Газель №907 (От мирского свободен наш Труд ремесла…)

Из Хакима Саад-ад-Дина Низари Кухистани
(Вольный перевод с персидского)

От мирского свободен наш Труд ремесла,
От забот, коим не было прежде числа,

Похоть с алчностью нас не лишают свободы,
От добра мы свободны, свободны от зла.

Ты видал кипарис, распростёртый над садом?
Мы чужды, как и он, рабской доле осла.

Стар ли, млад — все мы в лодке по жизни кружились,
Но ни стар и ни млад не подаст нам весла.

Девять тайных Небес: эта тайна Творенья
Нам от тайн и творений свободу несла.

Не бери же с собой речи ада и рая:
Правда в том, что в нас вечно свобода росла.

Прежде, друг мой, от слов Низари ты зависел —
Ты свободен теперь: нас свобода спасла.

Восток есть Бог…

Из Кеннета Р. Х. Маккензи

Восток есть Бог,
И Запад — Бог;

Взгляни туда,
Взгляни сюда, —

Куда б лицо ты повернуть ни смог —
Везде есть Бог.

Но искушенье не прельстит,
Сомненье не собьёт с пути,
Ничто покою не претит:

С поклоном обратись смиренным
К Каабы стенам.

Могу ль ещё добавить пару строк?
В чём правда та, что ждёт от смертных Бог?

Не в том, чтоб обращаться на Восток,
Не чтоб на Запад отвернуться смог, —

Но вера в то, что Бог Един; и в то,
Что окружают ангелы Престол;

И что Его пророков кроткий глас
Доносит свет Писания для нас;

В Судьбу; и в День Последнего Суда,
Что замысел закончит навсегда.

Сказание о Хусейне Халладже

Литературное переложение

1          Море мирское шумит беззатейно.
Слушай сказание благоговейно.
Не порицай опьянённого Богом —
приди и узнай о смерти Хусейна.

2          Чесальщик Хусейн из рода Халладжа
Тайну испил из чаши Мираджа.
Из-за вражды к растворившимся в Боге
он головы лишился однажды.

3          Неутолима к Всевышнему жажда.
Хусейн — на пути небесного хаджа.
В городе мулл и неправедных судей
он головы лишился однажды.

4          Хусейн Багдадский из рода Халладжа
Чашу испил — не уменьшилась жажда.
Волею мулл и неправедных судей
он головы лишился однажды.

5          В экстазе Хусейн обратился с моленьем —
Силу обрёл Аллаха веленьем.
Гнев и вражда к растворившимся в Боге
сделали смерть — благословеньем.

6          В экстазе Хусейн обратился с моленьем —
Милость обрёл Аллаха веленьем.
Смерть от вражды к растворившимся в Боге
сделалась вмиг благословеньем.

7          Чесальщик Хусейн из рода Халладжа.
С этим венцом совладает не каждый!
Вот на пороге багдадской темницы
явилась пред ним сестра его, Хадже.

8          Молвила Хадже: «Брат мой несчастный,
Не помышляй о побеге напрасно:
Все мы, покинув родимые гнёзда,
сей благодати достигнем прекрасной».

9          Хусейн говорил, как знанье имущий,
Истины свет людям дающий.
Безбожники нож в его тело вонзили,
кровь пролилась Истины сущей.

10        Глаголил Хусейн, как знанье имущий,
Истины слог людям дающий.
Безбожники тело ножом опалили,
выжали кровь Истины сущей.

11        Воззвал Хусейн к друзьям своим милым.
Хадже-сестра к нему поспешила,
Молвила: «Был у меня милый брат —
раны смертельные брата сгубили».

12        Молвила Хадже: «Брат мой по вере,
Семь райских чаш Аллах мне отмерил.
Райская чаша — мысль о Хусейне —
сердце мне греет перед потерей».

13        Молвила Хадже: «Братец мой милый,
Полгода пути в три шага́ я покрыла,
Из Хорасана к тебе устремляясь.
Бедный мой брат, что с тобой сотворили!»

14        Молвила: «Брат мой, со мной попрощайся,
К Богу молитвой ввысь устремляйся.
Дух твой могучий тело покинет,
гость мой, спеши, в дальний путь собирайся.

15        Гость мой спешил, в дальний путь собирался.
Хлеб мой румяный на ла́тке остался,
Дремлет дитя у меня на коленях,
дух твой могучий Аллаху достался».

