавкнул Роу и побежал вниз, звонко цокая когтями по деревянному полу.

Не удивляясь, я надел свежую рубашку и нацепил очки, спустился на первый этаж и сразу же увидел Роу, сидящего на полу со своей миской в зубах. Почесав ему за ухом, я взял миску и, подойдя к тушке шныри, висящей на крюке, отрезал в миску пару кусочков мяса и поставил её на пол. Когда я распрямился, то вместо шныри на крюке висел мой торс без рук и ног. Крюк проходил через шею. От испуга я слегка отстранился назад, но не упал. Помотав головой, я снова посмотрел на крюк. Теперь там опять висела тушка шныри. Увидев это, я ощутил липкое чувство дежа-вю. Даже не дежа-вю, я знал, что это произойдёт… я видел это вчера и позавчера… что-то здесь не так… и я знал, что именно.

— Показалось, наверное, — констатировал я свои соображения вслух.

— Что показалось, хозяин? — вопросительно тявкнул Роу.

Ну вот опять, опять собака разговаривает…

Слегка успокоившись, я спустился в погреб и, выудив оттуда несколько яиц, принялся жарить их. Кухня быстро наполнилась вкусным запахом жареных яиц и звуком шипения масла. Но, помимо этого всего, кухня наполнилась запахом розы вперемешку с корицей и полынью. Так пахло пламя— это я знаю наверняка.

— Ты уже проснулся? —спросила Майя, приобнимая меня со спины.

Я ожидал этого.

— Сегодня надо прийти пораньше, а то есть у нас одно дельце совсем свежее. Надо с ним разобраться поскорее…

Яичница была уже готова, и, взяв чистенькую тарелочку, я вывалил пищу в неё и, сев за стол, принялся завтракать. Майя села рядом и взяла меня за свободную руку.

— Может, не надо тебе сегодня туда идти? У меня плохое предчувствие…

Отложив старенькую вилку, я повернулся и нежно взглянул ей в глаза. Как же она права… Я не знаю, почему, но я знаю, что сегодня произойдёт много чего плохого.

— Обещаю, расправимся с этим делом, и я уйду на покой.

— Верю. — ответила она в тон мне. Взяв столовый прибор, я вернулся к трапезе. Наверху раздался призывный голос Леи. Майя молча поднялась и пошла на верх. Покончив с завтраком, я помыл за собой посуду, нашёл и одел на бедро правой ноги кобуру с револьвером, накинул куртку, поднял ворот, наполировал до блеска ботинки, одел свою поношенную шляпу из фетра и попрощавшись с семьёй вышел в новый день. Опять это гадкое чувство того, что это со мною происходит уже который день.

Солнце приятно слепило глаза, воздух пах летом, вокруг суетились разодетые в пёстрые костюмы люди, на каждом углу стояли зазывалы, которые приглашали всех на фестиваль «Зелёной Луны» где-то за городом. Надо будет сходить с семьёй… Обязательно…

Продвигаясь вглубь города, я то и дело встречал знакомых и друзей, которые тоже звали меня на этот фестиваль вместе с семьёй, а я отвечал, что обязательно приду и, распрощавшись, шёл дальше. Через два десятка таких вот встреч я свернул с главной улицы в переулок, прошёл ещё немного и оказался перед дверьми своей детективной конторы. Я знал, что дверь заперта, и поэтому, не теряя времени на рассуждения, что же случилось с Гендой, я повернулся и пошёл совершенно в другом направлении. Не скажу, что меня туда влекло, но я просто знал, куда иду, и даже не заморачивался мыслью, откуда я это знаю. Знаю — и всё тут.

Таверна «Уроборос» была довольно хорошим заведением, и я было подумал, что такого законника, как я, туда попросту не пустят, но когда вышибалы увидели меня, то беспрекословно расступились, освобождая мне путь. Растерянно пожав плечами, я вошёл. Внутри меня ждал резкий запах огня, множество посетителей. Здесь мне стало намного веселее, а шёпот смолк. Здесь всё было обставлено под старину, и мне это нравилось, я чувствовал себя здесь уютнее, чем дома.

— Леонардо! Брат наш! Ты всё же пришёл! — послышалось откуда-то со второго этажа.

