29 Дек 2015 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Элиас Отис
Разочаруй себя по Интернету
Во мне. Меня за тридевять минуй.
Меняй меня на мелкую монету:
Монете не до встреч, не до минета.
Разочаруй себя по Интернету,
А я пошёл влюбляться по нему.
21 Дек 2015 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Элиас Отис
Глаза не опустив, пытаюсь мимо я.
В декабрьские сети улови
Мой дар любви к ногам твоим, любимая —
Отрезанную голову любви.
11 Дек 2015 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Элиас Отис
Живём мы счастливо и дружно,
Любовь далёкая моя:
Мне от тебя ничто не нужно,
Тебе я тоже ни хуя.
10 Дек 2015 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Элиас Отис
Я из сотни истин верю в одну
В лютом шторме и в тихой гавани:
Если вы не готовы идти ко дну,
Ни к чему отправляться в плаванье.
08 Дек 2015 Нет комментариев
рубрика: Новости Tags: новости
Началось I полугодие 14-го года существования проекта!
07 Дек 2015 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Kristalyn
В городах ваших дети маются,
Им бандитская пыль не всласть;
Загибаются и ломаются,
Передохнут, а вам плевать.
Им просторов бы, далей с росами,
И лесов древних мудрый треск,
Ароматы б полей с колосьями,
Солнца свет и воды с небес.
Им бы воздуха свежего чуточку,
Пищи лёгкой из вечных садов,
А вы травите их углеводами
Углекислых белковых жиров.
А вы давите мысли верные
Мёртвым грузом чужих идей;
И желанье Творить внетленное
Забиваете гроздью гвоздей.
Их в бетонных коробках муруете,
И как вы заставляете жить.
Злобным Дракулой в шеи целуете,
Паразитам мечтая служить…
…Но Им иные цели дóроги,
Другие ценности у них.
И не сдержать вам их оковами
Псевдолюбви и благ мирских.
07 Дек 2015 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Элиас Отис
Одно из моих сердец
нуждается в срочном ремонте.
Мой — седина в бороде —
даймон те-
многлазый,
которому всё и сразу,
обратился за ним
к своим
трём десяткам леди.
С первыми десятью
он будет гулять на обеде.
Половине второго —
вырёвы-
ваться в жилет.
Девятнадцатой
(которой столько же лет)
и двадцать седьмой
(к которой едет домой) —
признаваться в любовях,
в волосах зарываться,
готовить
завтрак,
прощаться — только до завтра.
Остальным —
рассказывать сны,
писать свои лучшие
из стихов или, в крайнем случае,
засиживаться за полуношной
киношкой
и провожать до подъезда.
А у меня сиеста.
Я знаю: он справится
с починкой сердца.
Ему по обоим плечам
быть готовым к любой перемене.
А я набодяжу чай
и сварю пельмени.
06 Дек 2015 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Элиас Отис
Ищи по себе мечтателя —
В твоих облаках витателя,
Губами губ некасателя.
Духовного — не телесного.
К твоим эмпиреям лестного.
В виденьях твоих уместного.
Такого же нелюдимого.
Любовью твоей любимого.
Путём своим оскопимого.
С которым за ручку — запросто,
Который бы верил в «аистов»,
Пугался бы слова «Алистер».
Бесстрастного и бесплотного,
Фиалковым потом потного,
Растительно-неживотного.
Которого б только в рамочки.
Который тебе до лампочки.
Которому ты до лампочки.
05 Дек 2015 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Элиас Отис
Ангел мой Лаодикийский,
Знаю я твои старанья.
Ты не хладен, не горяч ты,
Ангел мой Лаодикийский.
Ах, зачем же ты не хладен!
Ах, зачем же не горяч ты!
Тёплый ангел середины,
Мне ль из уст тебя извергнуть?
Ты твердишь: «Нужды не знаю», —
Ангел мой Лаодикийский,
Но ты нищ, и слеп, и жалок,
Если пламень в сердце гаснет,
Холод разум не тревожит.
Но в моих ладонях злато,
Что прошло и лёд, и пламень,
Чтоб тебе обогатиться.
Мажь незрячие глазницы,
Чтоб узрели лёд и пламень,
Ангел мой Лаодикийский!
………………………………………..
Так сказал я, Амен, Амен,
Верный, истинный свидетель,
Ибо был горяч и хладен,
И не ведал середины.
04 Дек 2015 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Элиас Отис
Языками ангельскими, кимвал звучащий,
Не пророчь, тайновидец, сожженье тела:
Если в клеть твою сердце не бьётся чаще,
Нет мне к тайнам твоим никакого дела.
01 Дек 2015 Нет комментариев
рубрика: Проза Tags: Kristalyn
Он не потрудился найти причину…
I
Схватив за плечи, я почти что тряс её, как коробку из под сока, пытаясь выудить последние капли.