16        Слышит сестра клятву Халладжа:
«Заступник Единый — свидетель мне, Хадже:
Испил я из смертной чаши, сестрица,
кару приму — утолю свою жажду».

17        Жемчужный Хусейн верою светел,
Он разорвал шариата сети.
Вера Хусейна — превыше покровов,
но шейх Джунайд ему бранью ответил.

18        Хусейн жемчужный сияет свято,
Он разорвал сеть шариата.
Превыше покровов — вера Хусейна,
слышит он брань шейха Джунайда.

19        Хусейн нераскрывшейся розе подобен.
Камни багдадцы швыряли во злобе.
Радость тая́, кинул розу Джунайд:
оставит шипы Хусейну во гробе.

20        Хусейн среди роз был розе подобен,
Брёвна багдадцы швыряют во злобе.
Розу швырнув, ликует Джунайд:
в Хусейна шипы вонзятся во гробе.

21        «Брат мой, — Джунайд обратился с вопросом, —
Я розу — не камень — в тебя только бросил.
Ты снёс терпеливо и камни, и брёвна,
но застонал от брошенной розы».

22        Ответил Халладж: «Черствы, бессердечны,
Не ведают, что сотворяют беспечно,
Те люди; тебе же всё это известно:
от розы твоей страдать буду вечно».

23        В Багдаде — веселье и ликование,
В Ормине — горе, печаль и стенанья
О смерти несчастного шейха Халладжа,
что землю покинул в час испытанья.

24        Скорби́ же, шейх Бакр, скорби́ и рыдай же,
Скорби́, Абу Бакр, скорби́ и рыдай же,
Общину Ади призывают к отмщению
за гибель несчастного шейха Халладжа.

25        Шейх Бакр идёт со своими катани,
Идёт Шейх Хасан со своими адани,
Пир Асмаман сорок пи́ров выводит,
шейх Шамс идёт со своими шамсани,

26        Выводит Язид мюридов общину, —
Войной на Багдад идут, край свой покинув.
Торопится Хадже, спешит вслед за ними,
три камня Хадже берёт из долины.

27        Кидает первый — над ней зависает,
Кидает второй — в волосах застревает,
Кидает третий — летит на Багдад,
воды потопа на град низвергает.

28        Воды потопа рекою излились,
Воды потоком Багдад затопили,
Не устояли багдадцы, бежали,
воды потока их поглотили.

29        Хлынул потоп — нет преград его силе!
Воды Багдад рекой затопили,
Не устоял Багдад пред потоком,
воды потопа его поглотили.

30        Главу мою не удержит тело —
Жертвой падёт воинов смелых,
Лавиной община Ади покатилась,
жаркая битва в степи закипела.

31        Главу мою не удержит тело —
Жертвой падёт всадников смелых.
Триста багдадцев пятничной ночью
смерть отыскали на копьях белых.

32        Глава моя затворяет очи —
Она на тело станет короче.
Чаши и кубки несут из Лалеша:
Триста багдадцев убиты ночью.

33        Главу мою не спасут запоры —
Жертвой падёт всадников спорых,
Халиф бросается в ноги с мольбой,
Заклинает: «Шейх Бакр, пощади мой город».

34        Главу мою не спасут заборы —
Жертвой падёт всадников скорых,
Халиф бросается в ноги с мольбой,
Умоляет: «Шейх Бакр, пощади мой город».

35        Сам халиф склонился смиренно,
Молит: «Шейх Бакр, не губи Багдада,
На милость хирки твоей уповаю».

36        Сам халиф склонился смиренно,
Молвит: «Шейх Бакр, ты львиный всадник.
Отныне Багдад тебе вручаю».

Пять поклонений

Из Алистера Кроули

Славься, Господи, утром! Твой облик — денницы пожар:
Наввайт’ уссоли фард’ салят ‘субхи. Аллаху Акбар!

Славься, Господи, в полдень, ударом платя за удар:
Наввайт’ уссоли фард’ салят ‘зухри. Аллаху Акбар!

Славься, Господи, царственный пастырь небесных отар:
Наввайт’ уссоли фард’ салят ‘асри. Аллаху Акбар!

Славься, Господи! К Западу клонится огненный шар:
Наввайт’ уссоли фард’ салят ‘магриб’. Аллаху Акбар!

