Пастырь

Я ковылял в плену вещей, никак
Не вырастая из пелёнок,
И встретил сельского священника
В суровой рясе пропылённой.

Он был без «бентли» и без «ролекса».
Слегка хромал его ботинок.
Он жил неброско и по совести.
Не по указке. Не картинно.

Он небесам молился истово
С земель завьюженных и зимних
И год за годом шёл на исповедь
К попам в перстнях и лимузинах.

И в изумлении, не мешкая,
Я вопрошал: «Послушай, дедушка!
Грехов у них — вагон с тележкою,
Тебе же — отчитаться не за что.

Он рясу мял и хмурил оспины.
«Я сам того… не лучше прочих.
А за грехи — прости им Господи».
И замолчал. Замкнулся. Прочерк.

…Моя душа скулила щененько.
Мир был взъерошен и повёрнут.
А я прощался со священником
И вырывался из пелёнок.