— Я не могу иначе! Понимаешь?
Страх в её глазах смешался с осознанием неизбежности моих действий. Я больше не мог держать её и пытаться что-то объяснить. Если она не поддержит меня, такова её воля. Больше нет смысла мучать нас обоих.
Выпустив её плечи, я взял с пола дорожную сумку и постарался не хлопнуть дверью. «Надеюсь, любимая Мария не оставит меня» — только и мелькало у меня в мыслях. Наверное, не просто жить с чудиком, который собственной интуиции доверяет больше чем любым фактам и уликам. Но я не знаю, как это – быть другим, жить иначе. Шестое чувство всегда обеспечивало мне своеобразный взгляд на мир и его обитателей. А обострённое чувство справедливости не позволяло оставаться в стороне.
Ещё ребёнком я отказался дружить с одним из «крутых» парней нашей школы. Меня просто воротило от него. А когда я узнал, что он втихаря ворует карманные деньги у девчонок и ребят, то «ни с того ни с сего» ударил ему в нос. Наверное, следовало пояснить – за что, но я был слишком зол и, бубня себе под нос ругательства, убрался куда подальше. Этому парню позже оттяпало полпальца в мастерской его отца. Уж не знаю, дошло ли до него, за что всё это, очень хочется верить что да.
Я вышел из такси и отправился в аэропорт, чтобы сесть в самолёт, который вылетает в место за 1500 километров от моего города. Через пару часов я буду там, где есть дело, от которого я, как можно догадаться, не могу остаться в стороне.
II
Кажется, я яснее других всегда понимал, что у всего есть причина. Остальные полицейские рассуждали так: «Ну, если есть преступление, наверное, кто-то его совершил». И только мне было очевидно, что если взглянуть на преступление как на последствие, да повнимательнее его рассмотреть, причина сама найдёт место в общей картинке и поможет сложить её целиком. Моя интуиция всегда шла рука об руку с логикой, и их союз позволял мне найти виновника любого преступления довольно быстро.
К сожалению не все дела доходили до суда, и не все преступники получали по заслугам, по крайней мере, законным путём. Как потом оказывалось, «карающий меч судьбы» их всё же настигал. И способы наказания были куда более изощрённые, чем мог предложить закон.
Истории со всех уголков света спешат поведать нам об одном и том же: человек ничем не отличается от вещи – при случае его можно купить.
Вот и наши «молодцы», просиживающие штаны на начальствующих постах, от вещей ничем не отличаются – покупают их часто и «оптом». Противно. Пройдёшь вот мимо такого, и вся носоглотка забивается запахом гнили.
Свербящее во всех местах чувство справедливости присуще не мне одному, к счастью. Есть у меня друг, следователь полиции, так его тоже от прогнившей верхушки тошнит временами, и дела он не пускает на самотёк – не успокоится, пока не сделает всё, что в его силах. Одно дело, когда мы наказать преступника по закону не можем, но ведь есть ещё и потерпевшие, а порой, что иногда ещё хуже, и родня погибших – и вот это уже совсем другое дело. Докопаться до правды надо обязательно, хотя бы ради них, если не ради правосудия.
В полиции я, в общем-то, ради людей всегда и работал, пока мысль о том, что я не в том месте и не тем занят, окончательно мной не завладела. Тогда я ушёл на вольные хлеба.
Частный сыск – дело не очень востребованное, но ведь и хороших частных детективов — не зарыбленный пруд. Друг в полиции и личный сайт в интернете обеспечивают клиентами, а мне только и делай своё дело. Никаких тебе гнусных продажных рожь вокруг. Такое положение вещей долго поддерживало во мне энтузиазм, но и в этот рай вторглись мои сомнения. Ощущение, что моя тропинка пролегает не в том направлении не оставляет меня до сих пор. Может быть, это неожиданное путешествие исправит ситуацию?
III
Отправиться так далеко меня заставил сон. Вещий сон, какие часто у меня бывают.
В каком-то просторном помещении собрались восемь человек. Одеты они были в какие-то балахоны – мантии, что ли? На полу расчерчена восьмиконечная звезда, на каждом острие которой расположились по одному из присутствующих.
В центре звезды был нарисован круг, а внутри круга выставлены восемь свечей. Прямо над центром круга подвешен странный предмет. Это была четырёхугольная серебряная пирамида, направленная остриём вниз. На каждой из четырёх сторон которой выгравированы символы, похоже, очень древние. Не считая символов, грани пирамиды были гладкими, почти зеркальными.