Славься, Господи! В бездне сокрылся твой жизненный дар:
Наввайт’ уссоли фард’ салят ‘иши. Аллаху Акбар!

На «границе» правды и лжи

Перевод из Jarosław Mikołaj Skoczeń

На «границе» правды и лжи

Существует правда одних

И ложь других

Что это перед лицом голода, страха за детей, за свою жизнь?

Сфабрикованная правда и ложь с опорой на другое зло

Мы валяемся в безнадежности

Следуем наиподлейшим из подлых

Не прикрываясь извинениями или религией

Наши сердца зачерствели от догм

Пара шагов отделяет людей от свободы, от жизни

Пара шагов отделяет нас от человечности

Мы перешли эту границу!!!

Рабочие инструменты (масонские хокку)

Автор: Бр. Оуэн Лорион

Масонских трудов
орудия — Уровень,
Циркуль, Угольник.

Уровень — чтобы
не согнули масона
гордыня и спесь.

Угольник — чтоб он
прям был и честен во всём
к людям и Богу.

Циркуль отделит
от внешнего внутренний
круг, страсти сдержав.

Четыре других —
Молоток и Линейка,
Отвес, Мастерок.

Удар Молотка
начерно правит в сердце
характер и нрав.

Делит Линейка
в двадцать четыре дюйма
путь на три части.

Отвес обратит
взгляд наш на Землю; к ней мы
почтительны ли?

Урок Мастерка:
если схватился цемент,
уж не исправить.

Источник: http://www.mpoets.org/haiku.htm

Прощание

Jarosław Mikołaj Skoczeń

Последний звон колоколов
Последний взгляд глаза в глаза
Последняя прогулка маленького мальчика в шортиках и тельняшке
Пронизывающий детский страх того, что случится через час
Или на чертовом семейном вечере
Может ли школьник на летних каникулах думать о дне своей смерти?
Чувствую, сжалась гортань, захлебнулась смелость
Уже взрослым не раз возвращаюсь к этому в мыслях
Это было, и это есть во мне сегодня
Протягиваю руку, покойся с миром
Я буду часто тебя вспоминать
Ты тоже так страдал…

Есть дом и есть я…

Jarosław Mikołaj Skoczeń

Есть дом и есть я
Жаждущая женщина
Погруженная в свое лоно
В приоткрытых лепестках жизни
Женские желания моей девственности
Отдаюсь им каждое утро
Распинаясь в сумасшедшей боли блаженства
Которая во мне и вне меня
Я женщина, которую насилуют
Целка нежеланная
Есть дом и есть я
Отстойное чрево покоя

Сегодня хотел написать стихи…

Jarosław Mikołaj Skoczeń

Сегодня хотел написать стихи
О тумане, о тени, за которой скрыл свою суть
Но который раз что-то стирает те несколько слов
Может, это и к лучшему?
А ты здесь
Освещаешь каждый мой шаг
Твои ладони дарят надежду на время
Без единой кровинки в чувствах
В вечно незаживающих ранах
Спасибо, родная

Градус Ножа и Вилки

Автор неизвестен
Я на Работы ни ногой,
Нет лишней ни минутки.
Но если в Ложе пир горой —
Есть на него и сутки.
Не помогу Ученикам
И Подмастерьям пылким,
Но буду хлопать тамадам,
Хватая нож и вилку.
Я так ленив, что ритуал
Мне кажется шарадой.
Но мною найден идеал —
Ножа и Вилки градус.
Оригинал: https://masonicshop.com/masonic-poetry/poem/?i=461 

Геометрия (Акростих)

Автор: L. B. M.

Грандиознее линий, какие чертил Пифагор,
Есть на сердце печать — нет правдивей её до сих пор;
Отправляясь за грани наук, устремляет свой бег
Масонерии Свет, чья религия — сам Человек.
Если в Храм свой войдёшь, нежный дух, раскрывая печать,
То тебя Наугольник и Циркуль должны испытать.
Рассмотрев справедливо великое то Ремесло,
Изучи со счастливой душою, что скажет число
Ясным росчерком линий, какие чертил Пифагор.

34-й градус

Paul V. Marshall, Sr. (пер. с англ.)

