Ангел устал от себя…

Ангел устал от себя,
Ангелу хочется водки,
Девочек лапать
Да колбасы закупить.
Скинуть бы крылья до пят
Да невесомость походки,
Нимб вроде шляпы
Снять бы и все позабыть.

Но появляются сны,
Хитрые, скользкие сницы,
Властные снища
И пробивные сонцы.
Там он — наставник иных,
Вечный клиент психбольницы,
Праведный нищий,
Апологет Лао-Цзы.

Ангел идёт на базар
И покупает кровянку.
Тянется зимняя ночь,
Мрачно блестит гололёд.
Свечи — неполных семь пар,
Свитер надеть наизнанку,
Плоть вместе с кровью — толочь.
Кольцами тоже сойдет.

И человек. Проводник
Праведной милости горней.
Нужен ещё человек,
Чтоб получился обряд.
Кто же? Соседский старик?
Дама с гламурной прихожей?
Или тихоня Жанетт?
Или Адам-психопат?

Ангел выходит во двор
И через арку — на площадь.
Может, хоть кто-то
Бродит в январский мороз?
Старый облезлый забор…
Люди здесь будут попроще…
Кто это? Кто ты?
Рыжий ободранный пёс.

Тычется носом в ладонь,
Смотрит угольями в душу.
Что ж ты, дружище, дрожишь?
Чей ты? Теперь вроде мой…
Слушай, имел ли ты дом?
Да и когда же ты кушал?
Где твой ошейник, малыш?
Ну-ка, идём-ка… домой.

Тихо крадётся метель,
Самое сонное время
В окнах, ну кроме
Лишь одного, где босой
Ангел без крыл и затей,
Стоя в углу на коленях,
Ласково кормит
Рыжего пса колбасой.

Рябит речное королевство…

Рябит речное королевство
Под синим куполом небес
А рядом протекает детство
Из колосков сажая лес
Из щепок — возводя плотины,
А рядом башни — из песка.
А ты дошел до половины
И понял, что кругом — река.
Бредёт по лесу Алигьери
И по песку Экзюпери.
«Тебе же остается верить», —
Сказал, пуская пузыри,
Старинный сом, пучин правитель,
И дал горчичное зерно —
Мол пойте, празднуйте, любите, —
Всегда успеется на дно.
И я нетвердо, шаг за шагом,
Рекой ступаю исподволь
Все думал, перейду — прилягу,
А оказалось, надо вдоль

В библиотеке

В библиотеке над рекой тоскливо и заброшено. Уходят книги на покой как пережиток прошлого. Стоит пустой читальный зал, скучают каталоги и бьётся в стекла стрекоза в отделе экологии. Сидят печально по углам унылые блюстители, и лишь к Денису, будто в храм, приходят посетители. Денис подклеит корешок, придавит табуретом, а гость заскочит — хорошо, но дело-то не в этом.
В отделе реставрации и книгогигиены встречают гостя грации, наяды и сирены, зовут менады в хоровод, подносят кубок нежно, и каждый, кто его берет, уже не будет прежним — венчают голову плющом и садят в колесницу, с тех пор преграды ни по чем и легче веселиться. Встречает гостя сам Силен с божественной Семелой, Он — с бородою до колен, она — с овечкой белой. «Мир для тебя!» — кричит старик, — «Испей его до днища!» И сонм сбегается на крик, и буйствует, и свищет!
Я был в отделе пару раз. Я стал честней и проще и смог испытывать экстаз от соловьиной рощи, плесканья речки у моста, улыбки на пороге и от всего что красота, и просто от дороги. Потом Денис исчез весной. Уже сдалась полиция. Сказали, был совсем бухой, мог просто утопиться. Но люди видели его потом ещё раз двадцать, держал он посох вековой и приглашал купаться.
С Денисом мало кто знаком, но говорят, что ночью он ходит по домам тайком, и видел я воочию, как вился плющ из-под двери и  слышались тимпаны. Жена сказала: отвали. И я уснул как пьяный, и виноградные поля мне снились до полудня, а ветер, судьбы шевеля, нес звуки тихой лютни…

Ивовый бог

Вода уносит, все уносит —
и боль, и сны, и облака,
И остаётся только проседь,
Что на затылке рыбака.
Так много на воде мелодий!
То рябь, то гладь, то пар, то лёд.
Весна приходит и уходит —
Рыбак удить не устает.
А что поймает — то отпустит
И вновь глядит на поплавок.
Удит обрывки снов и грусти,
Задумчивый ивовый бог.