Посмотрев наверх, я увидел семь фигур, что спускались по резной лестнице. Когда они спустились, я впал в ступор: все семеро были похожи на меня, как две капли воды, только на лицах их были другие татуировки: дракон, медведь, свинья, змея, козёл, лис и лев.

— Кто вы? — спросил я.

— Мы семь владык Смертных грехов. И нам надо поведать тебе одну историю.

Сказав это, они пригласили меня за стол и начали свой рассказ. Они поведали мне обо всём: что этот мир есть всего лишь плод моего воображения и желания вернуть мир в своём мире, что я являюсь прямым наследником и, по сути, реинкарнацией нашего общего брата Палеократа — владыки справедливости. Я узнал, что должен выбраться отсюда и помешать злобным Гельминтам осуществить их замысел по воскрешению этих самых владык. Что странно, я во всё это поверил. Без капли сомнений я принял их слова на веру, потому что знал: они не лгут. Они просто не могут мне лгать.

— Как мне это сделать? — спросил я, когда они закончили.

— Сегодня состоится фестиваль «Зелёной луны». Ты должен на нём присутствовать, ибо тогда, когда взойдёт зелёная луна, откроются врата в твой мир. А пока выпей это и возвращайся к своим делам.

На столе возник пузырёк со слоёной жидкостью внутри.

— Что это?

— Это концентрированный эфир твоей силы. Он вернёт твоё сознание и твои силы окончательно.

Пожав плечами, я откупорил хрустальный пузырёк и выпил его содержимое. Меня обуяла дикая эйфория. Знания о моём прошлом просто сочились в меня, я чувствовал всем телом, как меня переполняет жгучая сила огня и прохладная сила воды. Когда эйфория кончилась, я вспомнил всё, что знал. Попрощавшись, я вышел и направился к конторе. У него было прострелено лёгкое. Он захлёбывался. Спрятав оружие в кобуру, я подхватил умирающего друга и побежал, насколько мне позволяли силы, к ближайшему лекарю. Всю дорогу Генда что-то мямлил, сплёвывая кровь, тяжело кашляя и потихоньку задыхаясь.

Скоро уже показалась больница. Влетев туда, я сдал его с рук на руки врачам, и они увезли его куда-то вглубь больничных коридоров. Обессиленный, я сел на пол, облокотившись на стену, склонил голову, закрыл глаза и начал размышлять о произошедшем. Почему-то я знал, что он не умрёт, что я успею добежать… Пот струился по лицу, мысли путались, руки дрожали, дыхание сбилось… Мимо прошёл лекарь, и тут я вспомнил про Фридриха. Резко подскочив, я подошёл к стоящей без дела медсестре и, представившись, спросил про этого лекаря, на что получил ответ, что он сейчас находится на отдыхе и вернётся нескоро. Тогда я попытался получить его адрес, и мне это удалось. Оказалось, что он живёт недалеко от моей конторки. Оставив Генду на попечительство врачей, я пошёл к Фридриху.

Фридрих и правда жил недалеко от конторы, даже более того, его обитель находилась на втором этаже того же дома, где расположилась моя контора. Поднявшись по скрипучей лестнице, я постучал в нужную мне дверь. Послышались шаги. Щёлкнув замками, дверь распахнулась, и на пороге я увидел довольно привлекательную девушку лет двадцати.

— Простите, вы — Анна Люциан? — вежливо спросил я, чуть приподняв шляпу.

Я знал ответ на свой вопрос.

— Да. А что, что-то случилось?

Она широко раскрыла от удивления свои ярко-карие глаза.

— Вчера ночью ваш подопечный Бенедикт Лессар был найден мёртвым на пороге собственного дома…

Не успел я закончить, как на её прекрасные глаза навернулись слёзы, и она зарыдала. На звук рыдания дочери пришёл и Люциан-старший.

— Что здесь произошло? Кто вы? — гневно спросил он, обнимая и успокаивая дочь.

Ему на вид было уже далеко за сорок, аккуратная седая бородка, плавно переходящая в седоватые бакенбарды, и копна ухоженных волос цвета пепла, что были заплетены в «конский хвост» на затылке, делали его похожим на настоящего аристократа при дворе императора, а довольно функциональный жакет со множеством отделов и карманов вместе с брюками из хорошей ткани довершали картину.

— Я частный детектив Леонардо Д’Аманэ. Мне поручили расследовать убийство Бенедикта Лессар, подопечного вашей дочери.