Все присутствующие расставили руки в стороны, словно желая соприкоснуться ладонями, и в один голос стали напевать на непонятном языке, похожем на иврит. Они пели как бы «в горло», постепенно раскачиваясь и погружаясь в транс. Пирамида тоже стала раскачиваться, а затем вращаться по кругу. Она резко остановилась и стала наполняться чернотой, словно прозрачная чаша жидкостью. Пение прекратилось и последовало непрерывное мычание – «мммммммм». Чаша пирамиды наполнилась чернотой до краёв и то, что её наполнило «перелилось через край». Оттуда стали вырываться тёмные медузообразные сущности. Их становилось всё больше и больше. Они облетали вокруг пирамиды, будто знакомясь со своими пригласителями и вылетали сквозь стены.
Мне потребовалось несколько раз засыпать с вопросом в мыслях: «Что же они будут делать за пределами этих стен?». К счастью ответ пришёл. Эти сущности – паразиты. Они станут присасываться к телам людей, точнее на некотором расстоянии от их тел, и поглощать исходящие от них энергии – мысли и эмоции, и кто его знает что ещё.
Всё это страшно напугало меня, и я решил сделать всё что смогу, чтобы предотвратить увиденное.
Для начала следовало разобраться, каким образом это возможно сделать. Найти всех тех людей и покопаться в их биографии в надежде найти что-нибудь, за что их можно будет лишить свободы? Слишком долго и нет никаких гарантий, что действенно. По моим ощущениям этот кошмар произойдёт в ближайшие 2-3 недели. Попытаться выяснить, где они соберутся и устроить облаву? И что им предъявить? Кто вообще послушает меня, и выделит целый наряд полицейских, для предотвращения не пойми чего? Нет. Должен быть другой способ.
Идея зрела во мне, по меньшей мере, неделю: нужно выкрасть тот магический предмет, ту пирамиду-проводник. Видно по всему, она очень древняя, вряд ли у них завалялась ещё одна такая.
Теперь мне нужно узнать её местонахождение и желательно побыстрее. Если это продлится ещё неделю, я могу просто не успеть. И вновь я стал формировать вопросы перед сном. Это позволило мне увидеть указатель с названием города на въезде, табличку с названием улицы и номером дома, и даже дверь с номером квартиры и владельца, в котором я узнал одного из присутствовавших на том ритуале.
Практика приносила свои плоды, и эта информация давалась мне легко. Я сразу просыпался и записывал её, чтобы не заспать. Последние данные пришли ко мне вчера ночью. Я заказал билет на самолёт и стал думать, каким образом мне проникнуть в квартиру. Судя по величине пирамиды, унести её незаметно прямо из-под носа хозяина не удастся, поэтому нужно действовать, когда в квартире никого не будет.
IV
По прибытии я взял напрокат автомобиль, открыл карту города и вскоре уже оказался на месте. Дом был стандартной пятиэтажкой старого типа, и высчитать число квартир, приходившееся на каждый этаж и подъезд, не составило никакого труда. Я припарковался напротив нужных окон, решив немного понаблюдать за ними. Перебравшись на задние сиденья, я устроился в них так, чтобы окна были в поле зрения. Похоже, что в квартире кто-то есть – то занавеска шелохнётся, то силуэт проплывёт мимо окна. Чтобы не рисковать я решил подождать до вечера. Когда стало темнеть, в квартире включили свет. Отлично, теперь можно нормально поужинать. Как показала карта, недалеко есть кафе.
Возвращаясь, я припарковался прямо около подъезда, чтобы можно было разглядеть лица выходящих. Надеюсь, владелец пирамиды не сидит неделями дома и утром у него будут какие-нибудь дела за его пределами. Завёл будильник на шесть утра и устроился для сна.
После пробуждения прошло уже несколько часов. Из подъезда выходят люди, но всё не те. Пока ждал, сложил всё необходимое в барсетку. Ещё час. За ним другой. Наконец-то! Это именно то лицо из снов. Отвожу взгляд, чтобы не выдать заинтересованности. Когда человек скрывается за углом дома, подхожу к двери и набираю на домофоне номер его квартиры – один раз, затем другой – молчание повторяется. Достаю домофонную отмычку и захожу как в свой подъезд.
Дверь в квартиру точно та, что я видел. Прислушиваясь к посторонним звукам, одеваю перчатки и нажимаю на квартирный звонок для очередной подстраховки. И снова прислушиваюсь. Достаю свой универсальный набор отмычек, и дверь легко открывается – нет замка, который не выйдет открыть, не имея ключа от него. Тихонько закрываю дверь. Теперь настал черёд бахил. Сразу захожу в гостиную – места для осмотра: книжные и бельевые шкафы. Зачем прятать вещь, о которой знает лишь узкий круг избранных?
Первый шкаф – книги; второй – простыни, полотенца; третий – посуда; четвёртый – опять книги и писчие принадлежности… ага, какая-то шкатулка – слишком громоздкая. Открываю – и точно – та самая серебряная пирамида. Достаю из шкатулки, оборачиваю материей и убираю в пакет. Быстро перемещаюсь к двери, прислушиваюсь к звукам подъезда, снимаю бахилы и выхожу из квартиры. Перчатки снимаю по дороге – всё в пакет. Сажусь в автомобиль и быстро уезжаю.