О звёздах

Посмотрела я на звёзды
И пошла убрать в шкафу.
Ну серьезно — скажешь, поздно?
Напрягаться ночью — фу?
Я, облокотясь на раму,
Сознавала эту жесть:
Где там альфа, бета, гамма —
Счета нет, а хаос есть.

Я на звёзды насмотрелась,
Что-то явно поняла
И созвездиями смело
Мои полки назвала.
Здесь теперь не просто хаос,
А большого взрыва след.
Все, как было, так осталось —
Но печали больше нет.

Собака-блондинка…

Собака-блондинка,
Точеная спинка,
Как будто картинка
Прошла по двору.
Собака-брюнетка
Породы левретка,
Блондинки соседка,
Рыдала в углу.
Хочу быть блондинкой!
Хоть мышкой, хоть свинкой,
Медведем заезжим
Но белым, как день.
Собака белянка,
Глядишь, иностранка.
Так голову держит,
Как будто модель…
На мягких подушках
В мячах и игрушках
Левретка Розетта
Рыдала, дрожа.
А белая псинка
По кличке Снежинка
Украла паштет
Для владельца-бомжа.

Шёл я как-то мимо сада…

Шёл я как-то мимо сада
После дождичка в ночи.
Вижу — странная цикада:
Не стрекочет, а молчит!
Не звенит, не запевает,
Как ее подруги в ряд.
Может, бедная, скучает,
Оттого, что вянет сад?
Может, глянула на звёзды
И подумала: да ну,
Все угаснет, все загнется,
Все пойдёт к чертям ко дну…
И грустит под виноградом
С небом наперегонки.
Даже маленьким цикадам
Не поётся от тоски

Одна моя бабушка, гранмерси…

Одна моя бабушка, гранмерси,
была городская леди:
подавай ей такси,
на троллейбусе не поедет.
За стол не сядет без масла и сыра,
на лето моря-санатории.
Я помню её настырно
жалующейся на всякие хвори.
Но была в ней всегда
неведомая бесинка,
задорная сумасшедшинка
в глазах ее серо-синих.
Она принимала лавины гостей,
любила плясать до упада,
Ее пирам и размаху страстей
Позавидовал бы Прабхупада.
Еще успевала шить, красить, да все —
готовить, вязать узоры,
видать ее внутренний бог усек
полеты сквозь кроличьи норы.
Она учила меня гадать,
сны толковать и знаки,
мужчинам особо не доверять —
в общем, быть ведьмой нафиг.

Другую бабушку помню
меньше — варящей гречку,
заплетающей косу мне,
пекущей блинчики в клеточку.
Она учила меня пасти коз,
индюшат и куриц.
Чувствовать теплый песок в горсти,
сидеть, муравьями любуясь.
Ходить босиком по росистой траве,
собирать ромашку и мяту,
спать нагишом, в общем просто ве-
дьмой быть в тридевятом.
И она говорила: у звёзд попроси,
если чего-то хочешь,
только желай это сильно-сильно,
особенно ночью.
Особенно перед сном,
лёжа в своей постели,
и оно непременно потом
случится на самом деле.

Мои бабушки жили в союзе,
прошли войну, не молились богу,
но их родовое смузи
меня научило многому.
Так что, ведьма в квадрате,
с лицами предков за кадром —
чай цежу мятный
и тасую руны, карты и мантры.

А когда у меня по дому
забегают внуки,
то и я научу их дурному,
раскрою секретные штуки,
и привычно живя,
растворяясь в любви сумасшедшей,
незаметно сама для себя
научу их
премудрому, светлому, вечному.

