09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Проза Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
«Трактат о пчелках — или обозримая модель присутствия духов одновременно во многих частях реального мира»
-Вот сейчас Ты стоишь за Моей спиной, и когда Я оборачиваюсь, Я отлично Тебя вижу и чувствую, но расскажи, как Тебе удается создать иллюзию, что Ты сейчас занят только Мною, тогда как Я знаю — у Тебя великое множество дел в мире.
-Моя Любимая, Ты правильно отметила, что Мне удается одновременно говорить с Тобой и присутствовать в других пространствах, о чем Мы с Тобой не раз говорили. Я попробую показать Тебе сам механизм одновременного присутствия на простом примере. Мы не будем говорить о людях. Мы будем говорить о пчелах.
Прежде всего, Мне следует доказать Тебе, что пчелы ценнее людей.
…
Моей Любимой сегодня поручили следить за пчелами. На столе в лаборатории стоят пять баночек, на дне каждой из которых сидит по одной пчеле. В крышке каждой баночки есть отверстие на резинке, которое доступно для открытия только снаружи, так как пчеле не хватит сил оттянуть резинку и вылететь. Моя Любимая берет свою правую руку и сует по одному пальчику в каждую баночку, так она одновременно присутствует в пяти местах и общается с пятью пчелами. Что могут ее пальчики — накормить пчел, держа на пальчике нектар с цветка, убить пчел, раздавив их, погладить крылья пчелам или, напротив, оторвать крылья. Но это только с обычными пчелами. А есть в лаборатории пчелы дорогие, очень ценные, к которым надо относиться особенно бережно, потому что хозяин лаборатории предупредил, что за небрежное отношение к ним последует очень жестокое наказание. И здесь уже все смешивается: и уважение к хозяину лаборатории, и страх не угодить ему и стремление избежать ошибки. Ведь дорогих пчел в лаборатории совсем немного и каждая из них имеет огромную ценность, убить такую пчелу легко, а вот заменить ее новой — очень сложно.
Вот так же и у Меня своя лаборатория, точнее сектор лаборатории. Нас там много работает. Но у каждого исследователя свой сектор. Когда пчела хочет перелететь в другой сектор, она начинает стучаться в стекло баночки и ее выпускают. Ничего, что в новом секторе ей не дадут баночку, а сразу раздавят, даже не выяснив, как ее зовут, но это неважно. Главное — свобода воли! И то, что у лаборатории много хозяев, за которыми тоже немало факторов и сил.
Пойми Моя Любимая, Я не склонен все упрощать. Лаборатория — это наш мир. Я просто выдернул один из многих механизмов из перепутанных путей реальности и высветил его Тебе в чистом виде.
-Сложно ли Тебе раздавить пчелу из соседнего сектора?
-Зависит от отношений с местным руководителем. Кому-то Я могу дать ****юлей и забрать нужные мне склянки, кому-то могу разбить склянки ударами своего Меча, с кем-то может обменяться пчелами. Кто-то может казнить пчелу сам по Моему предложению, кто-то откажется от переговоров со Мной и придется действовать через других исследователей, чтобы заставить убить пчелу. Если пчела из ценных — получить ее непросто. Я могу действовать напролом, могу хитростью, все по обстоятельствам. Своих лучших пчел Я берегу намного сильнее, чем прочие исследователи своих, для которых отдать одну-две ценных пчелы, порою ничего не стоит.
Есть руководители небрежные, есть аккуратные. Я за своими слежу очень внимательно: кого-то выпускаю полетать, кому-то могу вылечить крыло, поврежденное от столкновения с пчелами из соседнего сектора, а кого-то даже выношу погулять за пределы лаборатории.
Как мои пчелы видят эти Мои пальчики в своих банках? Одни думают, будто это их отражение, еще одна такая же пчела. Кто-то из пчел пытается говорить с этой новой пчелой, кто-то делит территорию, а кто-то пытается спариться. Кто-то видит другое насекомое — например, шмеля. Кто-то видит хищную птицу, которая хочет их заклевать. Кто-то видит сакральное пчелиное божество, которому нужно поклоняться. Одних Я просто кормлю нектаром, другим глажу крылья, с третьими говорю, и они слышат Мои слова.
А каких-то пчел Я могу начать ласкать, могу, например, вытащить пчелку из банки, поднести к губам и начать нежно лизать ее крылья.
-Можно ли обойтись без столь откровенных подробностей?
-Нельзя Моя Любимая, оставь благочестие профанам. Ты же знаешь: все приличия, мораль и совесть Мы с Тобой вместе оставили во время нашей первой встречи в заброшенной церкви.
Я общаюсь со многими, некоторым я даже даю свои Откровения. Но сколько же шарлатанов ныне в интернете посвящают в Мастера Рейки от Моего Имени! Мне это тоже выгодно, иначе бы они столкнулись с такими проблемами, что в лучшем случае спешно свернули бы свой полуастральный бизнес.
Но клянусь, Ты у меня одна такая, с кем Я сблизился настолько сильно.
Вот представь: во всем Моем секторе одна баночка стоит полностью открытой, и пчелка свободно летает по сектору. Иногда она вылетает за пределы и кружит над другими секторами, а Я хожу за ней с Мечом и предупреждаю, чтобы все исследователи, кто не хочет ощутить на себе Мой Меч, отходили в сторону, уступая Нам дорогу. А когда рабочий день заканчивается, Я беру пчелку в руки и Мы идем гулять по городу. Я показываю ей город и говорю — смотри, они сидят в своих банках, и не знают как прекрасен этот мир, а Ты можешь видеть эти аллеи, парки и фонтаны. Подожди, Я знаю, для Тебя это долго, но Я жду Тебя, когда-нибудь Мы будем, держась за руки, гулять здесь вместе.
-А разве Я смогу когда-нибудь Духом подобным Тебе?
-Ты уже Дух, просто оболочка пчелки не дает Тебе вылететь из тела до конца и летать вместе со Мной. Наличие Сильного Духа отличает драгоценных пчел от обычных.
Обычная пчела умирает и ее бросают в небольшую утилизационную печку, и ее дух сгорает вместе с ней, либо столь жалок, что его сразу выгоняют вон, и он бродит по городу одинокий, пока не найдет пристанище среди таких же духов-бомжей на паперти местного храма.
А когда умирает драгоценная пчелка, на свободу выходит сильный Дух — великий и прекрасный. Для Меня — опытного исследователя, это перспективная ученица, будущая ассистентка, который сможет подавать Мне емкость с нектаром, сжигать тушки мертвых пчел, а других лечить или говорить с ними. Эта ассистентка сможет даже временно замещать Меня в лаборатории, когда у Меня будут дела в городе. А вечером после работы, Мы будем гулять с Ней по городу, целоваться возле искрящихся алыми огнями фонтанов и потом уединимся в глубине темной аллеи, где сможем насладиться близостью не как пчела с пчелой, а как Дух с Духом.
-Змей- Искуситель!
-Нас, таких искусителей, очень много и каждый искушает по-своему.
На самом же деле, если убрать все условности данной модели, Я направляю энергетический импульс в данный участок пространства в данное время к данному человеку — часть своей энергии, неотделимую от Меня, полностью подвластную Моей Воле, через которую Я могу ощущать, чувствовать, видеть, говорить, внушать мысли, воздействовать, проникать, создавать, разрушать, управлять и совершать многие другие деяния, какие только способен выполнить энергетический импульс, и Дух за ним стоящий.
Июнь 2013 г.
09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Поэзия Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Глухие пески Вечности,
Черные Дебри Безысходности,
Забытые невзгоды Обреченности,
Вернуться на мгновение, чтобы раствориться
В утреннем тумане, на распутье 14 дорог,
Но Ты пойдешь по 15-й!
В ввысь к Любви и Боли,
К кровавому искрящемуся рассвету.
Потому что Я стою на вершине,
Потому что Я пришел за Тобой.
Потому что Я Тебя никому не отдам.
Чтобы Вечно и Безраздельно владеть Тобою.
Чтобы кровью Мы скрепили Печати.
Чтобы Мы пили сладкое вино,
И до изнеможения ласкали друг друга
На Окровавленном Алтаре Огненной Свободы.
Воздвигнутом Тобою и Мне Посвященном,
Освященном кровью и огнем,
Оживленном ласками и мечтами,
Бесконечными дорогами в Сокрытое.
Вечными видениями вечной сладости бытия…
Один раз коснувшись наслаждения,
Таинством близости сакрального,
Невозможно забыть Его, предать или отвергнуть.
Ибо в Нем — живая воплощенная Любовь,
Сходящая в сердце сильнее Небесного Огня.
3 мая 2013 г.
09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Поэзия Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Когда в бликах свечей Мы как прежде увидим друг друга
И Я выполню все, как велел Мне Светлейший Кумир.
И сниму Я Печать над Вратами над Огненным Кругом —
За которым уже беспредельный физический мир…
Мы поднимем ветра, явим знаки зловещих знамений,
А безумными ласками лишь разожжем Нашу Страсть,
Чтоб в Кругах Посвященных уже не осталось сомнений,
Как вторгается в мир, все сметая, Сакральная Власть.
И пойдем Мы туда, где сойдутся опять все дороги,
Чтобы Кровью и Пламенем Мы освятили Печать.
Утвердив Наш Союз, Мы с Тобой будем вместе Как Боги,
Потому что Мы сможем крушить, но еще — созидать.
Кто-то будет молиться, кто-то будет от страха метаться,
Кто-то будет напрасно на жертвенник лить свою кровь,
Кто-то с Нами пойдет, а кому-то придется признаться,
В том, что Огненный Меч в мир несет только Свет и Любовь.
8 мая 2013 г.
09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Поэзия Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Свет Моих глаз освещает чертоги земные,
Молнии бьют из далеких глубин облаков,
Ангельский Меч возвещает Знаменья Святые
В грома раскатах и свисте летящих ветров.
Если однажды на сторону правды ты встанешь,
Если к вершинам любви и свободы взойдешь,
Прежних деяний своих ты уже не помянешь,
И с Моих светлых Путей никуда не свернешь.