После этого он изменился в лице, дружелюбно пожал мне руку и пригласил войти, извиняясь за излишнюю агрессию в мой адрес.

Усадив меня за стол, они сели напротив, и я начал расспросы. Анна всё ещё успокаивалась, так что я решил начать с Фридриха.

— Скажите, не замечали ли вы, что покойному кто-то угрожал или что-то в этом роде? — спросил я чисто для проформы, так как ответы на вопросы я уже и так знал из трёх других дней.

— Нет, у господина Бенедикта были хорошие отношения со всеми, но в последнее время к нему часто начали приходить странные люди и что-то от него требовать.

— Можете описать их? — спросил я, записывая его показания в свой блокнот.

— Обычные, в общем-то, люди. Ничем не выделяются… — рассеяно сказал Фридрих.

— У них на ладони была татуировка… — немного успокоившись, сказала Анна.

— Какая татуировка? — спросил я.

— Я точно не помню, но, кажется, это была перечёркнутая змея, поедающая свой хвост, — неуверенно сказала она.

— Понятно… — произнёс я, растягивая последний звук. — Спасибо за содействие. До скорой встречи.

Попрощавшись с семейством Люциан, я вышел из дома и тут же поймал запах. Да запах не простой, именно тот, который принадлежал убийце Бенедикта и, я сам не поверил своему носу, стрелявшему в Генду человеку. Принюхавшись получше, я пошёл туда, откуда шёл этот запах. Нюх вывел меня к одинокому домику на самом краю богатого района. Это даже был не домик, а настоящий дворец. В нём жила семья мэра Д’Лакруа.

— Всё интереснее и интереснее… — констатировал я, смотря на высоченные стены с крепкими воротами.

Для обычного человека попасть туда без разрешения, да ещё и незаметно, невозможно, но я же не обычный человек. Перекинувшись в маленького воробья, я перелетел через ограду, потом из воробья превратился в рыжего кота и пошёл на запах. Войдя в дом, я почувствовал, что запах усилился и ведёт на второй этаж. Я было побежал туда, но внезапно меня накрыло ударом веника по голове.

— Ах ты плешивая котяра! — раздался старческий голос служанки. — Ишь куда забрался! А ну давай выметайся отсюдова, чтоб глаза мои тебя больше не видели! — закричала она и погнала меня веником в сторону улицы.

Но стоило мне выпрыгнуть за порог, как я налетел на младшую из детей мэра Уинри Д’Лакруа.

— Ой! Какой миленький котёнок! — закричала она, поднимая меня с земли.

— Госпожа! Положите эту гадость на землю! Он же грязный и блохастый наверняка! — не унималась старуха.

— Селестия! Что ты такое говоришь? Он очень миленький и хороший котик!

Я заурчал и начал тереться мордочкой о платье Уинри, как бы подтверждая её слова. Пахло не от неё. Она по-детски рассмеялась и унеслась со мною на второй этаж. Странная она, вроде бы на вид ей лет двадцать, а ведёт себя как маленькая. Но меня это не волнует, главное — она движется в нужном мне направлении. Вбежав в свою комнату, она поставила меня на свою роскошную двуспальную кровать и со словами: «Я сейчас вернусь!» — выбежала из комнаты. Источник запаха был совсем близко. Спрыгнув с кровати, я вышел из комнаты и пошёл в другую. В комнату среднего и старшего сыновей мэра. Здесь запах был самым сильным и исходил от сидящего за письменным столом среднего сына. Подойдя ближе, я запрыгнул на стол и посмотрел на него. Он тоже взглянул на меня, затем мягко взял обеими руками и поставил на пол. Тогда я обратился в человека и, положив ему руку на плечо, развернул к себе лицом. Вот теперь он был удивлён.

— Скажи мне, мальчик, кто убил Бенедикта Лессар? — спросил я заговорщицким голосом.

От страха он весь побледнел и, не говоря ни слова, указал на себя.

— А ранил моего напарника тоже ты?

На сей раз он кивнул. Тогда я выхватил револьвер и направил его на голову бедняги. Тот чуть со стула не упал.

