Славянское

…И тебя не любить мне позволь!
Осип Мандельштам

Год распят четверкою упругой
И надежно исполняют долг
Зимних сказок пасмурная вьюга
И Луну молящий бусый волк.
Белый ветер властелин на время.
Призовут весну затем грачи…
И Ярила вступит в злато стремя
От невозвратимости кончин…

Последняя мистерия

Ни древним Сфинксом, что из Фив;

Ни в ритуальной маске Бога…

А в облике Единорога,

Прибуду к Вам, опять, смутив.

 

Чтоб Вашей плоти зреть извив,

Взыскательно и очень строго.

Чтоб Вы проникновеньям рога

Открылись, рог мой ощутив.

 

Так суждено: Единорог… Блудница…

Мистерии запретных нег…

Мы книг магических страницы.

 

Ложатся тени возле век.

И через нас железный Век

Вновь в Золотой преобразится.

При свете факелов

Смотрите, милая, как факелы горят,

И тайный зал причудливо украшен.

Мы пьём вино и нам не страшен

Сулящий гибель медленную яд.

 

В окно взгляните, там парят

Химеры над ажуром башен.

И в жаждущее лоно пашен

Роняет сеятель зерно расплат.

 

Со мной склоняясь над гримуаром

Внимаете Вы шелесту страниц

И в смыслы, что неведомы профанам.

 

Вы тем, любимая, отличны от девиц,

Что в шёлк волос, поймавши певчих птиц

Их щебет раздаёте даром.

Бестиарий

Причащаются Кровью птенцы Пеликана,

Ритуальным вином наших древних мистерий.

И чувствительно сердце как алая рана,

Оно чует, как Кто-то приблизился к двери.

 

Обезглавленный Принц вышел к нам из тумана.

И в ретортах сгустились чернильные тени.

Вместе с Принцем пришли под рыданье паваны,

Со страниц Бестиария странные звери.

 

Василиски, ехидны, кенокефалы,

Прошумели в урочищах залов старинных

И неспешно вошли в задремавшие залы.

 

Там кентавры уже поносили бокалы,

Наполняя их млеком голубок невинных

Или соком плодов, что пугающе алы.

Полуночные розы

Ночное бешенство порочных роз,

Где каждая чернее антрацита.

Скрывает столь губительный наркоз,

Что дева не одна была уже убита.

 

Сад мертвых дев… Роса застывших слёз…

И розы чёрные… Вот тема для пиита.

Погибель Ваша видимо сокрыта

В тотальном ужасе метаморфоз.

 

Но Вам не терпится. Вам хочется со мной

Пойти гулять по гибельному саду.

Сегодня же. Полуночной тропой.

 

Вам надобно испить последнюю усладу.

Я сада этого не затворю ограду

И Смерти Вашей не скажу: постой.

Ацефал

Мне голову снесло секирой трансформаций,

И сердце я вознес, как огненный бокал.

Магический штандарт немыслимых реакций,

Я знак того, чем быть я перестал.

 

Сакрально все… Нет ныне профанаций.

Глядите на меня, как будто бы в кристалл.

Там Бога нет, где ныне Ацефал

Доводит мiр до одури простраций.

 

Что выше этого?.. Нагнать, ликуя Смерть;

Танцуя, перейти Сверхчеловека

И навсегда покинуть эту твердь.

 

От ужаса небес сомкнулось веко.

Кто чает возвращенье Золотого Века?

Кто ищет ласки, получает плеть.

Саркофаг Адепта

Я вас прошу не надо слёз,

Шалуний плачь не слаще яда.

И даже театральных поз…

Не роз похищенных из сада.

 

Сей саркофаг – сосуд метаморфоз,

 

Адепт ушёл. Куда? Искать не надо.

Лилит. Лолита. Лорелея

1

Лилит опять склонилась надо мной,

И плоть холодная свивается лианой.

Лишь между ног поманит этой раной

И тут же тает в тишине ночной.

Так орошаю ночь жемчужностью фонтанной.

2

Лилит… Лолита… Маленький зверёк.

Однако явственный и очень сладострастный.

Любить тебя, я знаю, путь опасный.

И маленьких грудей и детских этих ног;

Так манит зов, такой всевластный,

Алькова твоего переступить порог.

3

Лилит… Лолита… Лорелея…

Откинь же волосы прозрачною рукой.

Рейн древний спит, в туманах млея.

Ещё я жив. Так пой же, пой.