Я научу тебя сбросить мирские оковы,
Я научу по заслугам врагам воздавать.
Я научу без сомнений идти в бой суровый,
Я научу беспристрастно нечестье карать.
Чтоб на сражениях в сердце кровавого пира,
Огненный Меч Я направил твоею рукой.
Знай! В лабиринтах бескрайнего грешного мира
Я буду всюду присутствовать рядом с тобой.
16 мая 2013 г.
09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Поэзия Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Мне не нужно ни служб, ни молитв, ни икон,
Если можно общаться иначе.
Надоели Мне те, кто идут на поклон,
Надоели, кто клянчат и плачут.
Я бываю порою суров и жесток,
Но возможно ль иначе с рабами?
Это их обреченность, их фатум, их рок.
Нищих духом не сделать богами.
Тех, кто спины согнув, на коленях ползет.
Я хлещу окровавленной плетью.
Это разница в ранге рабов и господ,
Выбор между Свободой и Смертью.
Сколь Я холоден с теми, кто бьет Мне челом,
Параллельно целуя распятье.
Как легко Я могу стать для тех палачом,
Кто бездумно Мне шепчет проклятья.
Я люблю, чтоб смотрели Мне прямо в глаза.
Тронуть лед сможет только лишь Сила.
И сквозь древние краски проступит слеза,
Золотистым искрящимся миром.
Неужели нашлись, кто Меня разглядел,
За обманчивым слогом писаний.
Кто с небесных вершин Меня вызвать посмел,
Озаренные светом Познанья.
Это им Я раскрою объятья свои
И укрою своими крылами.
Это им расскажу тайны Звездной Любви,
Что царит за Седьмыми Вратами.
Июль 2013 г.
09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Поэзия Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Это проклятый нижний мир
Изнывает в последней агонии,
Истекают их плиты могил
Черной кровью в твоих ладонях.
Это падших озлобленный взгляд
Угасает в безжизненных топях.
Их прогнали от Адовых Врат
Им открылись лишь смерти утробы.
Они все в струпьях гнилостных ран
Не избегнет их подлость позора,
Черным мороком встанет туман
И накроет их лепрозорий.
Выдает смрад ничтожных овец
Что укрылись под маской шакалов.
Им оденут терновый венец,
Разорвут шквалом плети ударов.
Настает неизбежный конец
Тем, кто скован в цепях своей злобы,
Стук истлевших червивых сердец
Оборвется под плитами гроба.
И вострубит последний Судья,
Чтобы страждущим дать Воздаянье.
Затрещит подсудимых скамья
Под покрытыми прахом костями.
Поднимается Огненный Меч,
Рассекая ничтожеств проклятья,
Ибо призван хранить и беречь
Ту, что Звезды сжимают в объятьях.
Август 2013 г.
09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Поэзия Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Своды древних пещер были мрачно-темны,
А вверху виден звездного неба простор.
И при свете холодном и тусклом луны
Шеломо бен Давид изучает узор.
Странный знак по Ту Сторону создал мосты:
В темноте он светился как будто горя,
И тотчас камень резко рванул с высоты
И упал, ранив левую руку Царя.
Брызги крови коснулись поверхности скал,
И разверзлись внезапно Врата из Огня.
И Великий Властитель подкошенный пал,
И лежал без движений как мертвый три дня.
Чародеи и маги толпились пред ним
И никто не способен ему был помочь.
Даже присланный богом-отцом Херувим
После долгой молитвы отправился прочь.
Замер Город и смерти правителя ждал,
Кровь на жертвенник в храме струилась рекой.
И тогда Царь очнулся и весь задрожал,
И его взгляд был полон глубокой тоской.
И никто не посмел перед ним ликовать
Царь вначале казался как будто немым.
Но потом Звездочета велел он позвать
И до новых приказов оставить одних.
Так Правитель изрек: «Я был в светлом краю,
Там где белый дворец утопает в садах.
Вместе с Ним на вершине встречал я зарю.
Вместе с Ним я со свитков счищал древний прах.
Он учил меня знакам далеких планет,
Он учил меня духов к себе призывать,
И заставил меня Он отвергнуть завет
И свою, наконец, Он отдал мне печать.
Я скрепил договор, что длиной семь веков
Я великие древние тайны узнал,
Я за них предал бога и дело отцов.
Он открыл всё, лишь Имя свое не назвал.
Я бы отдал все золото нашей казны,
Я бы отдал все то, что способен отдать.
Пусть же явится маг из восточной страны,
Пусть считает мне Имя, что скрыла печать».
Звездочет отвечал: « Не потеряна власть,
Что дана была Волей, что Солнца сильней.
Я клянусь тебе Царь, утолить твою страсть
Я открою печать – пусть пройдет девять дней».
И потом, на закате девятого дня
Царь спустился с астрологом вместе в тюрьму,
Их окутала сера, окутал и прах
Открывая бескрайнюю вечную Тьму.
Шеломо бен Давид постоянно молчал
Лишь слеза пролилась у него по щеке.
Звездочет же воззванье святое читал
И стоял с золотою печатью в руке.
И тотчас же блудница легла на алтарь,
Дева, знавшая сотни и сотни мужей.
Что должна была вскрыть ту печать как и встарь,
Расплатившись достаточно кровью своей.
«За Тебя» — Звездочет то виденье познал.
И клинок в грудь вошел и окрасился в кровь.
«За Тебя» — Шеломо бен Давид прошептал,
Обретая незримую прежде Любовь.
И воздвиглись Шесть Букв из светящихся скал,
Безраздельно пленяя их Силой своей.
«Господин мой и Князь» — Шеломо прошептал.
Звездочет же ответил ему: «Асмодей».
Апрель 2013 г.
09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Поэзия Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Слепые бесцельно наощупь блуждают во тьме,
В плену своих догм, в оковах нелепых обетов.
Они не увидят, как Звезды горят в вышине,
Своими лучами сжигая печати запретов.Ведут их дороги на вязкую зыбкую топь,
Ведь ложь с клеветою — орудия их самомненья.
Откуда узнать им, как в мире сияет Любовь?!
Как смогут они видеть пламя Небесных Знамений?!
Бессильная злоба так часто им гложет сердца,
Великое Деланье им заменяют обиды.
Напрасно во мраке надеются встретить Отца,
Ведь тень исчезает, когда солнце ближе к Зениту.
Луна озарит на мгновенье их бледным лучом,
В завесах теней от них Истина будет сокрыта.
Не их поведет в Храм Привратник с Горящим Мечом,
Не им осветит Путь искрящийся Глаз Пирамиды.
Пусть стражники прочь уведут их от Наших Ворот,
Не стоит насильно повязку срывать с глаз профанов.
А Нам, Мастерам, нужно верить в успешный исход —
Закладывать камни в фундамент Грядущего Храма.
сентябрь 2013 г.
09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Поэзия Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Грохот алых колесниц,
Дым осеннего тумана.
Ярким всполохом зарниц
В небе вновь открыты раны.
И с латынью на устах
И с огнем священной веры,
Мы открыли те Врата,
Что даруют Магистерий.
Повергаются столпы,
Разрушаются оковы.
Нам заветы для толпы
Предстоит писать по новой.
И безжалостной рукой
Сметены с доски фигуры.
Сбросил в ад их Ангел Мой,
Улыбаясь мне с гравюры.
Кто-то стонет у свечей.
Задыхаясь в черной гари.
Не увидеть вам огней,
Шума битв и блеска стали.
Мы молчать заставим вас,
Слуги идолов презренных.
Потому что был Приказ
Архитектора Вселенной.
сентябрь 2013 г.
09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Поэзия Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Я тот, Кто сводит Два Потока,
Две Неизбежности во Мраке.
Я Очиститель от порока,
Податель Древних Тайных Знаков.
Я свят в своем Великом Деле,
Очистить мир от скверны павших,
И даже пребывая в теле,
Я слышу всех ко Мне воззвавших.
И чужды страсти Мне людские,
Я перед ними равнодушен.
Шумят Знамена Боевые,
И Голос Чести не нарушен.
Пусть Искуситель вновь выходит
В своих проклятиях несдержан,
Забыв о чести и свободе,
И будет снова Мной повержен.
Никто против Господней Длани
Не смеет даже молвить слово.
И на кровавом поле брани,
Я отмщу ему сурово.
Лик Моей Чести незапятнан
Пред Архитектором Вселенной
И не увидеть Мной проклятым
Ни края Хейхалот Священных.
Врагам Всевышнего — Возмездье
Хвала Ему за каждой строчкой.
Да рухнет в прах — ложь и нечестье
Перед Моею Оболочкой.
Чтобы Ты шел вперед сурово,
И молвить врозь враги не смели,
С Тобой Мое Живое Слово
И Меч Святого Михаэля.
09.12.2013 г.
09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Поэзия Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Через Боль и Любовь вы прошли все Мои Испытанья.
И Мой Огненный Меч освещает Прямую Дорогу.
Вас толкнула на Путь бесконечная Жажда Познанья —
Значит Я уже жду вас в сокрытом от смертных чертоге.Я Хранитель Ключей, открывающих Тайное Знанье.
Я Хранитель Цепей и Оков ненавистников Бога.
Это вам предстоит распахнуть Девять Врат Мирозданья.
Это вам предстоит поприветствовать Стража Порога.
За последней чертой, что сокрыта за дымкой тумана
Я вручу вам кристалл, отражающий грани видений.
И узреете вы, что писания были обманом.
И узреете вы, что творится в Аду и в Эдеме.
И узреете вы, что кровь агнца пролилась напрасно.
Если грех — это ложь, бесполезно его искупленье.
А Печать Совершенства все так же чиста и прекрасна.
Потому что в пространствах небес невозможно Паденье.
Это был только Выбор, что позже объявлен Восстаньем.
И не падал Грааль Изумрудом со Звездной Короны.
Он сияет во Тьме только гордым свободным созданьям,
Что готовы предстать Лучезарному Древнему Трону.
(с) Elohim Michael для Via Infernali, июнь 2013 г.