— Нет! Прошу! Не надо! — кричал он, но я, не слушая его, спустил курок…

Револьвер щёлкнул вхолостую. Я ехидно улыбнулся и, обратившись в дымку, вылетел в открытое окно. Позади послышался глухой удар о деревянный пол. «Наверное, надо было полегче с ним», — подумал я, материализуясь за пределами владений семьи мэра. Остаток дня я провёл в конторе, а потом ушёл домой.

Здесь было всё как обычно: любимая жена хлопочет у плиты, маленькая радость — дочурка, три года от роду — играет рядом во что-то, под ногами крутится преданный пёс Роу… При моём появлении на кухне Лея радостно закричала, приветствуя меня, Майя отвлеклась от готовки и страстно поцеловала меня в губы.

— Как день прошёл? — спросила она, продолжая нарезать морковь.

— Нормально… Только вот какой-то ублюдок подстрелил Генду прямо на пороге конторы… — устало процедил я, садясь на стул.

— Какой кошмар! — воскликнула Майя, скидывая рубленую морковь в кастрюлю. Про странный укол и свой сон я решил промолчать. — Ты, наверное, устал… Кушать будешь? — заботливо спросила она.

Есть мне хотелось очень даже сильно.

— Да, конечно! Я голодный, как волк!

— Сейчас всё будет готово! — сказала она, помешивая что-то в кастрюле.

На ужин у нас сегодня было мясо с подливкой и рисом. Было очень вкусно. А после ужина мы пошли на фестиваль. Там было очень много народу, и Леи было интересно смотреть на цирковых артистов, которых там хватало, на разных зверушек и тому подобное. Потом был восход зелёной луны. Когда это чудо природы достигло своего пика, мир вокруг застыл. Стало слышно, как бьётся моё сердце, и мысли бегают по коре головного мозга. Позади слышалась приятная музыка. Я обернулся и увидел, что за моей спиной висит арка портала цвета золота. Без лишних колебаний я шагнул в неё.

Глава тринадцатая

Я очнулся. В нос сразу же ударил противный затхлый смрад, а вокруг себя я увидел оранжевый кристалл. Попробовав двинуться, я понял, что эта затея обречена на провал. Тогда я воззвал к силам, что вновь принадлежали мне — силам невинных душ, заточённых в моём сердце, — и получил удовлетворительный отклик. Кристалл треснул и, рассыпавшись в мелкую пыль, закрутился вихрем вокруг меня, постепенно придавая мне сил. Это было слегка щекотно. Когда всё улеглось, я вновь встал на ноги, размял свои затёкшие руки и шею, пробуя их на гибкость. Всё было в порядке. Немного покрутив головой по сторонам, я понял, что нахожусь в какой-то пещере, а рядом с тем местом, где стоял мой кристалл, был ещё один такой же, только коричневато-зелёным. Что-то подсказывало мне, что там находится Бренден. Прикоснувшись к нему, я почувствовал ритмичную вибрацию биения его сердца. Значит, он в своей воображаемой реальности.

— Надо бы его вытащить… — сказал я вслух и рефлекторно потянулся за спину к рукоятке меча, но её там не было.

Это значило только одно: мне надо найти своё оружие. Вытянув перед собой руку, я запалил огненный шар, но он не загорелся. Тогда я попытался усилием воли поджечь валявшеюся на полу веточку. Не вышло.

— Значит, я полностью беззащитен перед врагом… Ни меча, ни магии. Замечательно! — начал ругаться я вслух.

Вдруг в отдалении послышались механические голоса стражников-изделий. Я напрягся, скрупулёзно прокручивая в голове план дальнейших действий. Вскоре передо мной предстали четверо вооружённых изделий в тяжёлых доспехах.

— Схватить его! — закричал самый главный в более тяжёлых доспехах.

Услышав приказ, стражники-изделия обнажили мечи и медленно, как на опасного зверя, начали надвигаться на меня. Я в свою очередь, напружинив ноги, принял защитную стойку и пристально следил за их движениями в тусклом свете пяти факелов. Подойдя ближе, один из них предпринял попытку атаковать меня, но я совершенно рефлекторно уклонился и, произведя хитро сплетённый захват, перекинул обидчика через плечо. Резко пнув, я оторвал ему руку до локтя, затем взял его меч и опять встал в защитную стойку. Вражины застыли в удивлении — впрочем, как и я. Похоже, это были те самые приёмы боевой системы, которым обучал меня Никола, доведённые до автоматизма под его пристальным надзором? Скорее всего.