Твой срок земным служеньям подытожен.
Ты Светом был и делал всё как надо.
Теперь в Небесную ты призван Ложу.
Прими же свой 34-й градус!

Оставить всех, кого любил и любишь, —
Такую цену заплатить придётся.
Издалека следить за ними будешь:
Твой долг и здесь с тобою остаётся.

Тропы длиннее этой — не представить.
Масонских дней финальная прямая.
Чем эта честь — сильнее не восславить.
Господней Ложи знамя поднимаешь.

Господь — с Востока, Соломон — с Заката.
Они тебя встречают на Работе.
Тебе — как всем нам суждено когда-то —
Стоять во Славе и сидеть в Почёте.

На Алтаре — Любовь, что испытал ты.
Всяк из людей — родня тебе по крови.
Дела твои — сияющее Злато.
Регалии твои — с тобою вровень.

Пред этим Алтарём стоишь ты смело.
Ты заслужил желанного покоя.
Трудов мирских оставил в прошлом дело.
Награда Мастеров — всегда с тобою.

А те из нас, кого ты покидаешь,
Труды твои продолжат в мире дольнем.
Твоё раденье — Дельта золотая,
Твой памятник, что Светом нас наполнил.

Итак, вкуси заслуженного плода.
Усни в тени Божественного Града.
Прими как дар последнюю свободу —
НЕБЕСНЫЙ СВОЙ 34-Й ГРАДУС.

http://www.themasonictrowel.com/Poetry/poems/the_34_degree.htm

Десять Мастеров

А.Н.Оним

Десять Мастеров сошлись Работы делать;
Один поверил слухам, и их осталось девять.

Девять Мастеров, всяк верен и серьёзен;
ДМом недоволен один — осталось восемь.

Восемь Мастеров идут под Неба сень;
Вступал куда попало один — осталось семь.

Семь Мастеров, а трудностей не счесть;
Один разочарован, и их осталось шесть.

Шесть Мастеров, нескоро умирать;
Всё одному наскучило, и их осталось пять.

Пять Мастеров, так мало в этом мире;
Один с другим поспорил, осталось их четыре.

Мастера четыре, все в делах — смотри!
Программой недоволен один — осталось три.

Три Мастера-масона… так было ль не с тобою?
Один устал работать, и их осталось двое.

Два Мастера-масона, нет времени для лени;
Один сказал: «Что толку!» — остался лишь последний.

Последний встретил Брата, сказал: «Пойдём со мною!»;
Привлёк его к Работам, и снова стало двое.

Двум Мастерам лениться не пристало;
Друзей приводят оба, и четверо их стало.

Четверо сказали: «Трудов своих не бросим!»;
Добро дарили людям, и вот уже их восемь.

Восемь Мастеров, что Ложею гордятся;
Любовь в сердцах сияет, и стало их шестнадцать.

Шестнадцать Мастеров верны своим словам;
Работали усердно — и вот их тридцать два.

………………………………………………………………………

Брат, не неси проблемы свои к порогу Ложи;
Иначе ненароком вред причинить ей можешь.

Не думай, кто главнее, кто прав и кто достоин;
Будь верен долгу — даже наедине с собою.

Ten Master Masons

Джузеппе Гарибальди

Из Джозуэ Кардуччи

По римским стенам, средь огня и дыма,
Тяжёл подъём под бледною луной.
Твой реет стяг над вечною стеной,
О Гарибальди, сын героев Рима!

Ты дерзок — и беда проходит мимо;
Горенье — краше радости иной;
И ты храним удачею одной:
Кокетливая Смерть неотвратимо

Врагов уводит у детей и жён.
Твоей победой грудь твоя увита,
Твоею славой ты вооружён.

Ликуя средь опасности сердитой,
Ты никогда не будешь побеждён,
И Рима добродетель не забыта.