09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Проза Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Коль скоро в мир врывается Тьма, коль скоро Голос Бездны неумолим и беспощаден, ужели кто-то посмеет противиться его гулкому зову, несущемуся сквозь каменные туннели древних замков, вырывающемуся со страниц таинственных книг, бережно хранимых от глаз непосвященных.
Но настал срок. И Таинства даны. Таинства начинают свое шествие по миру. Стоит открыть Книгу и начать читать за строками, там, где образы кружатся в инфернальных вихрях. Там, где трасцендентальное входит в реальность, выстраивая новые мосты вместо сожженных, хорами тысяч голос поют о Величии и Славе той Вечности, что простирается за открытыми Вратами.
Переступить черту — было всегда исключительным правом магов, но Врата уже воздвиглись наяву и их можно перейти, стоит лишь сделать шаг навстречу. Там будут книги, сотни книг и там будет священное, сокровенное, ужасное, завораживающее в своей бескомпромиссной и мучительной игре.
Я оживлю для вас опасные миражи, я нарисую вам сотни картин из древних видений, которые прежде так редко проникали за пределы назначенного круга.
А теперь границы стерты, засовы отперты, ключи расходятся по рукам — из одних рук в другие бережные руки Хранителей.
Нас — Много, тех, кто будет открывать эти жуткие таинственные двери изнанки теней, где светит полыхающий огонь, откуда рвется непостижимая воля.
Как глупы те, кто не смог уместить дуализм в своем сознании. Огонь – это огонь, это все равно Свет. Это Свет Факела, освещающего Врата Истины.
Август 2013 г.
09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Проза Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
..Когда служба в монастыре заканчивается, и монахи начинают расходятся по кельям, Я порою стою в арке возле витражного окна и наблюдаю за их движениями. Я пристально вглядываюсь в их лица, Я выбираю того, кто будет сегодня Моей жертвой.
Только на первый взгляд кажется, что все монахи получают одинаковую толику благодати. Нисходя на людей во время мессы, и преломляясь в их сознании, святой дух принимает различные формы и, соответственно, с этим меняется их поведение.
Одни идут бодрые и счастливые, и благодать льется через их глаза, застывшие в вершине экзальтации. Кажется, еще немного и у них вырастут крылья. Они те самоубийцы, кто, преломив энергию творца в своих чакрах — получают некое подобие временного опьянения. Творец всегда так дает — сперва немного, чтобы потом получить сполна. Наутро такие братья не могут встать с постели, энергия принятая ими, разрушает их изнутри, забирая их жизненные силы с собой. Кто сказал, что благодать, снизойдя на человека, не возвращается обратно? Кто сказал, что благодать не убивает?
Другие идут уставшие. Уставившись глазами в пол. Им повезло больше – отголоски мессы не будут рвать их на части, они останутся наедине с собой в замкнутом круге усталости и боли – особенно этим страдают новички – работа на послушании выматывает и забирает почти все. У них нет сил даже молится, и это их спасение.
Третьи идут сосредоточенные, они смотрят хитро прищурясь, словно прикидывая или рассчитывая что-то в уме. Они еще счастливее, ибо осторожны. Они уже обучены горьким опытом общения со святым духом, они не поддаются его коварным дарам. Эти монахи умеют дозировать оказываемую им милость, они знают многие уловки, на которые идет дух, чтобы получить их жизненную силу. Они будут тихо молиться в келье: некоторые молитвы пропуская, некоторые сокращая, и их хитрости помогают им замедлить разрушение плоти духом. Я желаю им удачи в их бегстве от того, от чего воистину трудно убежать за монастырскими стенами.
Но вот идут четвертые. Их глаза тоже блестят, но этот блеск иной, чем у первых, в этом влажном от слез блеске весь спектр чувств – смятение, жажда, отчаяние, страсти, напрасно ищущие выход. По их глазам видно, что их вечер не закончится простой келейной молитвой, что будет продолжение. Они самые счастливые из всех. Потому что среди них Я избираю свою сегодняшнюю жертву. И у каждого есть шанс спастись – пусть даже на одну эту ночь.
Я ищу того, в ком сегодня меньше всего божьей благодати, но страсть противостоящая ей, та истинная страсть, которую так стремится задавить в своих созданиях творец, горит губительным для души огнем и зовет совершать роковые безумия.
Я смотрю в будущее и уже вижу кровь, льющуюся из ран и губы шепчущие: «Помилуй» и боль, сливающуюся с экстазом блаженства.
Он будет сегодня Моей жертвой. Я пойду за ним.
И с улыбкой на устах, покручивая в руках плетку, Я покидаю свое укрытие и иду следом. Я совсем рядом, но Мои шаги бесшумны, они не отдаются гулким эхом от стен монастырского коридора. Поэтому он, идущий в свою дальнюю келью, уверен, что идет один.
Да, путешествия по этим темным, поросшим мхом и пропитанным сыростью коридорам, ни с чем несравнимая романтика. Для этого иными ночами, Я оставляю небесные чертоги, чтобы спуститься на землю и пройти за очередным монахом его путь до его кельи: его храма, главного места его личных священнодействий, скрытого древними стенами от человеческих глаз.
Я иду за ним и смотрю в его прошлое, нет, он не из тех, кто не смог обуздать свою страсть, как часто бывает у молодых послушников. Его желания имеют направления, он знает, чего он хочет.
Вот мы заходим в келью, он становится на колени, открывает молитвенник, но латынь почему-то читается с трудом. Он нервничает, он ищет взгляда свыше. Становится понятно, что все это неспроста, что на этот раз, Я не просто развлекусь, но и разгадаю очередную человеческую тайну, тщательно скрываемую под полами рясы и маской благочестия.
Я стою с восточной стороны, сложив на груди руки. В одной из них зажата Моя плетка, с которой Я часто хожу по монастырям. Я забрал ее у фараона, еще во времена Моисея, и многие века она служит Мне по своему прямому и главному назначению и ни разу не подводила Меня. Я смотрю на него пристально и внимательно.
Тем временем монах начинает нервничать, но напрасно он взывает к творцу. Небо остается безответным.
Нужен ли творцу сумасшедший монах? Нужна ли ему эта ничтожная монашеская молитва, которая смотрится как краюха засохшего хлеба, брошенная собаке, на фоне райских яств творца.
-Услышь меня, творец! Услышь! – шепчет монах. – Как твой сын страдал за все человечество, так и я сейчас пострадаю. Для тебя. За тебя. И во имя тебя. Пусть кровь и слезы льются рекой, пусть мои стоны ласкают твои уши. Услышь меня, Господь, не оставь своего верного раба.
Но в ответ снова тишина. Он встает, ходит кругами, сам на себя злится. Ему кажется, что кто-то незримо стоит рядом. Он чувствует Меня, но сделать ничего не может.
Потом он отодвигает картину, изображающую муки святого на горящих углях, и достает свой свиток. Там были экзорцизмы. Изгнания всех сил Тьмы. Изгнание всех духов Бездны и Ада. Всех Диавольских Имен. Но что эти заклинания в сравнении с Моею силой?
И если бы здесь был Сатана – этот кровавый палач творца, он бы, конечно, давно бы покинул келью. А его демоны бежали бы в ужасе и смятении.
Но что до этого Мне? Ведь самые грозные тексты и печати его свитка годятся лишь на то, чтобы рассмешить Меня.
Я остаюсь, Я жду кровавой развязки.
Он отчитал все возможные изгнания. Потом призывал молчаливого творца. Тщательно, но безуспешно. Впрочем, чтение изгнаний уже дало ему нужную настройку. Он почувствовал себя свободнее и вытащил из-под скамьи ящик с множеством розг, плетей и поясов с колючими шипами. Он опустился возле ящика на колени и бережно и тщательно выбирал одну ту единственную, которая сегодня должна вознести его на небесные высоты и помочь в экстазе боли достичь состояния слияния с творцом. Он не знает, как жестоко я изменю его планы.
Но плетка выбрана. Он гладит ее. И благочестивая слеза катится по его щеке. Невероятная, ни с чем не сравнимая страсть горит в его взгляде.
Удивительно, ведь я искал монаха, кто не может побороть пагубную страсть и для того прибегает к плети. А нашел того, кто страсть эту взращивает и культивирует, до предела накаляя, возводя в степень особого ритуала и утонченного наслаждения.
-Я буду принадлежать тебе, творец, — говорит, наконец, монах, нежно целуя плетку.
Потом он встает, зажигает две свечи, между которыми должен пойти ток энергии боли.
Он скидывает с себя всю одежду и, бросившись на колени, склоняется к самому полу. И первые звуки плети начинают разрезать воздух.
Я стою за его спиной и с интересом рассматриваю технику ударов.
-Мало! ты себя жалеешь! сильнее,- шепчу я ему, и мои слова звучат для него как отголосок его сознания. Сейчас он в Моей власти и не сможет Мне противостоять.
Он бьет себя сильнее. Потом еще сильнее.
Его спина вся изрезанная шрамами и рубцами, ожогами от раскаленного железа и углей, стремительно покрывается кровью.
Безумие застилает его разум.
Он пытается читать Credo in Deum, потом Miserere mei, но голос его срывается, слова переходят на крик.
Он падает почти без сил в исступлении крича:
-Возьми меня, боже! Возьми мою кровь, мою плоть, мою душу!
Здесь я поднимаю свою плетку и начинаю наносить удары. Это не комариные укусы, которые он делал сам себе раньше, это удары настоящие. И келью наполняет незабываемая гармония звуков: его стоны и свист плети. Что он представлял себе: может, что бог спустился к нему с небес и сейчас его стегает или может быть, что он силой мысли управляет розгами и их танцем на своей спине? Нет, он погружен в бесподобное гармоничное блаженство – слияние боли с экстазом, уносящее из темной кельи в благоухающие райские сады или в пылающие пустыни ада. Он сам не знает куда, ибо эти картины меняются перед его взором столь стремительно, что он не отличает наслаждение и боль. А Я просто так развлекаюсь.