— Кто следующий? — грозно спросил я, направляя клинок на оставшихся.

Трофейный ятаган удобно лежал в моей руке, готовый в любую секунду пролить чужую кровь, и враги на заставили себя ждать, набросившись на меня вдвоём. Легко уклонившись от их атак, я провёл серию коротких, молниеносных, а главное смертельных ударов по корпусу обоих изделий. Издав противный скрипящий звук, они упали к моим ногам, и офицер внезапно воспламенился. От неожиданности я отскочил в сторону, но, почувствовав знакомый запах, остановился. Пахло как в моём сне: смесь розы, корицы и полыни. Пахло моей родной магией огня. Протянув вперёд свободную руку, я одними губами воззвал к тёплому свечению, что осталось от офицера, и оно в мгновение ока скакнуло мне на руку и не менее быстро стало впитываться в кожу. По телу прокатилось слабое наслаждение, и неожиданно для себя я почувствовал в себе силы огненного элементаля, но совсем капельку. И вот тут я всё понял: этот гадёныш Николас с Химичевым на пару поместили меня в кристаллическое зерно защитного барьера и потихоньку выкачивали из меня силы, передавая их своим офицерам для лучшей работы на поле боя. Знаю, звучит глупо, но этот приём был очень ярко описан Палеократом в его Магическом Трактате. Также там было описано такое явление как магический вампиризм. Оно обозначено как «последний козырь в руках элементалей, что поглотили дополнительную стихию» и заключается в приобретении способности вытягивать чистый магический эфир из живых существ при прямом контакте с их плотью и кровью…

Из моих мыслей меня вышиб мощный взрыв, который резко отбросил меня к моему другу— элементалю земли. Половина пещеры обрушилась, загораживая мне проход. Пора было будить Брендена.

— Проснись и пой, друг мой, проснись и пой… — начал напевать я, ритмично стуча ятаганом по кристаллу.

Волей-неволей он поддавался. Через некоторое время я смог освободить верхнюю половину туловища моего боевого товарища и, не теряя ни секунды, начал отчаянно хлестать его по щекам. Поначалу мне казалось, что данное действо не возымеет никакого эффекта, и хотел уже бросить, но внезапно Бренден начал подавать признаки жизни.

— Лео… — невнятно промямлил он, открыв глаза. — Где мы?

—В подземельях Химичева и его своры фанатиков.

— Так это был лишь сон. Наваждение. Обман. Не верю…

Я практически не видел его лица, но знал, что по нему сейчас бегут скупые слёзы, и подставил ему своё шероховатое от шрамов плечо. Уткнувшись в него, он начал тихонько всхлипывать. В этот момент у меня что-то ёкнуло в груди, а перед глазами предстали картины того, что я видел в своём сне: жена, дочурка, друзья, спокойная жизнь… всё то, чего я лишился из-за этих поганых Гельминтов… На глаза невольно навернулись слёзы.

— Что нам теперь делать? — спросил он, когда мы оба успокоились.

— Надо выбираться и найти своих. Ты можешь колдовать? — спросил я и вместо ответа увидел, как Бренден одним мановением худощавой руки убрал завал, преграждавший нам путь. — Как это так? У меня сил вообще не осталось, а ты как огурец с грядки.

— Понимаешь, я являюсь искусственным элементалем, то есть у меня в груди бьётся «сердце Евы» с синтетическим кристаллом Грешной Пустоты…

— А настоящий где? — непонимающе спросил я.

— А настоящий обретается в груди Химичева, и сейчас у него есть все четыре стихии, которые он выкачал из тебя и Николаса.

— Понятно… — многозначительно сказал я. — Но что-то мы заболтались. Пора бы и когти из этого гадючника рвать.

Побродив несколько часов по лабиринтообразным подземельям, мы вышли в тот самый храм, откуда я бежал несколько лет назад с Лисой на руках. Это был тот самый храм, где погиб Меркуцио… При мысли об этом к горлу подступил липкий комок горечи.

— Ты знаешь, как отсюда выбраться? — спросил Бренден, но ответить я не успел, так как из всех щелей полезли орки, эльфы и гномы, вооружённые разнообразным колюще-режущим и огнестрельным оружием.

Я встал в боевую стойку, перехватив поудобнее ятаган, а Бренден приготовился использовать магию. Я чувствовал на себе тяжёлый взор десятков глаз, готовых убить нас при первой же возможности.