Хладнокровно. Легко. Будто я, не помогая людям, деньги зарабатываю, а обворовывая их.
V
Неподъёмная апатия водрузилась на меня по возвращении домой.
Ощущение «не того места» теперь уже перекинулось на всё вокруг. Это больше не был полицейский участок или место преступления, теперь это был и супермаркет рядом с домом, и целый город, и даже родная квартира.
Любимая Мария была свидетельницей многих моих странностей, и даже после моей миссии, казавшейся ей опасной, она осталась, хотя предел непонимания уже был достигнут. Но как можно оставаться с человеком, который стал каждый день прозябать, и ничего не хочет с этим делать? Моя любимая Мария ушла. И даже на это мне было наплевать.
Где оно, «моё место»?! Куда мне податься, чтобы на душе стало светло? Чтобы каждый день встречать с радостью? Неужели нужно стать отшельником? Уйти в лес или в горы… Только так я смогу стать счастливым?
VI
Просматривая сообщения на своём сайте, которых стало больше чем обычно, из-за недоступности моего телефона, я решил поискать в интернете хоть что-то о тех тварях, которые должны были прорваться в наш мир. И нашёл! У них даже название имеется: лярвы. Было написано, что они, как я и видел в своём заказанном сне, питаются энергиями, исходящими от людей, только с небольшим уточнением – негативными энергиями.
Но если есть те, кто такими энергиями питается, то что будет, если энергии останутся, а питаться ими будет некому..?
Что же я наделал?!
Нет, нет, погодите-ка. Если в некоторых кругах об этих тварях известно, значит они давно существуют в нашем мире? И я лишь предотвратил прибытие ещё одной партии… Надолго ли..? И стоило ли…
Дурнота подступила к горлу, мне нужны пара глотков воды. Я вышел из-за письменного стола и направился в кухню.
В следующее мгновение я умер. И это не аллегория. Где-то в глубине моего тела, в районе солнечного сплетения, словно что-то расширилось. Органам стало невыносимо тесно, и волна боли прокатилась по всему телу. Затем она перешла в тупую боль в районе сердца.
Мой дух молниеносно вылетел из тела и завис под потолком. Мне больше не больно. Я наблюдал, как ноги мои подкашиваются, а изо рта, огромным, не прекращающимся роем вылетают тёмные сущности, те самые, медузообразные, и разлетаются сквозь стены.
Моё собственное тело стало проводником для них…
И они всего лишь следствие…
01 Дек 2015 Нет комментариев
рубрика: Проза Tags: Kristalyn
Безупречный костюм, гладко выбритый подбородок и гель для волос – обычное начало моих будней. Моя любимая Катюша ещё тихо посапывает, привычно свернувшись в клубочек на моей половине постели.
Мягкий аромат жасмина достигает моего носа, когда я наклоняюсь к ней, чтобы поцеловать на прощание. Так пахнут её волосы, и я вот уже три года не устаю наслаждаться этим ароматом. Я нежно отвожу прядку от глаз и запечатлеваю сонные черты.
В этом районе никогда не бывает дорожных заторов. Поглощённый мыслями о важности сегодняшнего дня и новом контракте я плавно паркую свой кроссовер напротив офиса и направляюсь к зданию привычным маршрутом, не утруждаясь пройти пяти метров до пешеходного перехода.
Вряд ли он был способен сдержать этот седан, несущийся на бешеной скорости в утренний час по удивительно пустынной улице. Моё тело тряпичной куколкой отбрасывает на несколько метров, и череп с хрустом ударяется об острый новенький бордюр.
Я не успеваю почувствовать боли. Я будто отстраняюсь от происходящего за какую-то долю секунды до удара головой. Меня выбрасывает из тела, и я зависаю в метре над ним.
Отсюда мне хорошо видно белое, застывшее в ужасе лицо парня за рулём седана. Он топит педаль газа, объезжает труп и скрывается за поворотом. Он хорошо исполнил свою роль.
Лужа крови растекается по тротуару, но моё внимание устремляется куда-то ввысь. Меня легко оставляют эмоции, а затем и мысли в привычном их виде. Я двигаюсь очень быстро в каком-то узком пространстве, и разные цвета и оттенки сменяют друг друга. Искра внимания сбрасывает последние оковы, и я ощущаю себя, окружённым белым сиянием.
Я чувствую настоящую свободу, умиротворение и… Любовь. Это белое сияние и я словно сотканы из Любви…
Теперь я древний дух и ясно осознаю это. Множество воплощений роятся в моём сознании, но волнует меня сейчас только одно – последнее. Память услужливо подкидывает мне образы жены и друзей, оставшихся на Земле, и они начинают окружать меня со всех сторон.