Любви не знаешь ты, и вот немея,

Едва услышав пенье, будто бы слепой,

Я шествую в пучину за тобой.

Екатерина

Единорог умчит нас в чащи лилий,

Когда заря взойдёт над сводом башен.

Алхимию любви и магию насилий

Теперь постичь совсем уже не страшно.

Ещё мы многое, я знаю, не постигли;

Режим, что орифламмами украшен

И век, исполненный пугающих идиллий…

Но для полёта нам не нужно крылий.

Абсент горчит… Стихи читает Яшин.

Морские акростихи

1

Морской галлюциноз. Кто грезит под Луною?

Аквамарин волны? Наяды над волною?

Реальность позабудь. Она всего лишь сон.

И дует в раковину причудливый тритон.

Наяды же бледны и кажутся порою

Аквамарином волн и грёзой под Луною.

2

Магический дворец затоплен Океаном.

Акулы пристально глядят сквозь витражи.

Развратные истории акулам расскажи;

Им ведай обо всём сомнительном и странном.

Новеллы эти наглые пажи

Альковы штурмовав, рассказывали дамам.

3

Моя ты или нет. Не знаю. Всё равно.

Адепту неважны какие-то различья.

Раненье всё ж саднит. Сие мне не привычно,

И верно то, что я в Цепи звено.

Но ты… Но ты… Меняешь ты обличья,

А облик твой постигнуть не дано.

4

Молчанье. Месса Феникса. Порез и Возрожденье.

А на облатке Кровь. Ты знаешь, Кровь моя.

Распятье суждено и сладостно томленье

И в Чашу Жертвы изливаюсь я.

Но Бабалон… Ты ребус бытия.

А мне решать твои хитросплетенья.

5

Мне суждено чертить магические знаки,

А Вам – читать заклятия пароли.

Реторта Тайное сейчас хранит во мраке

И вновь горчат крупицы этой Соли.

Нам в алхимическом сливаться Браке,

А мiру погибать согласно нашей Воле.

6

Мiр постигает здравый смысл,

Агонию Любви и Фанатизма.

Разрушен Замок силой катаклизма

И разум всё давно уже исчислил.

Но сколько было в Замке том магизма!..

А ныне всё абстракции да числа.

Бабалон

Блаженством наполнены чаши созвездий,

Адепты кайфуют в объятиях Нут.

Безсмерты лишь те, кто от ласковых лезвий

Апокрифы шрамов на коже несут.

Любовь разрушает иллюзию пут.

Она отверзает ворота возмездий.

Нагая Блудница и Монстр грядут.

Зверь

Твори, что хочешь. Вот Закон.

Он приближается. Заря кровавит лица.

 

Меня возьми, — твердят девицы,

Ему из плоти уготовав Трон.

Гор воцарился. Облик хищной птицы.

Авгуры знают – это Он.

 

Теперь всё можно – се, не сон.

Его седлает Алая Блудница.

Разверзлась Бездна. Близок Небосклон.

И нам дано в Любви преобразиться.

Она и Он. Приблизился Эон.

Нам — Чаши страшные. Чтоб допьяна напиться.

Телема

Так говорил TO MEGA THERION…

Есть Высшее, что подчинилось Воле.

Любовь венчаем, повторив пароли,

Её возводим мы на Трон.

Мы знаем, что приблизился Эон,

А в нём единство Радости и Боли.

Ars Regia

Король вступает в Брак. Вот ждут его покои.

О, как же хороша Невеста Короля.

Раздеться и возлечь. И сотворить такое,

О чём и помышлять, наверное, нельзя.

Любовь, пример того, как надобно границы

Естественно попрать, восстаньем естества.

Восход помедли же. Дай плоти истомиться.

Созреть подобием запретного Плода.

Как это благостно и как же это страшно

Оставить всё. Стать во едину плоть.

Есть право тех, кто наготой украшен

И стыд Богов сумели побороть.

Созрей запретное. Налейся соком страсти.

Как и тогда… Влеки запретный Плод.

Усталость прочь! В тинктуре сладострастья

Сейчас крещается наш королевский род.

Сейчас творится то, что пониманья выше,

То таинство Четы… Зело опасный Путь.

Вот что-то осознав, в анналы кто-то впишет

О том, как Сера страстно любит Ртуть.

Саламандра

Сей мiр сгорит, как богохульный свиток.

Алмаз обуглится и снова станет пеплом.

Луна затмится киммерийским крепом;

А в сумерках не отыскать уже калиток.

Молчите же. Любая речь нелепа.