— Не стрелять! — вдруг раздалось из толпы.

Обернувшись на голос, я увидел, как из толпы выходит главарь воровской шайки, которую я привёз из Туманного Конгломерата.

— Ворик… — только и смог выговорить я, опуская меч.

— Мы все не теряли надежду на то, что вы всё ещё живы, господин. Наше оружие и наши жизни в вашей воле… — поучительно сказал он, преклоняя передо мною колено.

Его разношёрстное войско беспрекословно последовало его примеру.

— Встаньте, братья. — обратился я к ним. — Я вам не господин. Я такой же, как и вы, всеми забытый, всеми отринутый враг целого народа! Эти поганые Гельминты захватили власть в Империи и хотят провести кровопролитный обряд воскрешения былых владык этого мира — семи Владык-Грешников. Если у них это получится, то весь мир погрузится в хаос на веки вечные. Вы моя последняя надежда на победу, ибо я растерял все свои былые силы огненного элементаля первого порядка. Вы готовы идти за мной на верную смерть?

Вместо ответа я услышал громогласные выкрики воодушевлённых людей. В этих криках чувствовалась боль утраты родных и близких, что сгинули на улицах этого города, который пометила как излюбленное место сама смерть, и готовность слепо следовать за мною хоть на край земли, хоть в пасть мучительной гибели от рук бездушных созданий Гельминтов. Но в то же время я видел в их глазах отвагу и жажду кровной мести за все страдания этих антропоморфных существ.

—Тогда вперёд! На столицу! На Иллиард! — закричал я, и толпа воров тронулась с места.

Я последовал вместе с ними.

— Господин! — окликнул меня Ворик.

Я остановился.

— Возьмите…

— Что это? — спросил я, рассматривая ярко-чёрную жидкость в маленьком флакончике, полученную из рук пожилого вождя воров.

— Это редчайший артефакт— концентрированная кровь Высшего дракона. Один такой флакон сможет восстановить все ваши силы.

— Спасибо за такой дорогой дар… — сказал я, пряча флакон в карман брюк.

— А теперь иди. Спасай наш мир… — сказал Ворик и сел на пол, оперившись на стенку, а я побежал догонять свою маленькую армию.

Нас встретила кромешная безлунная ночь. Мы шли пешком. Иллиард находился в нескольких милях к востоку от Траска. Весь запал этих энтузиастов исчез через пятнадцать минут нашего похода. Я еле удерживался от того, чтобы не воспользоваться даром Вориком, но получалось с трудом.

— Господин! Смотрите! — закричал кто-то.

Посмотрев вперёд, я увидел здание. Воздух донёс до меня запах настоящей деревни: пахло сеном и навозом.

— Братья! Впереди конюшни противника! Захватим их и сможем использовать лошадей, что там содержатся!

Позабыв про все свои усталости, люди обнажили мечи, кинжалы, топоры, защёлками затворами картечников, револьверов, послышалось мерное жужжание автономных магострелов. Я тоже обнажил свой ятаган и, подавая пример, помчался вперёд. Завидев нас издалека, враги засуетились, и на нас обрушился град пуль и стрел, но дух этих людей было не сломить. Довольно быстро преодолев расстояние до аванпоста, мы, будто ураган, прошлись по врагам и абсолютно без потерь вырезали всех.

— Отлично! Просто превосходно! — кричал молчавший до этого момента Бренден, осматривая сараи с повозками и конюшни.

— Господин… — обратился ко мне один из молодых воров. — Мы обнаружили четыре шестиствольных орудия «Разрушитель» на подвижной платформе и огромный запас боеприпасов к нему. Также найдено несколько десятков лошадей. Благодаря вам, теперь у всех нас есть возможность отдохнуть по пути к нашей цели.

— Это хорошая новость, брат. Сообщи им, чтобы брали всё необходимое и готовились к отходу.

— Слушаюсь… — сказал он и удалился.

— Что ты задумал? — спросил Бренден, жонглируя мелкими камешками.

— Захватить Иллиард и стереть с лица земли этот недуг в лице Химичева.

— Ты киратской трын-травы объелся что ли?! В столице войск больше, чем волос на наших головах. Вместе взятых. А нас всего лишь четыре десятка! Это безумие!