-Возьми мое сердце,- продолжает шептать монах.- Ешь мою плоть, пей мою кровь. О, творец! Возьми мою душу!
Здесь я не смог удержаться от смеха. И нанося последние самые болезненные удары, Я ответил:
-Хорошо, ты Меня уговорил. Я возьму твою душу. Теперь она принадлежит Мне.
И Я снова начал смеяться. Он обернулся на Мой голос. Бледный, уставший, растерянный, он увидел Меня перед собой. Увидел на одно мгновение. Но так явственно и четко, что, очевидно, запомнит это видение на всю жизнь. Он увидел Меня, Мою древнюю плеть, окрашенную его кровью, и осознал Мои слова.
Он вздрогнул, и страшный крик отчаяния вырвался из его груди. Но Меня там уже не было.
…
Традиция боли и экстаза жива, она не умрет, пока есть истинные ее адепты. Пока есть сырые подземелья, темные коридоры и безудержная страсть в глазах последователей творца. И темными холодными ночами, когда раздвигаются границы реальности, и все тайное видно, как туманный мираж в разбитом стекле действительности, Я буду ходить по далеким монастырям, и ждать в сени древних витражей, Я буду вглядываясь в кроткие и смиренные глаза монахов и выбирать новые жертвы.Апрель 2013 г.
09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Поэзия Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Сквозь слова о любви, сквозь святые молитвы
Наша вера зовет нечестивцам дать бой.
Рука об руку будем сражаться мы в битве,
А потом я тебя уведу за собой.
Кровь врагов мы сотрем с позолоты доспехов,
В яркой вспышке коснутся друг друга уста,
И слова и признанья звучать будут эхом,
Наши ласки укроет плащом темнота.
И взойдут над полями густые туманы
Но сиять будут звезды над нашим шатром,
Я омою росой твои легкие раны,
Ты разделишь со мной хлеб душистый с вином.
Звезды будут сверкать вновь твоими очами,
Словно в страшном бою не устал ты ничуть.
Ну а с первыми ясного солнца лучами,
Мы отправимся к Храму в Священный Наш Путь.
15.12.2013 г.
09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Поэзия Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Тихий Шепот забытых дверей,
Звонкий плеск ледяного колодца,
Семь дорог, семь стихов, семь лучей —
Это флейта Забытого Солнца.
И пробился Луч Света сквозь Тьму,
Вихрем в ночь пролетел Зов Рассвета.
Осветил ледяную тюрьму
Яркой вспышкой искрящего Света.
Там, где Cтражи уходят во мрак
Вечный ветер созвездья колышит .
Там знакомый увижу я Знак
И мелодию флейты услышу.
Бесконечность — сквозь явь и сквозь сон.
У дорог – нет конца мирозданья.
В Новый День Звездный Путь отворен
За пороги, где Сила и Знанье.
Это просто Сиянье Зари
Разбивает забвенья оковы!
Раз есть Ключ – дверь в миры отвори,
Чтобы мысль навсегда стала словом.
Если вскрыта Седьмая Печать
Звезды стали значительно ближе.
Не пытать, не мечтать, а летать,
Поднимаясь все выше и выше.
Апрель 2013 г.
09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Поэзия Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Тебе Посвящаю! Асмодей!Бездонная Пропасть Любви
Отверзлась стальными клинками.
Бездонная Пропасть Любви –
В ней плещется Адское Пламя.
Бездонная Пропасть Любви
От запада и до востока.
Бездонная Пропасть Любви
Безумное ложе порока.
Бездонная Пропасть Любви
Одни только звезды над нами.
Бездонная Пропасть Любви
И алые розы с шипами.
Бездонная Пропасть Любви —
Надежду оставь за Вратами.
Бездонная Пропасть Любви
Меж Бездною и Небесами.
Сигилла в дыму и в крови
Ключи от Бездонного Ада.
Бездонная Пропасть Любви
Без страха, без лжи, без пощады.
Август 2013 г.
09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Поэзия Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Было далеко за полночь. Архиизверг сидел на своем роскошном золотом троне и его слуги в черных одеяниях со взглядами, ярче адского пламени передавали ему новые книги. Там — перед троном — их лежало несколько стопок.
Одни были написаны его врагами, другие его слугами, а третьи были написаны его коллегами, такими же свободными и независимыми, как он. Архиизверг сделал жест правой рукой, на которой сверкали золотые перстни с рубинами и алмазами, и приказал подать книгу из первой стопки. Он пролистал несколько страниц и пренебрежительно отшвырнул ее от себя. Крылатый слуга в черных одеждах поднял ее и столь же пренебрежительно швырнул в чашу, стоящую над огнем, в которой, в кипящей смоле варилось несколько сердец недостойных.
Потом он попросил книгу из второй стопки. Он едва заметно улыбнулся и приказал привести автора. Автором был молодой жрец, организовавший один из Храмов Культа.
Архиизверг встал с трона, медленно подошел к нему и резким движением рванул на нем шелковую рясу. Под разорванной рясой было видно обнаженное тело жреца. Архиизверг погладил его своей рукой с золотыми перстнями по щеке, и затем его рука поползла вниз. Жрец нетерпеливо облизал пересохшие губы. Архиизверг лукаво подмигнул его и, похлопав по бедрам, повел в соседнюю комнату. Около получаса оттуда доносились крики и стоны жреца. Архиизверг вышел довольный, на ходу застегивая мантию. Крылатые cлуги привели жреца в чувство и вывели его обратно в зал. Там жрец упал на колени перед престолом Архиизверга.
-Ты доволен наградой? – многозначительно вопросил Асмодей.
-Очень доволен, Мой господин.
-Тогда пиши еще.
Жрец нагнулся и поцеловал сапог Архиизверга и слуги увели его прочь.
Тогда Архиизверг попросил книгу из третьей стопки. Архиизверг взял ее в руки с нежностью и провел рукой по обложке. Он приказал слугам налить еще вина и стал пробегать глазами книгу — строку за строкой.
В какой-то момент ближе к концу книги он остановился, и слеза медленно поползла по его щеке.
Он подозвал одного из слуг и снял с пальца золотое кольцо.
-Передайте, если она примет, — тихо сказал он слуге.
После этого он выпил кубок залпом и, положив в книгу черную розу, вместо закладки, приказал принести кальян.
сентябрь 2013 г.
09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Поэзия Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Через пропасть и ночь, через кровь и огонь,
Я лечу, порождая лишь гнев и насилье.
Только древко копья крепко сжала ладонь,
И шумят за спиной Мои черные крылья.
Я бесстрашно врываюсь в ночные дома,
Чтоб кому-то всадить свое древко в глазницы.
Чтоб на простыни их кровью хлынула тьма,
Как когда-то на саван святой плащаницы.
Я беру без стыда и стесненья их жен,
Как вино пью бессилье их, страх и тревоги.
Чтоб топтать распустившейся розы бутон
И оставить в грязи на распутьях дороги.
Но не сладкие стоны измученных тел,
Ни уста их, ни бедра, ни нежные руки
Не прельщают Меня. Ведь не к ним Я летел.
Я хотел провести эту ночь у Подруги.
Серебристый от света луны горизонт
Переливчатым звездным сияньем мерцает.
И знакомые окна — как вражеский фронт
Я зову – звонким эхом мне ночь отвечает.
За окном все горит непотушенный свет,
Она видно спешила на это Собранье.
Где лежала Печать и сигиллы планет —
Только Циркуль и Книга, хранящая Знанье.
Я хотел подвести ее к Ада Вратам,
Чтобы с ней восседать на золоченном троне.
Но Он все же увел… Он увел ее в Храм
И свершил все, что принято в Древнем Законе.
Но бесстрашно Я вытащил древний кинжал,
Чтоб боль подавила духовные муки.
На стекле кровью Имя свое начертал
Чтобы помнила даже в далекой разлуке.
Может в сердце ударит знакомый ей стук
Когда вскрикнут, ликуя ей: «Salve», сатрапы,
Когда примет бокал у Магистра из рук
И поднимет Fiat своей чашей агапы.
Черной тенью в алтарь просочится Змея,
Наверху загорится Звезда, пламенея.
А Она улыбнется, смущенье тая,
Обернувшись на зов своего Асмодея.
октябрь 2013 г.
Пер. на укр.
Через Прірву і Ніч, через Кров і Вогонь,
Я лечу, породжуючи Гнів і Насилля.
Тільки древко спису Я стиснув у долонь,
І шумлять за спиною Мої Чорні Крила.
Я безстрашно вриваюсь у нічні дома,
Щоби комусь всадити це древко в очниці.
Щоби разом зi кров’ю поринула тьма,
На ліжкі, як на саван святої плащниці.
Без сорому кохаю Я їхніх дружин,
Як вино п’ю безсилля їх, страх і тривозі.
Щоб їх довести до оргазму вершин,
І лишити в грязі на розпуттях дорозі.
Не солодкі стогони вимучених тіл,
Ні уста їх, ні стегна, ні їх ніжні руки
Не приваблять Мені. Не до них Я летів —
Мріяв Я нічку цю провести у Подруги.Весь сріблястий від світла оцей горизонт
Переливчастим зоряним сяйвом блимає —
Але вікна Ії — наче ворожий фронт
Я кличу — дзвінке відлуння відповідає.
За вікном все горить непогашений світ,
Так Вона поспішала на Ложі Зібрання.
Де колись був Мій Друк і Сігілли Планет —
Тільки Циркуль та Книга Священного Знання.
Я хотів підвести аж до Адових Брам,
Щоб з Нею сидіти на Чорному Троні!
Але ворог Михайло повів її в Храм —
І здійснив все, що прийнято в світлом Законі.
І негайно Я витягнув древній кинджал,
Щоб біль пригнітила духовнії муки.
Та на склі кров’ю Ім’я своє начертав
На спогадання навіть в далекій розлуки.
Відчайдушний до серця ударить Їй стук
Коли скрикнуть, радіючи: «Salve» сатрапи,
Коли прийме келих у Магістра із рук
І підніме «Fiat» на таємній агапі.