Алхимик, выброси поддельный этот слиток.

Ночь приближается… Вот плавится избыток…

Дрожат огни уже на стенах склепа.

Развейся искрами, что от рожденья слепо.

Адептам, огненный, мне подносить напиток.

Единорог

Есть у меня таинственный двойник.

Днём различить сей образ невозможно.

И только в сумерках, и только лишь на миг

Намёком выступает он тревожно.

Он странный Зверь. Он обожает дев.

Рог венчан у него коронной коматозы.

О, как же ты спешишь, чтобы совсем сомлев,

Гореть на нём, подобьем алой розы.

Пилигримаж

Нет в моем сердце тревоги и детских обид.

Ныне тотально в нем поселилась Любовь.

Проклят лишь тот, кто себя непреклонно хранит;

Свят, приносящий Жертву Вечернюю вновь.

 

Слышу, ты снова мне шепчешь: не прекословь.

Заповедь наша одно лишь адептам гласит:

С Волей своей, согласуясь, чертог приготовь,

Чтоб с Люцифером взошла на брачное ложе Лилит.

 

Снова Звезда в сонме звезд надо мною горит.

Издревле сказано мне: эту Звезду славословь…

Чтобы отныне гулять мне среди пирамид,

В Чашу Твою до конца изливаю я кровь.

Так далеко, так близко

1.

Люди в кафе.

Немецком? Австрийском?

Пиво бликует и стынут сосиски.

Глади залива:

В тумане зависли

ивы да вербы.

— Просто пейзаж,

не ищите в нем смысла.

2.

Польша, Судеты: все было так быстро.

«Тигры» под Вязьмой, в пустыне ливийской.

Так далеко, иль может, так близко?!

 

Жизнь заставляет всех торопиться:

Серьги — в ломбарды, муку – по крупицам.

(Западный фронт у германской границы).

Bruder ваяет бюсты нацистов,

English зубрит по ночам его sister.

Время взорвется бомбой английской.

Над Кенигсбергом? В небе берлинском?

— Просто сюжет,

не ищите в нем смысла.

3.

Блюзы играла

жизнь- пианистка;

рушила Стену, немея от свиста.

 

(Отверженная гордость подвигу равновелика

в Германии, оглохшей от собственного крика).

4.

Ангел в плаще,

с ликом арийским

встречных прохожих подслушивал мысли.

— «Евро» кривая

Над Рейном зависла.

— Просто объект,

не рождающий смысла.

5.

В ямах дворов

лишь бесы да птицы.

Беженец-ветер в метро приютился.

Ты умираешь,

ты хочешь молиться,

жить еще долго… просишь проститься.

Ангел крылатый

с ликом ливийским

так далеко…

 

Фантастически близко.

Под кайфом луны

Я под кайфом луны,
А луна под кайфом от ночи.
Я не знаю, кто нас подсадил.
Кто улетные сны
Формируя, явно не хочет,
Чтоб я с этой цепи выходил.

Город пахнет толпой,
А толпа воняет могилой,
Групповым погребеньем глистов.
— Не поможет запой,
Упоенье новой «мобилой»
Тем, кто в небо не смотрит с мостов.

А под кайфом луны,
Где-то между ночью, Преголью,
Берегами столицы моей,
Мне видны буруны,
Что блестят нагонною солью,
Этой белой шпионкой морей.

Волны словно в снегу.
Выше, ветра быстрее стократно,
Чайки с моря на свалку летят.
Ну а что я могу?
Что конкретно вам непонятно?!

Львы на Бирже душат котят.

Нечем гордиться!

Многие люди ведут дневники,
И я делил дни на страницы,
Но раз уж голос мощнее строки,
То значит, мне нечем гордиться.

Кто-то корячится в поте лица
Чтоб «выложить всё на бумаге»;
Слово за словом идут без конца,
Как будто по полю овраги:

Грязные дети в кровавой траве
Визжа, пожирали друг друга,
Люди, шипя, растворялись в Неве
И землю трясло от испуга.

Громы и молнии жгли провода,
А мы хохотали и пели.
Там, где стояли вчера города
Сегодня лишь трубы белели

Вакуум чёрной голодной змеёй
Нам крыши срывал как картонки.
Небо вращалось над этой землёй
И тучи сходились в воронке.

Тысячи стран опустились на дно,
А по морю плыли страницы,
Фразы размыты, осталось одно:
«Ребята, нам нечем гордиться!»

Назад Предыдущие записи Вперёд Следующие записи