Рондели четырёх поклонений

1

Адепт таинственной  Науки,
Свершаю древний Ритуал.
Я восходящим Солнцем стал,
И к Солнцу простираю руки.

Бег облаков, как бег фелуки,
А мир – магический кристалл.
Адепт таинственной Науки
Свершаю древний Ритуал.

Восход сегодня ярко ал.
Проснулись формы, краски, звуки.
Едино всё и нет разлуки.
Восторгом сердце укачал
Адепт таинственной Науки.

2

Вновь Посвященному открыт
Чертог танцующей Богини.
То – Солнце, что взошло в зенит,
Источник блага и святыни.

Любовь во всём. Я с нею слит
В единстве образов и линий.
То – Солнце, что взошло в зенит,
Источник блага и святыни.

Простор безоблачный и синий
Её присутствие хранит.
И храм её не монолит,
А роскошь роз и трепет лилий
Вновь Посвященному открыт.

3

Тебя приветствую, Закат,
Дневные завершив Работы.
Вино я жертвую и соты
Владыке всяческих отрад.

Истомой переполнен сад
И манят призрачные гроты.
Тебя приветствую, Закат,
Дневные завершив Работы.

Смотри, возлюбленный мой Брат,
Вот спать готовятся удоты.
Заботы больше не томят.
И я, отринувши заботы,
Тебя приветствую, Закат.

4

Встречая полночи Светило,
Сплету магическую нить.
Мне Ритуал сей совершить
На берегу святого Нила.

Не дремлет бдящий у кормила,
Ему во мраке надо плыть.
Встречая полночи Светило,
Сплету магическую нить.

Шакалы продолжают выть…
Но это ли меня смутило?
Ведь то, что сумраками было
Мне подобает озлатить,
Встречая полночи Светило.

Рондель закатного часа

В часы священного Заката,
Тебя я буду орошать.
Ты алхимическое Злато?
Иль алхимическая Блядь?

Скрипит ритмически кровать,
Со  мною ты, опять крылата.
В часы священного Заката,
Тебя я буду орошать.

Ты сладострастием разъята.
Ты гримуар. Тебя читать
На плитах тайного разврата.
И вот шепчу тебе опять.

Рондель Единорога

Когда к тебе придёт Единорог,
Его ты встретишь лепестками лилий.
И ты сама, не рог ли изобилий
Груди, и ягодиц, и ног?

Я знаю,  близок век идиллий,
Его когда-то я предрёк.
Когда к тебе придёт Единорог,
Его ты встретишь лепестками лилий.

Сомлев совсем от боли и бессилий,
Ты ощутишь его алмазный рог.
А крылья белые куда-то уносили…
И скажешь ты: Не это ли мой Бог?
Когда к тебе придёт Единорог.

Призмы

Мы – зеркала. И в нас глядится Бог,
Свои же различая отраженья.
Он видит тупики и множество дорог.
Загадки все и все свои решенья.

Мы – зеркала. Мы – призрачный чертог.
Дробятся образы, и взлеты, и паденья.
А Бог глядит. А Бог в недоуменье,
Себя узнав. О, кто подумать мог!

Божественность игры. Сияющие призмы,
Где каждая себе самой двойник,
И на себя глядит без укоризны.

Бог к зеркалам всем существом приник.
Его гримасы без конца капризны,
И нравится Ему изменчивый свой лик.

Трансформация

Я встретил нищенку. Она была ужасна.
Почти покойница. Почти остывший труп.
Шершавым языком, она с отвислых губ
Зловонный гной лизала ежечасно.

Был взгляд её и сумрачен и туп.
Земля несла её, наверное, напрасно.
И тут она сказала сладострастно:
Приди ко мне и нежно приголубь.

Я обнимал её, целуя вновь и вновь,
Шепча: чертоги брачные готовь,
Почуяв на лице старушечьи пальцы.

И молвила она: не прекословь…
И вдруг Принцессой в тигле трансформаций,
Предстала мне как Воля и Любовь.

Венера

Когда я Ваше созерцаю тело,
Богиню вижу я, что вышла на песок
Из моря, где всего священного исток
Берёт начало сущностно и цело.

Еще Вы дразните ознобом Ваших ног,
Прикрывши грудь и лоно неумело.
И словно вся Природа онемела,
И словно онемел её создавший Бог.

Вы приближаетесь из глубины морской,
Как будто вся в истоме золотой
И воплощаете магическое злато.

Невинности плоды, что с привкусом разврата,
Вы приближаетесь, сверкая наготой,
И тут же тонете в жемчужности халата.