За живыми появляются давно умершие – мои школьные и дворовые приятели, родители. Они здесь чтобы поприветствовать меня, внушить спокойствие. Я сливаюсь в подобии объятий с матерью и отцом, выражаю радость видеть старых друзей.
Моя Катюша обнимает меня и из уст её в моё сознание льются образы о том, что она любит меня и будет скучать, и ещё о чём-то неуловимом, о чём-то, что я пойму позже…
Но вот приветствовавшие меня расступаются и я вижу своего давнего соратника и наставника Аргоса. Его лучистый взгляд окутывает меня теплом, в нём читается радость и безграничная мудрость. Этот дух самый древний из нас, присутствующих сейчас здесь. Он приобнимает меня и мы удаляемся в бесконечную белизну.
Прописная тетрадь по русскому языку валяется в стороне от меня, а перед глазами альбом для рисования, в котором я старательно что-то вывожу. Тускло светит настольная лампа, глухо вещает телевизор в гостиной, а из кухни доносятся аппетитные ароматы.
— Коля, ты сделал уроки? – кричит мама, выглянув в коридор.
— Делаю, — чуть дрогнувшим и уставшим голосом отвечаю я.
— Потом доделаешь, идите есть.
Мы с папой, встретившись в коридоре, гуськом следуем на кухню. Его тучность нисколько не мешает ему протиснуться между громоздким холодильником и столом к стулу. А худенькая мама перестаёт кружить в танце «Накрываю ужин» и усаживается с нами за стол.
Сглатывая слюнки, я обильно накрываю салатом гречку и рагу в своей тарелке и довольно всё это дело перемешиваю. Довольство обрывает дребезжание старого домашнего телефона. Мама суетливо встаёт из-за стола и направляется в коридор, чтобы ответить на звонок.
Наблюдая всю эту картину теперь, я не только чувствую запахи и атмосферу былого, но и слышу что говорит голос в трубке.
— Здравствуйте! Зинаида Павловна? – спрашивает на мамино «Алло» сухой грубоватый голос пожилого человека.
— Да, слушаю.
— Это Сергей Петрович, классный руководитель вашего сына, Коли. – Он задумчиво кряхтит и продолжает. — Сегодня произошёл инцидент, ваш сын ничего вам не рассказывал?
— Нет, Сергей Петрович, — обеспокоенно отвечает мама. – А что случилось?
— Коля и его друг Витя бегали в рощу за школу… И там что-то произошло. Когда они вернулись обратно, Коля был очень взволнован, а Витя сильно плакал, да так, что мы его не могли успокоить, пришлось домой отпустить, — недовольно проскрипел старик. – Так значит вам об этом ничего не известно?
— Нет-нет.
— В таком случае не могли бы вы поговорить с мальчиком? Мы должны знать, что там произошло. Если это связано с какими-нибудь посторонними людьми или ещё с чем… Возможно от нас требуется принять меры, вы понимаете?
— Да, конечно, Сергей Петрович. Я обязательно с ним поговорю.
— Хорошо. Я позвоню завтра, в это же время. Спасибо вам большое. До свидания.
— До свидания.
Мама со вздохом опускает трубку на аппарат и устремляет любопытный и одновременно укоризненный взгляд на меня, увлечённо поглощающего ужин.
— Кто звонил? – спрашивает папа с набитым ртом.
— Что вам с Витей за школой понадобилось сегодня? – обращается она ко мне, проигнорировав папин вопрос.
Я замер с ложкой, занесённой над тарелкой, судорожно соображая что ответить.
— Ну что молчишь? Витиным родителям звонить?
— Не надо, — пробурчал я.
— Отчего же не надо? Рассказывай тогда. Почему Витя плакал?
— Ну… Там собака была, Витька её палкой ударил… Она заскулила, хромать стала, он и разревелся… пожалел наверное, — на ходу придумал я.
Мама с папой переглянулись, приняв заторможенность моего изложения за смущение и процесс вспоминания.
— Ты не трогал собаку? – только и спросила мама.
— Нет, – буркнул я, тайно радуясь, что прокатило.
— И зачем вы потащились за школу? – решил внести свою лепту папа.
— Ну… там гнездо появилось на дереве, посмотреть хотели.
— Посмотрели?
— Угу, – насупившись, ответил я и продолжил трапезу.
Это был лишь один случай вранья из сотен подобных, но в этот раз я прикрывал не просто какую-то шалость, а убийство, пусть и непреднамеренное.
Передо мной стали проноситься образы… Вот я лезу на дерево, чтобы заглянуть в птичье гнездо; вот разозлившись оттого, что не могу добраться до него начинаю трясти ветки; слышу крик Витьки, пытающегося усовестить меня – «Что же ты делаешь!»; и вот гнездо срывается с дерева, и уже спустившись я вижу в нём разбившиеся яйца с почти сформировавшимися птенцами внутри. Витька долго отходил от этого зрелища, а со мной и вовсе перестал общаться.