Триптих

Атомом жги, раз не можешь глаголом
Синапсы делай, а лучше детей
В солнце имбирным закутайся роллом
В соус нырни из приливных страстей

Жизнь по-любому, используя палки,
Блюдо приправит вассаби — и в рот.
Так что — детей! Как в старинной считалке.
И передай им: и это пройдет

*

Наш сосед, Петров Геннадий,
Был с утра не при параде
У него в бутылке атом,
Он соседку кроет матом,

Расшалился буйный синапс
И энергии прилив.
Только солнце опустилось,
И Геннадий стал стыдлив.

Он лежал в кустах без сил
И прощения просил.

Но была соседка гордой
Крепкой бабой из села
И дала Петрову в морду
И, короче, не дала.

*

Солнце синапсы дарило
Жарким атомом светил
Не в приливах скрыта сила,
а в приливе скрытых сил.

В аду «5 звёзд»

В аду «Пядь звёзд» на побережье
Слепого моря, где лиман
Давно исчезнувшей надежды
Скрывает мертвенный туман,

Сидели двое. Он был бледен
И, заикаясь слегонца,
Ей говорил, что, мол, уедет,
Но будет верен до конца.

Она растерянно сжимала
Салфетку, мокрую от слез,
И повторялось все с начала
В аду «Пять звезд»…

Лунный Ник

У лунного Ника большие глаза и грязно-зелёный балкон.
Он пьет по утрам самодельный бальзам, подчас запивая пивком.
По пятницам делает яблочный джем, а по воскресеньям — панир,
а также раз в месяц в глухом гараже он заново лепит весь мир.

Хорошую глину поди поищи, то портит ее известняк,
то много песка, то немного трещит, однако без глины — никак.
Но Ник не напрасно разведал места и ездит по средам «в поход».
Сначала маршруткой, пешком от моста вдоль свалки за старый завод.

Назад возвращается с полным мешком, накрытым рубашкой поверх.
Лопату несёт на балкон, а потом — да, Ник месит глину в четверг.
В какой-то из вторников старый гараж становится центром стихий.
Король, дама, рыцарь и маленький паж застыли, строги и тихи.

Арканы и руны сплелись в хоровод, тихонько искрит Стоунхендж.
У Лунного Ника работа идёт, тут сгладь, там смочи, здесь подрежь…
И вот новый мир зажигает огни за миг до того, как иной
рассыплется прахом со всеми людьми, их богом и их сатаной.

Ник знает, и отблески новой луны свидетели были не раз —
невинные души опять спасены, огонь рождества не погас,
и держится мир этот только на нем. Жив Шива, Христос и Аллах.
И лучики света играют с огнем в усталых и добрых глазах.

Письмо сумасшедшей ведьме после 1000 лет разлуки

Здравствуй, сестра. Мы не виделись тыщу лет.
Помнишь ли ты тот последний закат-рассвет?
Да, ты конечно помнишь, нельзя забыть,
Как языки костра обрывают нить
Хрупкой и вечной саги длинною в сон.
Знаешь, у нас был тот ещё Рубикон.
После такого каждая жизнь — вино
Кто б не глядел с икон — Иисус, Карно,
Босх или Маск — остаётся одно — глотать
терпкий напиток седому Петру под стать
И не жалеть ни о чем — ни о смене мест,
Ни о законах кармы — свинья не съест,
Любишь кататься — родись груздём, говорят…
Можешь летать — не бойся в калашный ряд,
И за любым распутьем сжигай мосты.
Так что, по метлам! Свидимся через ты…

Про магию блинов

Как мы жарили блины
Небывалой ширины:
От двери и до забора,
А оттуда до Двины.

Как мы жарили блины
И поджарили штаны,
Латки сделаем нескоро,
Ноги голые видны.

Как мы жарили блины,
Набежали друганы.
Так советов надавали —
Получились деруны!

Как мы жарили блины —
Налетели братаны.
Все, что было, расхватали,
Продержаться б до весны.

Как мы жарили блины —
И румяны, и пышны.
Как продать их собралися —
Не составили цены.

Как мы жарили блины
И пускали до луны.
А вчера они вернулись
Лунной пылью в наши сны.