Сарабанда

Престарелая шлюха танцует среди обветшалых гробов,
Запах тлена щекочет её непотребное тело.
Смотрят Боги на танец её,  и суровы глаза у Богов,
Что танцует нелепо она и движенья её неумелы.

Ей пора умереть, позабыв генитальный восторг,
Раствориться совсем, без остатка, в отравленной пене.
Её стылое лоно – покинутый трупами морг,
Ни один некрофил не раздвинет ей холод коленей.

Что ж танцуй средь гробов. Сарабанда твоя не страшна.
Ты не в силах грозить даже бредом лунарных кастраций.
Боги смотрят.  Им гадко. К их горлу ползёт тошнота.
Их немного мутит сладковатой волной сублимаций.

Белтайн

Майское Древо,
Хлеб и вино.
Вкусим же девы,
Что суждено.

Сбросим покров,
Будем плясать.
Лона готовы,
Семя принять.

Чресла разъяты…
Губы горят…
Что нам расплаты?
Рай или ад?

Праздник колдуний
И колдунов.
В ночь полнолунья
Звёздный улов.

Тайны напева
В скинии тайн.
Майское Древо…
Праздник Белтайн…

Осенний Парадиз

Бледна лилея. Темен тис.
И я – сатир. И ты – менада.
Налились гроздья винограда.
Ты виноградом причастись.

Ты виноградом причастись,
Еще вином – в нем горечь яда;
Когда в период листопада
Так сладострастен парадиз.

Так сладострастен парадиз…
Нам не желать иного сада.
Я боль твоя. А ты – услада;
И боль и страсть переплелись.

И боль и страсть переплелись,
И вновь нарушена преграда.
Не различаем верх и низ.
Я прозреваю. Это надо.

Я прозреваю это надо.
Он неизбежен. Наш каприз.
Бледна лилея. Темен тис.
И я – сатир. И ты – менада.

Осень соблазна

Вот соблазняет сад плодами…
Мы прокрадемся в этот сад…
Он странным трепетом объят,
И Солнце осени над нами.

И Солнце осени над нами,
Как будто золото наград.
И мы ласкаем виноград,
Как грудь возлюбленной губами.

Как грудь возлюбленной губами,
Сквозь опадающий наряд…
И сладострастием горят
Укусы яркими следами.

Укусы яркими следами
Плоды отметили.  Я рад
Что перепутал их с грудями
В саду таящихся дриад.

В саду таящихся дриад
И нас с козлиными рогами,
Сады листвою заслонят…
Ещё не веет холодами.

Ещё не веет холодами,
Еще не скоро снегопад.
Мы прокрадемся в этот сад,
Что соблазняет нас плодами.

Вино сумерек

Сумерки снова сгущаются,
Будет темно.
Девы подносят нам в сумерках
Это вино.
Что-то сейчас приближается,
Чуешь,  грядёт?
Кто-то сейчас причащается
Золотом сот.
Золотом сот иль отравою,
Ведаешь, ты?
Примешь ли ты, как положено
Дар Темноты?
Шепчут нам что-то губы бескровные
Наших невест.
Кто-то восходит тропою не торною
Прямо на Крест.
Нет…  Это мороки… Темные странники…
Будет темно.
Пейте смелее, пейте избранники
Это вино.

Затмения

В часы затмений солнечных и лунных,
Люблю играть на белом фортепьяно.
Моя избранница хохочет пьяно
И вторит мне на серебристых струнах.

Всё так загадочно и всё так странно,
И не найти нигде благоразумных
В часы затмений солнечных и лунных.

Ведь сладко нежится на бархате дивана
Весьма естественно для трепетных и юных;
И засыпать, мечтая о лагунах,
О тайных гротах в магии тумана.

То не удел существ благоразумных,
Встречать друг друга возгласом: «Осанна!»
В часы затмений солнечных и лунных.

А сердце маятник. А сердце это рана.
И Командор так близко… Донна Анна!

Дитя

Я зачинаю Солнце. Это Моё дитя.
В Равностояние Бога ныне беременен Я.

В мистериальности блуда этой сокрытой Четы,
Солнце Мое золотое, ныне зачато Ты.

Блудник или Блудница…  Вам ли Меня осудить?
Новорождённое Солнце миру Я должен явить.

Путникам путь,  освещая, ныне восходит звезда.
Нет ни греха, ни прощенья…  Есть только вечное Да.