Я просматривал всё это здесь, в сияющем белизной мире, и от моих поступков сделалось в тысячу раз больнее, чем это было бы на Земле, даже в теле с пробудившейся совестью.
Катюша долго и ласково глядит на меня, а я перевожу взгляд с неё на морские волны, шумно кидающиеся на берег и скатывающиеся обратно.
Мы провстречались уже полтора года, а на прошлой неделе сыграли свадьбу и сразу отправились в путешествие на медовый месяц. Чуткая, нежная и искренне влюблённая она отогрела моё сердце и навсегда поселилась в нём.
С юного возраста и до двадцати семи лет я успешно подавлял любую мысль о создании семьи, о постоянном присутствии рядом одной и той же женщины и уж тем более о рождении маленьких спиногрызов. Все истории, заполонившие книги и льющиеся с экранов, о безмерной любви и семейном счастье я считал россказнями, не достойными и минуты времени.
Сама жизнь удивила меня, натолкнув на хрупкую светленькую девушку, когда мне первый раз за десятилетие пришлось спуститься в подземку. Постоянные пассажиры метро словно приноровились не сталкиваться, обтекая друг друга с устремлёнными в никуда взорами. Но мой взгляд старался ухватить всё в этом упорядоченном хаосе и пропустил главное, чтобы затем не выпускать.
Я извинился и спросил у девушки её имя, она легко и безмятежно представилась, приветливо улыбнувшись. И тогда, набрав полную грудь спёртого воздуха, я на одном выдохе спросил у неё, можно ли будет с ней как-нибудь связаться, чтобы провести вместе время. Она без стеснения записала на листочке логин своего мессенджера и теперь в её улыбке промелькнула теплота, будто она ежедневно стояла на этом самом месте, дожидаясь именно меня.
Я постоянно где-нибудь да как-нибудь знакомился с девушками, это для меня совершенно обычное дело, но таких ритмов моё сердце ещё не отбивало. Оно готово было вырваться от радости и предчувствия чего-то чудесного.
Ангел неземной красоты в моей квартире долго восхищал мой взор, но вскоре стал абсолютно привычным зрелищем. Трепетное отношение к Катюше тоже вошло в привычку и всё реже сопровождалось искренними эмоциями. Как только мне захотелось вкусить прежнего азарта, случай представился.
Виктория привлекла моё внимание во время обеда, в кафе недалеко от офиса. Статная, пышногрудая, с черными как смоль волосами она была полной противоположностью Катерине и настоящим редким экземпляром, который я страстно пожелал заполучить к себе в коллекцию. Не сказать, что у меня не было девушек с пышными формами, или красивых брюнеток, но что-то в ней было такое, что выдавало необычайную непохожесть на тех, с кем мне приходилось сталкиваться. Я пересел за соседний столик и сделал новый заказ.
Волевое лицо с зелёными изумрудами глаз обратилось ко мне, когда официант поднёс «презент от того мужчины» — нераспакованную бутылку дорого красного вина с бантиком-наклейкой на горлышке. Я улыбнулся, стараясь дать понять, что и не думаю её задабривать, прежде чем подкатить, а просто обращаю на себя внимание – даю возможность безмолвно отшить меня или пойти навстречу, если вздумается.
Девушка опустила глаза, по-видимому, размышляя о том же самом и ожидая, подойду ли я, и ещё раз взглянула на меня. Получив новую улыбку, она достала что-то из сумочки, поднялась и подошла к моему столику. Сладкий аромат её духов ударил по мозгам, а на столе оказалась визитная карточка.
— И не думайте, что это покупка, — словно разогретым на углях голосом проговорила она и направилась к выходу.
И не думал. Она всем своим видом и аурой говорила, что всегда делает только то, чего хочется ей. Я только и мог рассчитывать, что ей захочется меня. «Счастливчик» — порадовался я в мыслях своему везению и этим же вечером пригласил её в ресторан.
Поскольку хотелось нам одного и того же, после милого флирта, кокетливых улыбочек и недвусмысленных фраз, мы оказались в её одинокой квартире. Здесь всё пошло по накатанной для нас обоих; без нежностей и прелюдий, но страстно и с удовольствием, каждый получил то, чего хотел. Состояние удовлетворённости и ни капли разочарования сопровождало меня в объятия жены этим вечером.
Став свидетелем очередной истории из своей прожитой жизни я ясно ощутил присутствие и поддержку наставника, но он не спешил вмешиваться и позволял мне самостоятельно вывести мораль из увиденного. Меня же разрывало от осознания несправедливости, которую я сам сотворил. Я сам стал гряземорателем единственного чистого, что было в моей жизни!