Как мы жарили блины,
В них добавили луны
А ещё хотели звёзды,
А они — закреплены.

Как мы жарили блины,
Их ученые сыны
Одарили кибер мозгом.
Колобки обречены.

Как мы жарили блины —
Накормили полстраны.
А сегодня бьём баклуши —
Все вокруг удивлены.

Как мы жарили блины
На пиру у сатаны
Он за них нам продал душу.
Чья пропажа, пацаны!

О ресурсе

Я вчера не чистил зубы,
На маршрутку опоздал,
Был голодным, злым и грубым —
Я ресурс в себе искал.
Не дождался, не нашёл
И уныло спать пошёл.

А сегодня встал в 5:40,
Сделал йогу, принял душ,
Помирился с тем, кто дорог,
И не дорог, но не чужд.
Вынес мусор по пути,
Прибыл в офис к девяти.

И работа не зловеща,
И обед не прост а крут,
А улыбки так и блещут,
А идеи так и прут!
Не искал ресурс полдня —
Сам ресурс нашёл меня!

Цикл «Таро»

Аркан 0 Дурак

Мы не знаем, мы не помним,
Нам с высокой колокольни,
Нет истории достойней
Полной пустоты.
Дух свободы не запятнан,
До обрыва и обратно,
Эстафета не бесплатна,
Но ценою — ты.
Нам от альфы и куда-то
В развеселые палаты,
На назначенную дату
Намечают пир.
Где-то видели собаку,
Только поняли двояко,
Что не поняли, однако
Задрожал эфир.

Аркан 1 Маг

На столе в широкой чаше
Грог шипит подобно каше,
Змейки-пузырьки.
Меч, в сраженьях закаленный
И динарий золочённый
Ждут своей руки.
Начинания во благо,
Если жезлом недо-мага
Широко махнуть.
Время — белая бумага
Да не выбрана снаряга,
Не начертан путь,
Сделка решкой не покрыта,
Чаша знаний не испита,
Не испытан меч,
Жезл магический не поднят
И урок пока не понят,
Но пора посметь.

Аркан 2 Жрица

Раз колонна, два колонна,
Между ними трон.
Если песню — то в полтона
В храме потайном.

Если книгу — то в полглаза,
В мареве луны.
Если тайну — то не сразу,
Лучше через сны

Потому, что не готовым
Не поднять вуаль,
Ключ от слова потайного
Повернешь едва ль,

И, журча, ручей откроет
Лишь тому портал,
Кто меж первой и второю
Зря не выбирал.

Аркан 3 Императрица

Ореол из звёзд кружится
Митрой золотой.
То ли дева, то ли птица —
Месяц под пятой.

И когда Императрица
Поднимает взгляд —
Созревает то ль пшеница,
То ли виноград.

А улыбкой заискрится —
Замечаешь в срок,
Что не месяц серебрится —
Изобильный рог.

А распустит, будто птица,
Крылья за спиной —
Новый замысел родится…
Или кто иной.

Аркан 4 Император

На воду ладьей нисходит
Новая луна.
Блёкнут звезды на восходе —
Но взойдёт одна,
Собирая воедино
Силу семерых
Там, где горные вершины
Издревле остры.

Босиком, в одежде белой
Выйду из дворца,
Камень отыщу замшелый
С соколом с торца.
Посижу на нем немного,
Вместе помолчим.
Старый, опытный и строгий,
Мудрый побратим.

Волны в море бьют поклоны,
То же и с людьми,
И моей тройной короны
Хватит на весь мир.
Милосердия б хватило,
Веры и любви,
А могущество и сила
У меня в крови.

Аркан 5 Иерофант

Я сижу на синем троне
И держу миры.
Мир подземный хрипло стонет
В серные пары.
Мир земной меняет маски,
Цели и цвета —
Завлекающий и вязкий,
Как смола с куста.
Мир небесный дарит знаки,
Опустив полог —
Эфемерный и двоякий,
Мальвами у ног.
Вижу мглу как на ладони,
Свет как от звезды.
Я сижу на синем троне.
Разве я не ты?