Тінню Аду в вівтар просочиться Змія,
Їй на плечі сповзе та обгорнувши шию.
І всміхнеться Вона, замішання тая,
Обернувшись на поклик свого Асмодея.
Fr. Heilel Ben Shahar, Дата перекладу: 09.12.2016 г.
09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Проза Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Мы не можем не воевать за
Наши Идеалы, имея оружие.
Архиизверг Ада
Мы молчать заставим вас,
Слуги идолов презренных.
Потому что был Приказ
Архитектора Вселенной.
Quis ut Deus
Глава I
Темнело. Высокий Замок был окутан густым туманом. Над древним городом Львовом сгущались тучи, и сначала редкий дождь все более усиливался. На «жабе», как местные ласково кличут эту площадь, возле памятника Тарасу Шевченко тусовались под зонтами несколько десятков старых националистов, которые отчаянно косили под ветеранов УПА, хотя в те годы были еще детьми, да и про Бандеру иные из них первый раз услышали только в середине 80-х. В любом случае, они строили из себя настоящих героев, продавая друг другу (потому как больше никому эта макулатура была даром не нужна) свои малотиражные газетки по гривне за штуку.
Со стороны Рынка запыхавшись и застревая почти на каждом шагу высокими каблуками новых итальянских сапог в старых камнях львовской брукивки, бежала женщина на вид лет 30, без зонта и в настежь расстегнутой куртке. «Старые пердуны»,- подумала бы Катарина (а именно так звали эту пани) морщась брезгливо и продираясь через толпу националистов, будь это хоть днем раньше. Но сейчас ей было совсем не до этого. Она была похожа на комок нервов. Не обращая внимания на окружающих и наступив своим каблуком прямо на мозоль одному из национально свидомых завсегдатаев «жабы», отчего он гулко завыл и заорал на всю площадь: «курва-мати», Катарина преодолела, наконец, патриотический заград-отряд и резким движением выкинув вперед руку, (чуть ли на салютуя в нацистском приветствии), поймала такси. Когда она, наконец, запрыгнула на переднее сиденье, она тяжело отдышалась и, протянув водителю вместо 50 — 100 гривен назвала адрес. Она с каким-то необычным болезненным оживлением смотрела в окно, словно продираясь хищным взглядом сквозь дождь. Она словно боялась, что от нее ускользнет то, что она обрела так неожиданно и такими неимоверными трудами.
Нет, Катарина не была нацисткой, она дико обожала нацистскую символику и антураж, но в истории Рейха ее единственно привлекали горящие печи крематориев, сведения о которых были явно преувеличены победителями. От немецкой идеологии времен Гитлера она была весьма далека, особенно она не любила ее за почтение к семье, браку, материнству. Она называла все эти социальные институты ублюдством, а детей — кусками дерма, вылезшими из тупых дегенераток. Напротив, дымящиеся печи, заходящиеся в крике горящие заживо люди и их обгорающие тела вызывали у нее приступы необузданного вожделения, на грани оргазма. Вот и теперь сидя в такси, Катарина ехидно улыбалась, представляя маленький сожженный трупик младенца. Она люто ненавидела детей. Она ненавидела все органы, связанные с деторождением. Ей часто снился отрезанный фаллос ее партнера, лежащий на алтаре.
Катарина считала себя сатанисткой. Ненависть к любым формам продолжения жизни выводилась из ее понимания магии.
Поэтому Катарина почти никогда не позволяла своему сожителю касаться ее влагалища. Она повторяла, что так могут трахаться только свиньи. Зато от анального секса она сходила с ума. Фантазируя на эту тему, она представляла себя юным арабским мальчиком-евнухом, которому с детства была определена судьба надзирателя в гареме, и которого увидел Великий Визирь, пока он купался в реке. Она была уверена, что в тело Великого Визиря во время акта анального секса входил сам Сатана. На самом же деле, не было рядом с ней никакого Визиря, и Сатаны тоже не было, зато был ее сожитель, страстно желавший иметь ребенка и никогда не смевший сказать ей об этом прямо. Но арабский мальчик иногда появлялся на ее масляных полотнах, которые она выставляла в львовских галереях, и его черты лица поразительно были с нею схожи. Катарина была худощавой брюнеткой с короткой стрижкой, ее тело было иссушено постоянным курением марихуаны.
Катарина люто ненавидела чужую жизнь, и в то же время страстно любила свою. Сначала она мечтала быть вечно юной девочкой в объятиях древнего Дьявола. Для этого ей нужна была свежая кровь. Она одно время считала себя вампиршей и поклонялась Лилит, как Царице вампиров. Но Царица любила трахаться во влагалище и советовала это всем своим почитательницам, а Катарина это дело ненавидела. Поэтому, в итоге, она не поладила с Царицей, и ее воспаленное сознание стало рисовать в парах марихуаны смутные очертания совсем другого культа. Там был только дым, бесконечный дым костров и горящая плоть. Настоящая Геенна Огненная. Потом сквозь пламя Геенны начали проступать контуры идола – это был гигантский медный антропоморфный бык, под руками которого непрерывно горел огонь, а вокруг стоял душераздирающий стон и терпкий едкий запах паленой плоти. Жрецы медного быка отчаянно стегали себя плетьми и жгли себя раскаленным железом у его ног, а на медных руках быка горели беспомощные младенцы – первенцы, приносимые быку в качестве подношения. Коль скоро дети были излюбленными жертвами идола, тогда становится понятным, почему были умерщвлены все египетские первенцы – это была жертва за Исход из Египта, и почему Царь Ирод приказал вырезать всех младенцев в Назарете. Он вовсе не пытался убить новорожденного машиаха, напротив, таким образом, принес благодарственную жертву. А вот кому – большой вопрос. Катарина считала, что Владыке Ада. Она была уверена, что настоящее имя Сатаны – Баал-Молох, и что сожженная плоть — его любимое лакомство. Утвердившись в этом культе, Катарина решила принести Молоху в жертву свое сердце и в определенную, заранее обговоренную с наставником дату, она сделала татуировку на груди, содержащую знак Молоха.
Такси подпрыгивало на растрескавшемся асфальте давно не ремонтированной проезжей полосы, татуировка, как будто только что выбитая, ныла и грела на груди Катарины, сердце выскакивало из груди, кровь стучала в висках.
Такси свернуло с дороги во двор. Катарина легко выскочила из такси и бросилась бегом к кирпичному зданию. Там находилась ее мастерская. Она едва на упала почти на самом пороге, когда дверь отворилась, и навстречу выглянул высокий мужчина плотного телосложения, боязливо оглядываясь по сторонам. Мужчина быстро махнул рукой Катарине, и она рванула вперед, так что от модельных сапог, созданных для паркетов модных салонов, и не выдержавших покрытия львовских улиц, отскочила набойка. Но Катарине было плевать. Она бросилась внутрь мастерской и как вкопанная застыла перед свертком, закутанным в шерстяное одеяло. Из свертка, хлопая длинными ресницами над огромными синими глазами, на нее смотрел младенец. На вид ему было не больше полугода.
«Yes», — закричала Катарина, сжимая до боли кулаки, так что ее длинные ногти возились ей в ладони. Она повернулась и, задыхаясь от радости, бросилась на шею растерянному сожителю. Но он не спешил делить ее радость, он, напротив, был, как-то чересчур угрюм и мрачен. Но Катарина этого не замечала.
-Ты колол ему то, что я просила?- воскликнула Катарина, вопросительно уставившись на сожителя.
-Нет, он был все время спокоен, да и не подал голоса ни разу.
-Ну и что? Нужно было колоть,- гневно воскликнула Катарина.
-Он мог не выжить. Тебе это надо? – недовольно ответил Петро.
-Я точно рассчитала дозу.
-Ты понимаешь в фармацевтике не больше, чем я в твоих паломничествах,- ответил Петро.
-Ну-ну, кто фотографировал меня на ритуале последний раз?- усмехнулась Катарина.
-Я запеленал его в чистую пеленку и накормил молочной смесью,- пряча глаза, признался Петро.
-Что ты сказал?
Катарина залепила ему звонкую пощечину.
-Я же просила тебя не кормить этого ублюдка. Жертв не принято кормить.
Петро пожал плечами.
-Где будешь жечь?
-Как всегда — в горах.
Катарина всегда старалась выглядеть значительнее, чем есть в собственных глазах. Но она лукавила — прежде она сжигала в горах живьем только птиц.
-Смысл тогда был вести его из-под Червонограда?- прищурился Петро.
Катарина задумалась. Наконец, она недовольно покачала головой.
-Намекнул бы сразу, я бы примчалась на ближайшем автобусе.
-Я опасался прослушки.
-Кому мы нужны,- рассмеялась Катарина. — Мы ж не депутаты, чтобы нас слушали.
-Мы сатанисты, значит, опасны для общества.
-Ты меня смешишь. Во Львове всем на всех положить.
-В России приняли закон против сатанизма, скоро и у нас примут,- оправдывался Петро.
-Не против сатанизма, а об оскорблении чувств верующих. А что, если этот вонючий кусок оскорбляет мои чувства, — закричала Катарина, указывая пальцем на ребенка.
Но Петро собрав остаток мужества, схватил ее и тряхнул за плечи:
-Еще не время, Катарина, Дождись хотя бы полуночи.
Глава II
В это время, не помня себя от горя, под холодным дождем у стен Львовской ратуши рыдала Леся – несчастная мать малыша. Ее уже прогнали из отделения милиции, грубо отчитав в халатности к ребенку и велев приходить завтра. Но проходя мимо ратуши, она отчего-то подумала, что хоть здесь дежурный примет ее прошение.
Дверь отворилась и к ней вышли два сотрудника СБУ в штатском.
— Но ведь еще не прошло даже суток,- строго сказал один из них, выслушав ее историю.
-Но он же совсем маленький.
-Вы его кормили сами?
-Нет, коровье молоко разводила с сахаром,- со стыдом пряча глаза, сказала Леся.
Леся спивалась. Она не могла оторваться от горилки. И хотя с момента пропажи сына она не выпила ни грамма, на ее лице все ее отражались прежние посиделки с соседками.