Моя строительная компания занималась выполнением заказов любой сложности, от частных домов, до жилых многоэтажек и производственных помещений. И мы не чурались разжиться деньгами от любого из заказчиков.
Откуда же им знать, что реальная стоимость материалов, работ и услуг составляет только шестьдесят процентов от суммы выставленного им счёта? Однако же один из них узнал. Как оказалось, этот заказчик не любит выбрасывать деньги на ветер и оплачивать чьи-то Канары, и занимается проверкой всех документов, изыскивая способы добраться до оригиналов счетов, выставляемых исполнителям (то есть нам) производителями и оптовиками.
Несоответствие нескольких таких счетов и предоставленных нами смет привело его ко мне в кабинет с охапкой юристов. Заказчиком оказался мой давний товарищ, однополчанин Василий.
— А я ещё тогда в тебе гнильцу разглядел, — с хитрым прищуром сообщил он и решил напомнить, — когда ты своей вины замечать не захотел да всё на Федьку свалил.
В себе я изъянов никогда не видел, и выискивать не собирался. Да и теперь меня больше волновала причина его появления в моём кабинете не как следствие моего несовершенства, а как неприятность, из которой надлежит выпутаться. И потому я сладкоголосо запел, что молодым был да глупым.
— А почему же был? – удивился Василий. – Гниль-то либо вырезаешь, либо она разрастается. Твоя разрослась, потому я и здесь.
— Не гони лошадей. Дай время разобраться во всём, — попросил я.
И это время потратил с пользой. Решили представить всё как ошибку неопытной сотрудницы. Для судебного разбирательства эти «доказательства незлонамеренности» вряд ли сгодились бы, но Василий решил оставить нас в покое, оплатив достоверные счета.
— Тут, — говорит, — уже и хирургическое вмешательство не поможет.
По возвращении в сияющую белизну лицо Василия оставалось у меня перед глазами.
— Почему же я не вспомнил тебя как Василия, когда прибыл сюда? – спросил я у Аргоса, ошеломлённый идентичностью их энергий.
— Потому что как Аргоса ты меня дольше знаешь, — ответил он, сияя добродушием. – Ладно, теперь поглядим, как там обстоят дела без тебя.
Катюша лежит в больничной палате, а на руках у неё маленький свёрток, внутри которого прячется моя дочурка.
Вне времени и пространства я смог увидеть, как она садится, делает первые шаги, говорит первое слово. Её лучистые голубые мамины глаза, розовые щёчки и непослушный пушок волос.
Последней каплей стал её нежный поцелуй, доставшийся маме. Я разрыдался, будто сам только недавно появился на свет.
— Я хочу вернуться! – сообщил я Аргосу.
— Ты ведь знаешь что это невозможно, — мягко ответил он.
— Я хочу сделать всё правильно! Пусть в новой жизни.
— Не хочешь ли ты поразмыслить, прежде чем отправляться в путь?
— Нет, я готов!
В кромешной тьме тусклый свет от фонаря падает на мокрый после дождя асфальт узкой улочки. Осунувшийся паренёк суетно выглядывает из-за угла здания и беспрестанно потирает нос и шею. Из переулка появляется девушка. Стук её каблучков отскакивает от зданий и эхом разносится по улице. Парень срывается с места, стремительно нагоняет её и, сорвав с руки сумочку, скрывается за поворотом. Девушка что-то кричит, пытается догнать его, но воришка уже далеко.
И этот парень – я. Новый я, но не обновлённый. Я, не пожелавший извлечь уроков из своих ошибок, – докопаться до их истинных причин, сделать выводы и поставить новые задачи, чтобы не повторяться…
01 Дек 2015 Нет комментариев
рубрика: Проза Tags: Kristalyn
Мои мягкие шаги совсем не было слышно, ведь ложился спать я в носках. Сейчас я очутился в каком-то коридоре с белыми стенами и кафельным полом. Я неспешно продвигался вперёд, минуя одну закрытую дверь за другой. Издалека послышался крик женщины. Он раздавался из-за закрытой двери и временами прерывался. Я подошёл ближе, и теперь он стал невыносимо громким и словно раздирал меня на части. Внезапно крик затих и стал переходить в плач. Появились другие голоса: один сказал, что младенец не дышит; другой отметил необходимость вколоть ей снотворное. Похоже, я оказался в родильном отделении, а за дверью находилась роженица, мертворожденный ребёнок и врачи.
Я стал продвигаться дальше и добрался до пересечения с другим коридором. Слева от меня он заканчивался окном, выходящим на улицу. Я не спеша подошёл к нему. На горизонте, прямо над невысокими домами виднелись первые лучи солнца и улицы начинали оживать. Напротив окна, на тротуаре, прислонившись к зданию, сидел грязный, небритый, растрёпанный человек и что-то разглядывал в ладони. Полицейский автомобиль уже проехал мимо, но резко сдал назад и высадил двоих мужчин в форме. Растрёпанный человек не успел опомниться, как его подхватили под руки и затолкнули в автомобиль.