Поэт Павел Петров поедает пантер

Попытка поэтического переложения

石室詩士施氏, 嗜獅, 誓食十獅。
氏時時適市視獅。
十時, 適十獅適市。
是時, 適施氏適市。
氏視是十獅, 恃矢勢, 使是十獅逝世。
氏拾是十獅屍, 適石室。
石室濕, 氏使侍拭石室。
石室拭, 氏始試食是十獅。
食時, 始識是十獅, 實十石獅屍。
試釋是事。

(施氏食獅史)

Посреди песчаниковой пещеры проживал поэт Павел Петров, питающийся пантерами, предпочитая поглощать полдюжины пантер подряд.
Петров постоянно посещал продмаг, поджидая поступление пищевых пантер.
После полудня пятницы продмаг получил пятнадцать прекрасных пантер.
Пока пантер паковали по пакетам, появился Павел Петров.
Приметив понравившихся пантер, Петров поднял пистолет, потом подстрелил полдюжины.
Павел принёс подстреленных пантер, положив посреди песчаниковой пещеры.
Песчаниковая пещера подмокла. Павел приказал помощникам прибраться.
Помощники протёрли пещеру, потом Петров принялся пожирать пантер.
Поглощая пищу, поэт понял прикол: полдюжины пантер — песчаниковые памятники.
Попробуй пойми!

Гимн Атону

Поэтическое переложение на правах Зодческой

Да живёт Ра-Горахти, ликующий на небосклоне, в имени своём как Шу, который есть Атон, да будет он жив вечно, вековечно, живого и великого Атона, находящегося в Празднестве Сед, владыки всего, что окружает солнечный диск, владыки неба и владыки земли, владыки Дома Атона в Ахетатоне и царя Верхнего и Нижнего Египта, живущего правдой, владыки Обеих Земель Египта Неферхепрура — единственного для Ра, сына Ра, живущего правдой, владыки венцов Эхнатона, большого по веку своему, и жены царёвой великой, возлюбленной им, владычицы Обеих Земель Нефернефруитен-Нефертити, да будет она жива, здорова, молода вечно, вековечно.

О Солнца Диск, раскинувший ладони
Над Бездною, безвидной и пустой!
Восходишь на восточном небосклоне,
Наполнив мирозданье красотой.
Ты, светозарный, озаряешь землю,
Лучами обойдя предел всего.
О Ра, Ты все края Собой объемлешь,
Их подчинив для Сына Своего.
Далёк Ты, но лучи Твои пред нами:
Они — всесогревающее пламя.

На горизонте западном заходишь —
И всё мертвеет, обратясь во мрак.
…Мы спим, в свои укутавшись лохмотья;
Не видит Братьев наш незрячий зрак.
И тать выходит за ночной добычей,
Когда ты покидаешь небосклон;
Ступает лев, свою подругу кличет;
И навостряет жало скорпион;
Земля молчит, лишась тепла и света,
Когда Творец их отдыхает где-то.

Но рассвело: Твой Диск взошёл над миром —
И мир под ним ликует и кричит;
И торжествует Лотос и Папирус,
Когда разгонят мрак Твои лучи.
И мы, проснувшись, радостью лучимся,
Собравшись у живительной воды:
Омоемся, в синдоны облачимся,
Возобновим вчерашние Труды.
Ладони наши восславляют утро
И Твой Закон, устроенный так мудро.

Смарагды листьев шелестят над нами,
Траву вкушают тучные стада,
Твой Ка восславлен птичьими крылами,
Играют звери в рощах и садах.
И, оживя, танцует друг пред другом
Всё то, что в перьях, в мехе, в чешуе.
Суда выходят к северу и к югу,
И все пути светлы в руке Твоей.
Резвятся рыбы пред Небесным Ликом,
Моря Твой луч пронизывает бликом.

Ты сотворяешь в женщинах утробу
И наделяешь семенем мужчин,
Ребёнку в чреве даришь жизнь, а чтобы
Не плакал он — рождаешь свет лучин.
В свой первый миг изведал он дыханье —
Твой Дух, что Ты вдохнул однажды в мир;
Когда же час назначенный настанет
Ему ступать свободно меж людьми —
Уста его Ты одаряешь речью,
Даруешь ум и расправляешь плечи.

Птенец, ещё сокрытый скорлупою,
Уже пищит во глубине: смотри! —
Дыханье в нём заключено Тобою,
Чтоб вырваться на волю изнутри.
Он встанет из надтреснутых скорлупок
И защебечет прямо подле них —
И, сколь бы ни казался слаб и хрупок,
Уже гуляет на своих двоих.
О, сколь дела Твои чудны и славны,
И нет Тебе ни чуждого, ни равных.