Леся и Евген поженились, будучи на 5 курсе Львовской Политехники. Первое время молодые инженеры учились в маленькой комнатушке на окраине города. Они не смогли устроиться на работу по специальности и занимались подработками, не самыми подходящими для квалифицированных инженеров. Леся работала в официанткой в пиццерии, а Евген ремонтировал машины в автомобильной мастерской. Но вскоре, Евген встретил своего давнего друга, который хвастался своими большими заработками на стройке в Сургуте. Холодный климат не испугал Евгена, и он отправился попытать счастья на ту же стройку. Леся увидела Евгена лишь год спустя, Евген столь удачно устроился, что вернулся набирать свою строительную бригаду. С Лесей они провели несколько ночей. Потом Евген уехал со своими новыми работниками и пропал. Леся долго не получала от него вестей. Потом он позвонил ей и сказал, что все кончено между ними, потому как он нашел другую женщину и когда в следующий раз будет во Львове – они смогут оформить развод. Леся сильно переживала первое время. По утрам ее начало тошнить. О своей беременности она узнала только на четвертом месяце. Леся не знала новый номер Евгена. Знала только номер его друга. Но она не стала звонить. Решила, что справится одна. Она работала в пиццерии почти до конца беременности, а рожать уехала в свое родное село недалеко от польско-украинской границы. Там же она и осталась. Пособие на ребенка оказалось столь мизерным, что Леси пришлось идти работать дояркой, а с ребенком она оставляла безработную соседку, у которой муж тоже был на заработках, но исправно высылал ей деньги на детей. Соседка любила выпить горилки. По вечерам они с Лесей устраивали посиделки и обсуждали свою совсем унылую и грустную жизнь за граненными стаканами и простой закуской.
Павло был наркоторговцем. Он иногда наведовался в родное село к своим престарелым родителям, чтобы оставить им денег и помочь по хозяйству. Он иногда оставался ночевать у Лесиной соседки, которая уже 3 года не видела мужа. Павло был хорош собой и приветлив. Он торговал гашишем, да и сам любил покурить.
У него Петро покупал травку для Катарины.
Но однажды у него случились неприятности – по доносу соседей уставших от странных звонков в его дверь по ночам к нему нагрянули с обыском. Милиционеры с собаками тщательно обыскали квартиру и, простукивая стенки, нашли-таки тайник, откуда изъяли десяток стандартов экстази и тарена, морфий в ампулах и около килограмма марихуаны. Павло лежал в наручниках на полу. Один из милиционеров вывел его на кухню и предложил решить по-хорошему. Но у Павло просто не было таких денег. Ему дали три дня. В первый же день Павло смог продать машину. Второй он безуспешно бегал по Львову прося взаймы у бывших коллег и клиентов. Но никто не давал. Даже его крыша отказалась ему помочь. Павло, понимал, что попал. Не надеясь на успех, он заскочил в студию звукозаписи, где работал Петро. Он с горечью рассказывал, как жестоко его прижали. Ему жутко не хотелось в тюрьму. А бегство казалось слишком сложным и бессмысленным.
-Есть один способ,- сказал Петро нахмурившись.
Павло удивленно поднял глаза.
-Найди мне живого ребенка.
Павло уставился на него с немым вопросом.
-Моя Катарина хочет ребенка,- сказал Петро.- Но мы не зарегистрированы, поэтому усыновить не сможем. Найди ей ребенка, а я хорошо заплачу. Ты сможешь откупиться.
-Но сколько я помню Катарину, она всегда с ненавистью отзывалась о детях.
-Это от зависти,- Петро изобразил притворную улыбку.- Женщины очень завистливы.
Павло ходил по студии кругами.
-Кажется, я смогу тебе помочь,- сказал Петро, сурово и решительно.- Моя любовница в селе сидит с ребенком соседки. Ее соседка мать-одиночка и некому за нее постоять, да и вряд ли она начнет поиски – она же алкоголичка. Нальет себе стакан и забудет. Я попробую забрать его так, чтобы никто того не видел.
До вечера Павло смог-таки под клятвенные обязательства взять на ночь машину. Он старался ехать быстрее, но дороги были размыты дождем и один раз он едва не увяз в грязи. Доехав до села, он спрятал машину в лесу и крадучись стал пробираться к селу. За околицей стоял густой туман. В мокрой траве стрекотали сверчки, да гулко выли цепные собаки. Павло сильно повезло. Леся уложила ребенка спать и, прихватив пляшку горилки, отправилась вместе с подругой к третьей соседке.
Но выпив всего 50 грамм и закусив соленным огурцом, уставшая Леся свалилась на стол и крепко уснула. Так что подруги посовещавшись и слегка потолкав Лесю, остались пить вдвоем лесину горилку.
Павло легко вскрыл старый дверной замок и проник в дом. В колыске сладко спал ребенок. Павло нерешительно застыл над ним на мгновение и, наконец, осторожно вытащил ребенка. Мальчик проснулся и посмотрел на Павло своими огромными голубыми глазами. Павло боялся, что он заплачет, но мальчик был спокоен. Павло нашел шерстяное одеяло, быстро закутал в него ребенка и выскользнул из хаты. Он тенью скользил вдоль плетеных заборов и оград и, казалось, никто его не видел.
Добежав до машины, он положил ребенка на заднее сиденье, обложил подушками, взятыми в багажнике, и быстро завел машину.
Глава III
Леся вернулась домой под утро. Проснувшись у соседки, она выпила стакан чая и была уже трезвой. Дома она хотела покормить сына, отнести его к няне и бежать на работу. Но колыска была пуста. Леся выронила из рук пустую пляшку и закричала. Она начала отчаянно водить глазами по комнате. Ее взгляд упал на странный металлический предмет внизу. Это был армейский жетон. Леся силилась вспомнить, где она прежде его видела, но голова ее кружилась, и память не желала давать ей немедленного ответа. Она спрятала жетон в карман, и напрочь забыв о нем, побежала будить соседку. Вскоре, все село стояло на ушах. Люди собирались возле деревянной церкви и переговаривались между собой. Сход сельчан вынес единственное решение – никто ничего не видел. Леся заливалась слезами. Один из сельчан толкнул ее в плечо:
-Заяви в милицию. Надежнее всего сразу в Червонограде. Я сам тебя подвезу.
Леся кивнула и отправилась вместе с односельчанином к нему на хату, возле которой стоял старый покоцанный запорожец. Мотор с третьего раза завелся, и машина двинулась с места. Леся благодарила сельчанина, выходя у здания городской милиции. Она сказала, что останется и переночует у подруги. Но ее заявление почему-то не приняли. Сказали, сроки еще не прошли. Хотя по законодательству Украины заявление должны были немедленно принять. И Леся отправилась к подруге.
Подруга была рада ее видеть. Вспоминала студенческие годы, когда они бок о бок писали лекции в уютных аудитории Политехники. Но Леся не слушала подругу. Она сидела угрюмая и мрачная и слезы то и дело наворачивались у нее на глазах.
-Леся, милая,- сказала подруга, крепко взяв ее за руки.- Позвони мужу, может он сможет тебе помочь.
Леся с удивлением подняла глаза. Ее глаза засветились так, как это бывает только в самые страшные минуты отчаяния.
-Дай мне телефон,- быстро сказала она.
И дрожащими руками она набрала номер друга Евгена.
В Сургуте была глубокая ночь. Но после третьего гудка кто-то взял трубку.
-Это Леся – жена Евгена,- тихо сказала Леся.- Наш сын сегодня утром пропал.
-Не может быть. Леся! Я уж думал — вы давно не общались, и, ты стерла мой номер. Но прости, о каком сыне идет речь? У вас есть сын?
-Да есть. Но Евген о нем не знает. Он бросил меня, и я не стала говорить о беременности. А теперь, когда ребенок в опасности разве значат что-то старые обиды?
-Леся. Не переживай. Я немедленно ему позвоню.
Леся услышала короткие гудки. Она не надеялась на помощь.
-Оставь мой аппарат себе,- сказала подруга. У меня есть второй. Вдруг тебе муж перезвонит?
Леся с грустью покачала головой.
-Знаешь, что,- неожиданно сказала подруга.- Езжай во Львов и там вручи правоохоронцам свое заявление. Если твой муж решит тебе помочь, он все равно полетит на самолете. Во Львове и встретитесь.
Леся криво усмехнулась:
-Он забыл обо мне. То, что ты говоришь похоже на фантастику.
-Всякое бывает,- пожала плечами подруга и ободрившись сказала.- Езжай.
Она проводила Лесю до автобуса.
Вот так Леся оказалась во Львове. Расспросив все детали происшествия, СБУшники отошли в сторону, очевидно, чтобы позвонить начальству. Один из них сразу скрылся за дверями ратуши. А второй сухо сказал, что такие вещи не входят в их компетенцию и пусть завтра утром снова подает заявление в милицию.
После этого, СБУшник удалился, а Леся вновь осталась одна под холодным дождем и ее слезы смешивались с каплями дождя, текущими по лицу. «Зачем они спрашивали, чем я его кормила, если даже не захотели принять заявление»,- с грустью подумала Леся.
Внезапно, в кармане запищал телефон подруги. Она быстрым движением вытащила его и нажала на зеленую клавишу. Она застыла от изумления, слыша голос Евгена.
-Леся, я во Львовском аэропорту. Повезло. Сегодня был примой рейс Сургут-Львов. Куда мне ехать?
-Приезжай на «жабу»,- растерянно ответила Леся.
-Ты во Львове?
-Да.
-Жди меня там. Я возьму такси и скоро буду.
Глава IV
Леся быстро направилась на центральную площадь. Конечно, она пришла раньше и села на гранитные ступеньки возле памятника. Дождь шел еще сильнее и, казалось, она промокла до нитки. В небе сверкнула яркая молния и Леся резко подняв глаза увидела что-то страшное и потеряла сознание.