Резкий звук открывающейся двери за спиной вернул меня в больничный коридор. Обернувшись, я увидел двух мужчин в белых халатах, держащих за ручки с двух сторон огромный пластиковый белый контейнер. Они вышли с ним на лестницу и направились вниз. Любопытство подтолкнуло меня пойти за ними, и вот я уже стоял на улице и смотрел, как этот контейнер грузят в неприметный небольшой грузовичок. Они захлопнули дверцы, отошли в сторонку и стали прикуривать сигареты, а водитель грузовика принялся выезжать со двора больницы. Долго размышлять не пришлось, меня непреодолимо тянуло отправиться за ним. Сначала я двигался шагом, затем бегом, который перешёл в полёт. Что это был полёт, до меня дошло позже, а пока я нёсся за грузовиком, ничуть не уступая ему в скорости.
Мы прибыли к огромным металлическим воротам, которые незамедлительно открылись на сигнал водителя. Я, как и прежде, следовал за грузовичком, а оказавшись по другую сторону ворот, увидел, что территория очень хорошо охраняется. Но никому не было до меня дела, вернее – меня никто даже не видел. Грузовик двинулся дальше, а я решил осмотреться.
Высокий бетонный забор окружал достаточно большую территорию, на которой находилось несколько металлических ангаров и много малоэтажных строений. В некоторых из них окна были приличного вида и закрывались жалюзями, в других – забиты досками, а где-то окон и вовсе не было. Я зашёл в одно из таких зданий и сразу погрузился в темноту. В нос ударил резкий специфический запах – трудно было сразу разобрать что это. Чуть дальше от входа пространство было освещено, но очень тускло. Там виднелись большие предметы чашеобразной формы. Подойдя ближе, я увидел, что это что-то вроде металлических котлов, только под ними ничего не горело, а были отведены какие-то трубы, уходившие в стены. По мере приближения к ним запах всё усиливался и теперь уже стал тошнотворным. В памяти начали всплывать картинки из детства: как мы с матерью заходили в «Мясную лавку» за покупками – запах был очень похож, а заглянув в один из котлов, я увидел, что не только он.
Содержимое оказалось мясным месивом с частями тел и конечностей, вот только не животных, а людей.
Маленьких и больших. Кое-где можно было различить даже целые тела младенцев, казалось, слишком маленьких, чтобы быть доношенными. Здесь были и ногти, и кости, и внутренние органы.
Я разглядывал всё это словно анонс к фильму. Запах и темнота перестали существовать. И вновь обрушились на меня вместе с голосом за спиной. Мужской, сухой, измученный, стариковский он сказал что-то вроде: «Ты нужен им, пока варишься в их каше». Когда я обернулся, старик уже проходил сквозь дверь в соседнее помещение. Я последовал за ним. Здесь запах был не таким резким и освещение куда лучше. В комнате находилось какое-то оборудование, стол, стеллажи и большие пластиковые бочки. Их наполненность не вызывала сомнений, а на разложенных на столе этикетках удалось разглядеть: вверху – что-то там «Косметикс», и чуть ниже крупно – «Коллаген».
Я открыл глаза, лёжа на своей постели. Всё те же носки, трико и домашняя футболка, но что-то изменилось помимо местонахождения. Красок стало меньше, исчезла приятная лёгкость в теле и тот ужасный запах, к счастью, тоже. Я поднялся и подошёл к окну. Этот красивый вид всегда радовал и успокаивал меня.
Но из глубины сознания, вместе с паникой, мной стала овладевать мысль, что среди зелени и домов, видневшихся из моего окна, я легко смогу отыскать те самые высокие бетонные стены…
01 Дек 2015 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Kristalyn
Я видел смерть свою.
Печально
Мне стало в этот странный миг.
Как жаль, тогда я не постиг:
Столь много грусти и отчаяния
Напрасны были.
Я воздвиг
Стену меж Миром и собою.
Не укрощаемый судьбою
Желал промчаться напрямик
Сквозь смерть.
Так, будто волю
Обрету я среди степей,
В глухих лесах и меж людей;
Ничто не страшно будет боле,
Возможно…
Угнаться бы за ней,
За вечностью спесивой.
Стать златогривым и ретивым,
И по следу её скакать, без мыслей
И забот.
Но вот могила
Загробным воем зазывает.
Здесь будет всё, и всё пройдёт,
И вечен только сивый –
Дух мой.
01 Дек 2015 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Элиас Отис
Плавятся в пламени атанора
Все заклинания Reguli.
Что тебе снилось, моя Аврора,
В час Люцифера над Прегелью?
RSS