Ты был один. Ты развернул, как свиток,
Весь мир и поселил среди людей
Тех, кто на лапах, крыльях и копытах
Ходил, скакал, и плавал, и летел.
Ты каждому дары Свои протянешь —
Подаришь пищу и отмеришь срок.
Сирийцы ли, кушиты, египтяне —
Ты всем назначишь землю и чертог.
Их языки и облики различны,
И чужеземцев лица непривычны.

Ты создал Нил, текущий в преисподней,
Дающий жизнь народу Твоему,
Во благо всех существ, рукой Господней,
О Солнца Диск, что разгоняет тьму.
А чтобы жизнь цвела в далёких странах,
Небесный Нил дождём низводишь Ты —
И оросят поля Твои фонтаны,
О Солнца Диск, владыка красоты!
Небесный Нил течёт для всякой твари,
Но Нил земной — моим собратьям даришь.

Твои лучи питают светом пашни:
Когда восходишь, всё цветёт вокруг,
И в день грядущий, словно в день вчерашний,
Вкушаем из Твоих кормящих рук.
Ты небо создал и с него взираешь;
Един, но бесконечно многолик;
Вдали, вблизи — сияешь, воспеваешь;
В бессчётных проявлениях велик.
Поля, дороги, города, деревни
Твой Диск узрят, сверкающий и древний.

Ты в сердце у меня, и нет иного,
Кто, кроме Сына, знать Тебя посмел.
Он, Нефер-Хепру-Ра, изведал Слово,
Которым Ты свершил без счёту дел.
Земля — Твоя; Тобою дышат люди:
Восходишь — живы, а зашёл — мертвы.
Ты — Свет и Жизнь, и Жизнь — в Тебе пребудет,
Ты, что превыше всяческой молвы.
Оставит всяк работу на закате,
И до восхода сон царя охватит.

Ты трон воздвиг и устранил помеху
Тому, кто для Тебя от плоти плоть.
Хвала царю Та-Рису и Та-Меху,
В ком, как в Тебе, вся правда, всё тепло!
Единственный для Ра, живущий правдой,
Царь Двух Корон, владыка Эхнатон!
Он стал Тебе божественной отрадой,
По слову Твоему воссев на трон.
О, славен будь, Сын Солнечного Круга
И Нефертити, верная супруга!

Губу закусила…

(перевод из Jarosław Mikołaj Skoczeń)

Губу закусила
Раскроив поцелуй на кусочки
Обнажая свои желания
В бледных промежутках мыслей
Уносясь на языках пламени
Окропляя искрами лоно
Без любви
Беззвездность безмолвных объятий
Заасфальтированная дорога в промежность
Забирает наши минуты
Ее губы вмиг пересохли
Окрасив кровью пустые стены
Я молюсь – так близко наши ладони
Боюсь разомкнуть их – умрут друг без друга

Траурный блюз (У.Х. Оден)

(перевод конца 1990-х гг)

Разбейте телефон, уймите стук часов
Заткните костью глотки всех скулящих псов
Под звук рояля и под барабанный бой
Зовите плакальщиц и выносите гроб
Пусть в синеве небес летящий самолет
Оставит белый след – послание «Он мертв»
Пустите голубей, обвив их шеи черным крепом
Нас строгий полисмен в перчатках черных встретит
Он для меня был север, юг, и запад, и восток
И праздник, и пора рабочих склок
Мой полдень, моя полночь, мои слова и песни
Я был с тобой неправ, возможно, но –
Любовь ушла навечно
Не нужно в небе звезд –
Пусть гаснут друг за другом
Снимите с неба солнце вместе с бледным лунным кругом
Вылейте прочь океан, сметите лес густой
Чтоб не осталось ничего, только моя немая скорбь

Заблудшая дверь не впустит

Пер. из Jarosław Mikołaj Skoczeń

 

Заблудшая дверь не впустит

Воздух и звезд опоздавших

На миллионы лет

Ловя остатки чувств

Покидаем комнату, переходя

В другие, депрессивные

Полные человеческих слабостей

Заплетаются мысли в самбе

Танцующая женщина бессмертна

 

Тенью солнце покрыто

Пер. из Jarosław Mikołaj Skoczeń

Тенью солнце покрыто
Мрак рукой прогоняю
В любви признаваясь смерти
Ей клятвы давать не обязан
Отлетался, повис на ветвях я
Несколько слов и фраза
Целую тебя, дорогая

Назад Предыдущие записи Вперёд Следующие записи