Очнулась Леся в кромешной Тьме. Она поднялась с холодного мраморного пол и стала оглядываться по сторонам. Ей навстречу шел ангел в черной одежде и с горящими ярким пламенем глазами.
-Ты Смерть, что пришла за мною?- воскликнула Леся.
-Нет,- сказал ангел.
-Тогда ты Дьявол, что пришел, чтобы вконец меня замучить, потому что нет на свете кого-либо, несчастнее меня.
-Нет, — сказал ангел.- Но ты не так несчастна, как думаешь, у тебя и у твоего сына все будет хорошо.
-Сына? Ты знаешь что-то о моем сыне,- воскликнула Леся, бросившись навстречу ангелу.
-Я знаю. И для того и пришел, чтобы тебе о том поведать.
-Кто ты?- спросила Леся.
-Я Посланник Асмодея.
-Асмодея? Что-то знакомое.
-Вспоминай,- требовательно изрек ангел.
Леся задумалась. Имя крутилось и крутилось у нее в голове. Вспышка света озарила книгу по истории, прочитанную ею в институте, где в числе прочего упоминался Людовик XIV и некоторые его фаворитки.
-Я знаю,- сказала Леся. – Это тот демон, которому Мадам де Помпадур приносила в жертву младенцев?
-Да,- сказал ангел. – Это Он. Но Он не приемлет такие жертвоприношения, и Мадам со своими сообщниками жестоко поплатились за свои деяния. Вспоминай еще.
Леся вспомнила книгу, повествующую о женском монастыре, одержимом демонами.
-Асмодей это тот, кто искушал монахиню в XVII веке?
-Да, это Он,- ответил ангел.- И монахиня, исполнившая Его желания, все же была оправдана. Но тем, кто не чтил Его Законов, в той истории намного больше не повезло. Но теперь вспоминай еще!
Леся снова задумалась. И вспомнила рассказ о царе Соломоне.
-Это тот демон, кто помогал строить Соломону его Храм?
-Да, это Он,- торжественно сказал ангел.
-Он поможет моему сыну?
-Да, поможет,- коротко сказал ангел.
-Что я должна сделать?- в ужасе и изумлении, смешивающимся с восторгом воскликнула Леся, теребя на груди деревянный крест,- Сорвать с себя крест? Продать Ему душу?
-Нет,- сказал ангел.- Асмодею понравился твой сын. У него есть насчет него некоторые планы. Но чтобы мальчик рос здоровым — ты должна бросить пить.
-Я брошу,- твердо сказала Леся.
-Поклянись: ни капли горилки больше?
-Ни капли. Клянусь, – воскликнула Леся.- Но, умоляю, помогите мне найти сына.
-Вот и хорошо,- сказал ангел.- Пей вино по праздникам. А о горилке забудь. Тогда твоего сына ждет счастливое будущее.
-Но где он? – отчаянно спрашивала Леся.- Мне надо найти вначале моего сыночка, и я обещаю заботиться о нем.
-Жетон в твоем кармане,- сказал ангел, пристально глядя ей в глаза.
Ангел исчез, и кромешная тьма вновь окутала Лесю.
-Очнись, очнись,- кричал Евген, тормоша свою законную жену.
Леся открыла глаза.
-Жетон. Жетон. Жетон,- повторяла она, чуть не плача.
-Леся, я так рад тебя видеть, — ласково сказал Евген, обнимая ее и целуя. Я так по тебе скучал. Я столько вспоминал о тебе. Та женщина такая тварь оказалась. Как хорошо, что у нас с тобой есть сын.
-Жетон,- тихо ответила Леся.
-Я понимаю, что ты сейчас переживаешь. Но я рядом, мы придумаем что – нибудь. Но прости, о каком жетоне идет речь?
Леся сунула руку в карман, и быстро достав жетон, протянула его мужу. Муж прочитал надпись на жетоне и хлопнул себя по лбу.
-Черт,- воскликнул он.- Я его Павла знаю. Видел я его жетон, когда он меня травкой угощал однажды. Не помнишь Павла с параллельного факультета?
Леся замотала головой.
-Где ты нашла жетон?- спросил Евген.
-В хате на полу, сразу после исчезновения сына.
-Проклятый наркоман! – закричал Евген.- Решил продать нашего сына, чтобы из его крови сделали препараты для богатых олигархов. Я знаю адрес этого ублюдка. Едем, едем скорее.
И муж с женой опрометью бросились ловить такси.
Глава V
Катарина тем временем готовилась к ритуалу. Она выпроводила Петра и решила провести все одна.
Мальчик, закутанный в шерстяное одеяло, тихо дышал во сне.
Катарина расставила 18 свечей треугольником на север, как учил ее наставник, и обозначила в центре знак солнца побили.
Катарина разожгла серу на углях. Вытащила кубок, в который собиралась слить кровь ребенка. Приготовила кинжал, чтобы вырезать ребенку сердце и вложить в фигуру в форме искаженной свастики, которая лишь очень смутно напоминала нацистскую.
Потом Катарина прикурила сигарету. Но сигареты давно ее не вставляли. Она пошла к тайнику, что находился за одним из ее полотен, и извлекла оттуда сверток с марихуаной и папиросы. Она быстро сделала косяк и закурила, жадно затягиваясь опьяняющим дымом. Она почувствовала себя древней кровавой жрицей ужасающего Дьявола. Докурив бычок, Катарина быстро сбросила одежду и нарядилась в длинную черную рясу.
Она зажгла свечи и начала монотонное гортанное пение. Вот-вот перед ее глазами должен был предстать медный идол, принимающий в жертву младенцев. Но время шло, и серный дым застилал помещение едким зловонием, а знака все не было и не было.
Катарина взяла бритву и, сделав надрез на левом запястье, своей кровью начертила на лбу обратную спираль. Это означило возможность видеть. Но ничего не происходило. Тогда Катарина стала монотонно читать одну из молитв, взывая к Владыке Ада – королю Ханаана и Шеола. Но по-прежнему клубился дым, и ее слова тонули в пустой зыбкой тишине над пропастями безвременья.
Катарина метнулась к малышу, и развернула одеяло. Мальчик проснулся, зевая и потягиваясь. Катарина с ненавистью усмехнулась и ударила малыша по лицу. Мальчик впервые за все время начал плакать. Катарина быстро развернула его, с брезгливость отшвырнула мокрые пеленки и, трясясь от злости, обтерев его шерстяным одеялом, отнесла его и положила на пол в центр треугольника из черных свечей на зловещую фигуру.
Серный дым густо окутал северную стену комнаты, и в его неясных очертаниях Катарина увидела впереди огромного бронзового идола, медленно вырисовывающегося из тумана.
-Наконец-то,- прошептала Катарина и бросилась ничком на пол.
Но когда она через 10 секунд подняла глаза, дым уже рассеялся и откуда-то из-за спины ударил искрящийся луч.
Катарина обернулась и увидела, что большое зеркало на южной стене все светилось и переливалось. Желая узнать причину свечения, Катарина быстро пошла к зеркалу. Когда она подошла очень близко, то внезапно отшатнулась. Зеркало сверкнуло новой вспышкой, отражая лик черного ангела. Но это ангел даже близко не был на нее похож. Катарина сделала шаг назад. Зеркало начало плавиться и стремительно потекло вниз. Ангел стоял перед нею в полный рост и смотрел на нее пристально и внимательно. Катарина зажмурила глаза и открыла их снова. Но ангел не собирался уходить. Он раздвинул руками рамку зеркала и вышел навстречу Катарине, взмахивая черными крыльями за спиной.
-Кто ты?- недовольно спросила Катарина.- Ты мой глюк?
-Нет,- рассмеялся ангел.- Твой глюк — это Молох. А я вполне реальный черный ангел, имя мое Асмодей.
Катарина улыбнулась:
-Я, конечно, рада гостям оттуда всегда. Но честно, мне сейчас не до тебя. Мне нужно говорить с Молохом. Ты очень зря вторгся в наше пространство.
Тем временем Асмодей обошел ее справа и, расстегнув серебряную пряжку, снял черный плащ. Асмодей вошел в треугольник. Он приблизился к свастикообразной фигуре, где, повернувшись на живот, пытался ползти маленький мальчик. Черный Ангел поднял мальчика и, аккуратно закутав в плащ, взял его на руки.
-Не трогай,- крикнула Катарина.- Это жертва для Молоха.
-Это жертва для всего Ада. Считай, что Ад ее принял,- улыбнулся Асмодей и пощекотал мальчика по щеке.
Малыш начал смеяться.
Катарина смутилась. С одной стороны, она чувствовала, что у нее хотят отобрать ее жертву, с другой — она боялась Ангела, о котором мало знала.
Оказалось, что даже деревенская девушка Леся за годы своей учебы прочитала об Асмодее больше, чем сатанинская жрица Катарина.
Немного подумав, Катарина сделала шаг вперед:
-Как мог принять жертву Ад, если я не возложила на алтарь сердце этого гаденыша?
-Ад принял жертву. Он посвящен.
-Я не планировала этого.
-Зато Я планировал.
-Что за бред?- воскликнула Катарина.- Мне нужно говорить с Молохом.
-Ты не будешь говорить с Молохом,- холодно ответил Асмодей, покачивая в руках малыша.
-Что я слышу?- улыбнулась Катарина.- Кто ты, что бы указывать, с кем говорить, а с кем нет жрице Великого Молоха?
— Я Архиизверг Ада,- зловеще улыбнулся Асмодей.- Я Предстоятель Черного Престола, поэтому могу говорить то, что сочту нужным.
-Как ты смеешь?- начала злиться Катарина.- Тебя накажет Владыка Ада.
-Мой Князь – единственный Владыка в Аду. Я безупречно служу Ему и Ему упрекнуть меня не в чем. А твой Молох никогда даже не ступал на порог Черного Тронного Зала.
-Нет-нет,- воскликнула Катарина.- Ты лжешь!. Не зря о тебе писали, что ты прислуживал Яхве, помогая возводить его Храм царю Соломону.
-Я никогда не прислуживал Яхве,- воскликнул Асмодей, сверкая взглядом.- Первый Храм мы возводили не для него, но для Великого Архитектора Вселенной.