Ладан, золото, смирну ныне несите волхвы.
Я принимаю восторги и принимаю хвалы.

Пойте же ангелы ныне Солнца сего Рождество.
В золото преобразится каждое естество.

Солнце сие, породивши, Солнцем буду и Я.
Солнце моё золотое… Солнце Моё дитя…

Последняя мистерия

Ни древним Сфинксом, что из Фив;

Ни в ритуальной маске Бога…

А в облике Единорога,

Прибуду к Вам, опять, смутив.

 

Чтоб Вашей плоти зреть извив,

Взыскательно и очень строго.

Чтоб Вы проникновеньям рога

Открылись, рог мой ощутив.

 

Так суждено: Единорог… Блудница…

Мистерии запретных нег…

Мы книг магических страницы.

 

Ложатся тени возле век.

И через нас железный Век

Вновь в Золотой преобразится.

При свете факелов

Смотрите, милая, как факелы горят,

И тайный зал причудливо украшен.

Мы пьём вино и нам не страшен

Сулящий гибель медленную яд.

 

В окно взгляните, там парят

Химеры над ажуром башен.

И в жаждущее лоно пашен

Роняет сеятель зерно расплат.

 

Со мной склоняясь над гримуаром

Внимаете Вы шелесту страниц

И в смыслы, что неведомы профанам.

 

Вы тем, любимая, отличны от девиц,

Что в шёлк волос, поймавши певчих птиц

Их щебет раздаёте даром.

Бестиарий

Причащаются Кровью птенцы Пеликана,

Ритуальным вином наших древних мистерий.

И чувствительно сердце как алая рана,

Оно чует, как Кто-то приблизился к двери.

 

Обезглавленный Принц вышел к нам из тумана.

И в ретортах сгустились чернильные тени.

Вместе с Принцем пришли под рыданье паваны,

Со страниц Бестиария странные звери.

 

Василиски, ехидны, кенокефалы,

Прошумели в урочищах залов старинных

И неспешно вошли в задремавшие залы.

 

Там кентавры уже поносили бокалы,

Наполняя их млеком голубок невинных

Или соком плодов, что пугающе алы.

Полуночные розы

Ночное бешенство порочных роз,

Где каждая чернее антрацита.

Скрывает столь губительный наркоз,

Что дева не одна была уже убита.

 

Сад мертвых дев… Роса застывших слёз…

И розы чёрные… Вот тема для пиита.

Погибель Ваша видимо сокрыта

В тотальном ужасе метаморфоз.

 

Но Вам не терпится. Вам хочется со мной

Пойти гулять по гибельному саду.

Сегодня же. Полуночной тропой.

 

Вам надобно испить последнюю усладу.

Я сада этого не затворю ограду

И Смерти Вашей не скажу: постой.

Ацефал

Мне голову снесло секирой трансформаций,

И сердце я вознес, как огненный бокал.

Магический штандарт немыслимых реакций,

Я знак того, чем быть я перестал.

 

Сакрально все… Нет ныне профанаций.

Глядите на меня, как будто бы в кристалл.

Там Бога нет, где ныне Ацефал

Доводит мiр до одури простраций.

 

Что выше этого?.. Нагнать, ликуя Смерть;

Танцуя, перейти Сверхчеловека

И навсегда покинуть эту твердь.

 

От ужаса небес сомкнулось веко.

Кто чает возвращенье Золотого Века?

Кто ищет ласки, получает плеть.

Саркофаг Адепта

Я вас прошу не надо слёз,

Шалуний плачь не слаще яда.

И даже театральных поз…

Не роз похищенных из сада.

 

Сей саркофаг – сосуд метаморфоз,

 

Адепт ушёл. Куда? Искать не надо.

Лилит. Лолита. Лорелея

1

Лилит опять склонилась надо мной,

И плоть холодная свивается лианой.

Лишь между ног поманит этой раной

И тут же тает в тишине ночной.

Так орошаю ночь жемчужностью фонтанной.

2

Лилит… Лолита… Маленький зверёк.

Однако явственный и очень сладострастный.

Любить тебя, я знаю, путь опасный.

И маленьких грудей и детских этих ног;

Так манит зов, такой всевластный,

Алькова твоего переступить порог.

3

Лилит… Лолита… Лорелея…

Откинь же волосы прозрачною рукой.

Рейн древний спит, в туманах млея.

Ещё я жив. Так пой же, пой.

Любви не знаешь ты, и вот немея,

Едва услышав пенье, будто бы слепой,

Я шествую в пучину за тобой.

Назад Предыдущие записи