— Я знаю. Но эти четыре десятка преданных мне людей, которыми движет жажда отмщения, стоят пятнадцати миллионов воинов подложной империи. А знаешь, что самое главное? Самое главное, что эта горстка воров готова умереть за меня, в отличие от солдат империи.

— Ну, тут с тобой не поспоришь… Раз ты собрался провернуть такую авантюру, то я с тобой до последнего моего вздоха.

— Спасибо, друг мой… —ответил я, и мы вместе вышли из здания начальника поста.

За воротами уже стояли пять повозок, гружёных орудиями, боезапасом и экипажем в виде двух человек на орудие, да кучка всадников с мечами и огнестрелом наголо. Усевшись на свободных коней и возглавив колонну, мы отправились вперёд.

Послышались выстрелы. Земля начала разрываться от попадания разрывных снарядов оборонительных гаубиц, что располагались за стенами имперского дворца, а в ответ им трещали «Разрушители», выплёвывая зажигательные снаряды с ужасающей скоростью. После очередного взрыва конь мой жалобно заржал и, встав на дыбы, сбросил меня.

— Лео! — послышался крик Брендена, и его накрыло взрывом.

Не помня себя, я вскочил и побежал к нему сквозь бойню, что учинили здесь имперские выродки.

— Брен. Дружище… Ты как? — спросил я, склоняясь над ним, и мысленно сам ответил на свой вопрос.

Всё его тело было изорвано шрапнелью и обожжено огнём, но он был всё ещё жив.

— Возьми моё сердце… Возьми мою силу… И размажь этих ублюдков по стенам нашей Империи… — сказал он, и жизнь его угасла.

— Обязательно… покойся с миром, вольный сын Греха…

Вырвав из его безжизненной груди кристалл, я с силой сжал его в ладони и почувствовал влажное дыхание Матери-Земли на своём лице. Затем пришла боль. Меня будто выворачивало наизнанку. Некая сила сжимала мои внутренности и дробила кости, выгибая суставы в обратную сторону, но скоро всё стихло. И теперь я почувствовал, как надо мною зависла бомба и вот-вот упадёт. Одним жестом я вырастил из земли подобие своего «Аскалона» и разрубил смертоносную жестянку. Внутри меня кипела ярость. Забравшись в седло ближайшего коня, я во весь опор помчался вперёд, а за мной — все остатки моей горе-армии. «Разрушители» не умолкали, паля по неприятелю, и, когда мы вплотную подошли к воротам, от них, по сути, ничего не осталось.

— Рассредоточиться! Убивайте всех, кто будет оказывать сопротивление в продвижении к дворцу! — скомандовал я, и мы ворвались в город.

Подобно молнии, я метался по улицам на своём коне, прокладывая себе дорогу к Химичеву, и с каждым моим шагом врагов становилось меньше. Вдруг резкий поток нисходящего воздуха выбил меня из седла и буквально придавил к горелой земле.

— Не стоило тебе возвращаться в наш мир! — послышался знакомый голос Николаса. — Тебе здесь ничего не светит!

— То же о тебе… — сказал я и воззвал к Матери-Земле.

Всё вокруг затряслось, из-под брусчатки вырвалась гигантская рука и обрушила на него колоссальной силы удар. Послышался сдавленный крик и хлюпающий звук. Когда рука рассыпалась пылью, я увидел на месте Николаса мокрое пятно и мелкие обломки костей. Брезгливо посмотрев на то, что осталось от Николаса, я достал из кармана пузырёк и в один глоток осушил его. Ничего не произошло, но я почувствовал некую лёгкость. Слегка поведя плечами вширь, я почувствовал, как из-под лопаток прорываются крылья. Обратившись драконом, я взмыл в небо и направился к императорской ложе. Я чувствовал, что Химичев именно там. И я не ошибся.

В большой комнате было светло, как днём, на полу и стенах были нацарапаны магические пентаграммы, а в центре комнаты, на жертвенном одре, лежали Майя, Хайм, Кальцефер, Лиса, Уинри, Андреас и Миха.

— А вот и ты — истинный владыка Грешной пустоты Леонардо Д’Аманэ ибн Палеократ… — послышался хрипло клокочущий голос.

Обернувшись, я увидел нечто с ассиметричным телом, всё в слизи и с обезображенными чертами лица, отдалённо напоминавшими лицо Химичева.