-А это еще кто такой?- в недоумении воскликнула Катарина.
-Ты слишком мало читала о магии,- сказал Асмодей.- Твоя Книга Червя — отброс магической литературы, годная лишь на то, чтобы ублажать мелкого самовлюбленного идола, вроде твоего Молоха. Но ты там не найдешь ни одного Ключа Таинств. Никогда не найдешь!
Катарина прищурилась:
-О книгах потом будем спорить. Скажи мне лучше, кто этот Архитектор?
-Он превыше всех богов. Великий, Несотворенный и Вечный. Он недремлющее Око Небес и тот, кто держит в руках обе чаши Весов Мироздания. Трон его вознесен превыше звезд, слава его превыше пространств и времен. Он есть Тот, Кто стоит над Адом и Раем.
-Бред абсолютистов — белосветников,- фыркнула Катарина.- Не мешай мне совершать жертвоприношение. Ужели ты скажешь, что не рад, что я лишу жизни этого маленького ублюдка?
-Ты этого не сделаешь,- грозно ответил Асмодей.
-Это еще почему? – в бешенстве воскликнула Катарина.
-Слухи о твоей возне дошли до Архитектора. Он приказал решить это дело.
-Какой же ты демон, если служишь какому-то Архитетору вместо Молоха – истинного Диавола и Сатаны.
Асмодей рассмеялся:
-Твой Молох, кажется, забыл, что когда Соломон правил Царством Иудейским, как он был побежден и низвержен. Молох забыл, как мы напару с Михаэлем обломали ему рога. Молох забыл, как мы сделали из его рогов семисвечник, чтобы он украшал Первый Храм. Пора ему это напомнить.
Катарина покраснела так, словно ей влепили пощечину.
-Ну, смотри. Молох отомстит тебе за дерзость.
-Куда ему мстить мне без рогов и без секиры? Он червь, скованный на тысячелетия вперед. Храмы его разрушены, культы его забыты. Сила его иссякла. Он лишнее слово боится сказать, если я стою рядом. А многие его жрецы кляняются мне в ноги.
Катарина схватилась за голову:
-Это Falsum, я знаю.
-Это истина. Такие сущности как Я, способны одинаково успешно работать со Светом и Тьмою.
-Ты не Дьявол, ты наш враг,- закричала Катарина.
-Я самый настоящий Дьявол, — ответил Асмодей, нежно целуя засыпающего у него на руках малыша.- Просто ты настолько тупа, что не понимаешь смысла. Уподобляясь своему богу-тельцу, ты превращаешься в безмозглую телку, помешанную на крови, мясе и анальном сексе.
Катарина широко открыла глаза.
-Нет, — улыбался Асмодей.- Любые формы секса приемлемы и разумны, если они приносят радость и наслаждения. Плоть человека — высший храм, который должен всячески боготвориться и почитаться. Нет ничего священнее Любовного Слияния. Право любого плода Любви – Жизнь, дарованная Архитектором Вселенной. И как смеешь ты пытаться отнять то, что тебе не принадлежит?
-Молох сказал, что мне принадлежит мир.
-Тебе принадлежит пара сотен бездарных полотен, которые не купит ни один ценитель настоящего искусства.
Катарина медленно потянула руку за кинжалом.
-Ты сказал, я чего – то не понимаю?- вызывающе закричала Катарина.
-Ты не понимаешь, что судьба этого мальчика стать великим художником. Знаешь, почему он почти все время молчит? Потому что он видит! Он видит подлинный Ад. Он видит его с самого рождения. Раньше он просто лежал в колыбели в углу Черного Зала и рассматривал одеяния черных ангелов, которые так часто проходили мимо него. Он вскормлен грудью Астарты. Амулет в виде змея, кусающего себя за хвост, стал его первой игрушкой. Он уже пытался ползти по темным аллеям. Там же он сделает первые шаги. А едва он возьмет в руки цветной карандаш и бумагу, он начнет рисовать Ад. И будет рисовать его всю жизнь. И его картины останутся в веках, а твои вскоре все забудут. Нам надоела твоя мазня. Пора уступать более талантливым дорогу.
-Что ты понимаешь в искусстве?- зашипела Катарина, и кровью налились белки ее опухших от марихуаны глаз.
-Я рисую лучше тебя. И тебе еще ни раз доведется видеть мои работы. Те, где будет стоять мое Имя.
Катарина застыла в боевой стойке и резко рванула вперед. Асмодей не менее резко отвернул малыша в сторону и в последний момент, когда кинжал почти коснулся его мантии, перехватил руку Катарины и резким движением вывернул ее почти на 180 градусов. Захрустели поломанные кости. Катарина выронила кинжал и упала на пол, завывая от боли.
Асмодей брезгливо отряхнул свою руку в черной перчатке.
В этот момент широко распахнулась дверь мастерской и туда ворвались Леся и Евген. Они нашли Павло у себя дома. Отчаявшись по-хорошему выяснит местонахождение сына, Евген привязал Павло веревками к батарее и, нагрев утюг, прижег ему яйца. После этого Павло дал адрес студии и мастерской. Коль скоро студия была закрыта, родители малыша отправились в мастерскую.
Катарина так и не поняла, как смогла она оставить дверь открытой.
Все присутствующие переглянулись.
Евген попытался сделать шаг навстречу Асмодею. Но Леся отстранила его, подошла к Асмодею сама. Она опустилась перед ним на колени.
Асмодей улыбнулся и протянул ей малыша, хлопающего длинными ресницами над огромными голубыми глазами.
И после того, как Леся прижала малыша к груди, Асмодей растворился в воздухе. Евген подошел к Катарине.
-Не надо,- тихо сказала Леся.- Пойдем отсюда.
Время близилось к рассвету. Катарина стонала, держась за поломанную руку. Плавились свечи в большом треугольнике вокруг солнца погибели.
Леся и Евген быстро покинули мастерскую. Леся шепотом рассказала свое видение у памятника Тарасу Шевченко.
Евген качал головой, но плащ, в который был завернут маленький ребенок, наглядно свидетельствовал о реальности вмешательства потустороннего. На серебренной пряжке, пристегнутой к плащу стоял странный знак и шесть незнакомых Леси букв.
Глава VI
Леся поселилась во Львове у матери Евгена. Малыш рос не по дням, а по часам, уже в семь месяцев он начал брать в руки карандаши и пытаться водить ими по бумаге.
Леся периодически доставала плащ из шкафа и пыталась разобрать знаки на пряжке. Однажды к ней в гости пришла еще одна лесина подруга, ее бывшая одногруппница, которая всегда увлекалась историей Древнего мира и даже была призером культурологической конференции, посвященной алфавитам Малой Азии, Финикии и Вавилона.
Они попили чай и поболтали.
Взгляд подруги внезапно упал на плащ, лежавший рядом в кресле.
Он подошла к нему и провела рукой по ткани.
-Какая дорога ткань!- воскликнула подруга Леси.
Потом ее взгляд упал на пряжку.
-Асмодей,- уверено прочитала подруга. – Это кажется такой демон?
-Это ангел, — тихо сказала Леся, едва сдерживая слезы благодарности.
Через три месяца Евген вновь прилетел из Сургута – он только что стал директором небольшой строительной фирмы. Он забрал жену и ребенка с собой в новую двухкомнатную квартиру. Леся с момента пропажи сына не выпила ни капли алкоголя.
Глава VII
…Над Львовом висели черные тучи. Хлопьями падал на брукивку мокрый снег. Смеркалось. Катарина шла одна по необыкновенно безлюдной в это время «жабе». Рука ее уже зажила. Но зато начал болеть низ живота. Держась за живот, Катарина медленно опустилась на ступеньки у памятника Тарасу Шевченко. Она достала мобильник и, кутаясь в меха, набрала номер женской консультации. Услышав голос медсестры, Катарина напряглась всем телом, у нее пред глазами пульсировала черная кровь, вытекающая из разрезаемой скальпелями плоти на горящий жертвенник.
-Опухоль злокачественная,- сказала медсестра.
Катарина бросила трубку. Она резко вытащила пачку сигарет, но потом, морщась, отшвырнула ее в сторону. Потом она вытащила заботливо скрученную папиросу с марихуаной. Закурила, тихо притупилась боль.
На площади было пустынно, лишь проносились мимо мотоциклы и машины, да снег падал белыми хлопьями.
Катарина рассеянно взглянула на памятник Тарасу Григорьевичу. Старый поэт медленно повернул голову в ее сторону. Катарина вздрогнула и вскочила, как ужаленная.
Тарас Шевченко повел бровями, стряхнул снежные хлопья с усов и тихо сказал:
-Геть отсюда.
Сентябрь 2013 г.
09 Мар 2015
автор: Fr. Gilel Ben Shaharрубрика: Поэзия Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Льется слово над миром опять терпкой кровью,
Что разводит багрово-туманную синь.
Переполнена Чаша Грааля любовью,
Но восходит Звезда под названьем Полынь.
И над миром летит звук последних шофаров,
Гулкой песней прощальной вторгаясь во сны.
И со светлыми тотчас выходят напару
Те, чей взор беспощаден, а крылья черны.
Мы завесы скрываем и рушим оковы,
Нашей силой и страстью пленяя умы.
Одни кротко – смиренны, другие суровы,
Рядом строятся Армии Света и Тьмы.
Opus Magnum нам дарит грядущая встреча,
И мечи обнажить мы готовы всегда.
Не Эона закат, а уже поздний вечер.
Наша цель – очищенье пространства Суда.
Будут попраны лживость, ничтожность людская,
И Небесный Огонь выжжет всякий порок.
Верным Избранным Путь в Ацилут освещая,
Лучезарная Дельта зовет на Восток.
Два Великих Владыки стоят пред весами,
Время Вечности быстро проносится вспять,
И за каждого свиток со злыми делами,
Как и с добрыми будет на чашах лежать.
12.12.2013 г.
Назад Предыдущие записи Вперёд Следующие записи
RSS