Аркан 6 Выбор (Влюблённые)

На развилке орхидеи
Проросли в камнях.
Раз цветы преодолели —
Мы отыщем знак.
Сердце знает, что нам надо.
Тропы-близнецы.
Выбор. И судьба в награду,
Но какая — тссс…

Аркан 7 Колесница

Если стал на колесницу,
То тогда держись
Черный сфинкс желает пиццу,
Белый — прямо ввысь,
Черный злится и буянит,
Белый пофигист,
Хочет маяться в тумане
Как осенний лист.

Если стал на колесницу
С жезлом и мечом,
Крепко правь своей десницей,
Зная что почем.
Победителю подвластны
Сфинксы, ветры, сны,
Если собственные страсти
Рыцарю верны.

Аркан 8 Сила

Дико, дико по земле,
По траве-росе
Бьёт хвостом свирепый лев,
В бешенстве присев.
Нет, его не держит страх
Или седина —
В нежных девичьих руках
Сила рождена.

Синий, синий сарафан,
Рыжая коса,
Обвивают гибкий стан
Змейки-пояса.
Равновесия стихий,
Равенства меча,
Усмиренья снов лихих
Ласково шепча
Достигает дочь огня —

Будто бы шутя, —
Солнце ладаном маня,
Горы воротя.

Бесконечно тет-а-тет
С мощью атмосфер
И свирепостью планет —
Воля держит верх.
И гармонией простой
Прорастет из мхов,
Как подсолнух в золотой
Гриве лепестков.

Аркан 9 Отшельник

Я несу кусочек света,
Я иду вперёд.
Время — старости примета
И наоборот.
Пусть до крови сбиты ноги
И душа в пыли,
Пусть ходили здесь немногие, —
Но они брели,
И несли кусочек света
Тихо по жаре.
Время — мудрости примета
В ржавом фонаре.

Аркан 10 Колесо Фортуны

Колесо-лассо, вращаясь,
Раздаёт дары.
Лотерею обещают
Правила игры.
Решето-плато просеет
То, что пыль и прах.
Полпалитры перемелет,
Остальное — так.
И распишет подпространство
В яркие цвета:
Желтым — дом, зелёным — странствия,
Голубым — мечта…

А пока — бурлит стихия,
Тучи-облака,
Грозы-молнии лихие
В тридцать три витка,
И среди торнадных кружев
И химер чудных
Колесо фортуны кружит
В обе стороны.

Аркан 11 Справедливость

В черном поле вереница
По дороге в храм:
Ровен шаг, поблекли лица,
а в глазах туман.
Как удастся, так воздастся:
Сочтены дела,
Босиком промчатся в танце
И сгорят дотла.
Пепел вымерян до грамма,
Обнажая суть
Карму меряют делами
До когда-нибудь.

Аркан 12 Повешенный

Быть повешенным печально
На закате дня
Тени духов за плечами
Встанут у огня
Край веревки измочален
Замысел храня
Так задумано вначале
Будто нет меня

Быть повешенным достойно
Нового чехла
Знак на теле значит коном
Поворот угла
Все кружатся скоморохи
И цари царят
Но на лезвии эпохи
Мы висели в ряд

Аркан 13 Смерть

Все дела остались в прошлом,
Все равно — плохом, хорошем,
Вспять не повернуть.
Урожай на поле скошен.
Да, итог бывает тошен —
Будет новый путь.
Не узнать меня соседу
И друзья, когда приеду,
Спросят: «Вам кого?»
Я проснулся обновлённым,
Хоть другим, определенно
Тоже ничего.

Аркан 14 Умеренность

Золотая середина
По околице бродила
Берега реки мирила
Лотосы плела
лунный свет в котле варила
И на солнечный делила
Наполняла два кувшина
Сплавом дополна

Отливала под лекала
Стрел чеканные колчаны
И блинами запускала
Плавно по Днепру
Стрелы времени пронзали
Ожиданием вокзальным
И лобзаньем под часами
Возвращались в круг

Аркан 15 Дьявол

Из души растут колючки,
Сердце с волею в отключке,
Холод по спине.
Не заламывайте ручки —
Не пройдут такие штучки
Даже на слоне.
Чёрный поезд мчится пулей,
Машинист кутит в загуле,
Ветер в голове.
Но и самой темной ночью
Ухнет где-то на обочине —
Свет, сова, совет.