— Магическая отдача… — только и смог пролепетать я, прежде чем получить огненным шаром в голову.

Меня отбросило в сторону, и тут же навалилась некая тяжесть по всему телу.

— Да… Вот так… Пресмыкайся передо мной… — заговорил он.

Размягчив под собою камень, я провалился на предыдущий этаж. Следом за мной появился и Химичев.

— Посмотри, что с тобой стало! Прекрати это всё! Ты же помнишь, как это — Быть человеком!

Вместо ответа в меня полетел сгусток острого льда. Махнув рукой, я испарил его и дыхнул огнём в ответ, но он и от этого увернулся. Тогда я обратился в огненного медведя и попытался отгрызть ему голову, но стоило мне занести над ним свою массивную лапу, как я получил мощный удар в челюсть и вновь оказался в зале, проломив собой пол.

— Ты слишком слаб… — проклекотал он и резанул меня моим же «Аскалоном».

Брызнула моя алая кровь, и пентаграммы засияли багровым цветом, всё затряслось, а жертвенный одр зашёлся зелёным пламенем.

— Ты не смог спасти своих друзей и свою любовь… — сказав это, он разразился гомерическим смехом, а в это время в лучах восходящего солнца на стене появились семь силуэтов.

Спустя мгновение они сорвались со стен и влетели в меня… Меня затрясло, на лбу начали вырастать витиеватые рога, глаза жгло, пальцы покрылись костяным панцирем. От дикой боли я потерял сознание…

«Леонардо… Леонардо… проснись, Леонардо… Уже утро…»

— Где я?

«В раю…»

— Но… Я не хочу… Я не готов…

«Поверь, ты готов…»

— Кто ты?

«Палеократ… а теперь поднимись… И уничтожь эту заразу…»

— Хорошо…

Открыв глаза, я увидел горящий город. В воздухе витал запах гари. Воздух приятно обволакивал моё тело. Постепенно начало приходить осознание. Я падаю. Сгруппировавшись, я впечатался ногами в землю и, с силой оттолкнувшись, влетел обратно в залу. Оказавшись там, я призвал на помощь всё, что у меня осталось, и, подобрав «Аскалон», встал в стойку. Химичев тоже приготовился к бою. Секунда — и мы уже схлестнулись в неистовой схватке на истощение. Вокруг скакали искры, летали камни и лилась кровь. Я начал выдыхаться, когда мой противник неуклюже открылся, и тогда я нанёс сокрушающий удар мечом в область сердца. Моя рука прошла насквозь.

— Ха. Где же просчёт… — сказал он, становясь опять похожим на человека.

Взяв его на руки, я смахнул с одра пепел моих друзей и положил туда бездыханное тело Химичева. Затем резанул себе руку и начал менять главную пентаграмму. Закончив, я вогнал меч себе в сердце.

 

Свет. Тепло. Я открыл глаза. Передо мною стояли восемь фигур.

— Я уничтожил Гельминтов. — сказал я.

— Значит, тебе удалось…

— Но ценой твоей победы стала твоя человечность. Все твои воспоминания и эмоции.

— Ты поистине достойный потомок нашего брата…

— Вы знаете, чего я хочу. — сказал я.

— Конечно…

Они начали окружать меня, бубня некие заклятия. Тело стало невесомым. Я закрыл глаза.

 

…От нечего делать я начал рассматривать всех входящих и выходящих. Не зря, как оказалось: среди новой партии посетителей особенно выделялись две фигуры в длинных балахонах с капюшонами. Они медленно и осторожно огляделись, а затем присели за соседний стол. Отшив подбежавшего разносчика напитков, они начали разговор вполголоса. Не слушая их, я уселся за их столик. Они порядком удивились такому повороту событий.

— Господа, — начал я. — Как вы относитесь к смерти?

— Не может быть… — только и успели сказать они прежде, чем я убил их обоих, вытянув из их тел всю влагу.

Порывшись у них в карманах, я обнаружил кислотно-оранжевый кристалл Грешной Пустоты.

— Теперь всё будет по-другому… — сказал я, выходя из таверны и направляясь к пристани.

Меня ждали великие свершения в роли Абсолютного элементаля…

Назад Стрелок Вперёд Седьмое ноября

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте как обрабатываются ваши данные комментариев.