Аркан 16 Башня

Озадачился искатель,
Ибо узел обстоятельств
Затянулся в результате
Прям на шее у него.
Снять хотели поскорее,
Стал гордиев узел целью,
И теперь сохранность шеи
Не волнует никого.

Аркан 17 Звезда

Где орел летает сивый,
Вылью ночью под оливы
Из кувшинов говорливых
Воду и песок.
Звезды строят пирамиды,
Храмы рушатся Колхиды,
А на пне из хризалиды
Вышел — мотылёк!

Аркан 18 Луна

На луну в печальном раке
Грустно лают две собаки,
В сумерках нечётки знаки
И неясен путь.
От реки да мимо башен:
Мир безумия не страшен.
Но сомнением окрашен:
Есть ли кто-нибудь?
Если верить, то обману,
Если выйду, то к туману,
А пройду, то сам не стану ль
Эфемерным сном?
Но нисходит, как и прежде,
Тихой искоркой надежда
И, читая строки между,
Я листаю том.

Аркан 19 Солнце

Солнце греет, солнце светит,
Во дворе играют дети,
В каждом прожитом куплете
Есть медовый рай.
Только рай подобен клети:
Где комфортно, там и метим
Декаданс-то не заметен,
Но заметен — край.

Аркан 20 Страшный Суд (Возрождение)

Вся весенняя палитра
Светом розовым залита.
Не сопилка, не трембита —
Только слышно гимны.
Хоть могила и раскрыта,
Все по правде шито-крыто,
Ангел реет деловито
Пред людьми нагими.
Женщина зовёт ребёнка,
Тот идёт, смеясь перезвонко,
Робкими шагами;
Воздух чист, прозрачен, ясен
И момент почти прекрасен,
Только суд — над нами.

Аркан 21 Мир (Вселенная)

Распустила Галя косы,
Самогонки напилась
И стремглав с Уроборосом
В чёрный космос унеслась.
Там меж звёздами летала
И галактики пасла,
И аттрактора видала,
Но не очень поняла.
Собирал Никола камни
В огороде край села
И не знал, что под ногами
Вся вселенная была.
Он бы, с Галей покумекав,
Что-то понял до утра.
Но потом пришло похмелье
И коров доить пора.

Адель

Адель живёт под старой лестницей,
Выходит только по ночам.
Она знахарка и кудесница,
Ещё провидица подчас.

В большом всенощном супермаркете
Ее узнает продавец,
Но — отвлекают покупатели,
(А сам, по правде, не жилец).

Наутро результат анализа
Заставит Библию купить.
Отмена химии, диализа
И — «Это чудо, будешь жить!»

Таксист нахмурит бровь косматую,
Адель завидев издаля,
Но завтра, вперемежку с матами,
Даст верный поворот руля.

Девчонка, у которой пятница,
В ночь засиделась у подруг
И от Адели так шарахнется,
Что обойдет открытый люк.

А стриптизерша в туфлях лаковых,
Шурша новехоньким плащом,
Адели улыбнется ласково
И стать надумает врачом.

Адель стоит под черным куполом,
Увитым звёздной мишурой
И ждёт Люку — простого, глупого
И увлеченного игрой,

Ободранного и блошистого,
Но просто лучшего из ста.
И умножается неистово
Ее кошачья красота.

…А потом перестанет…

…А потом перестанет

болеть голова,

И забудутся нами

Дела и слова,

И забудутся сами

Могу и хочу,

Но пока я жива,

И пока я кричу:

 

Отпусти на свободу

Своих лошадей,

Голубей, а слабо –

Посади желудей.

Твои кони взлетят,

Станут голуби – Жар,

Из идей-желудят

Выйдет строен, поджар

Бородатый дракон

и сожжет все до дыр,

Вот тогда ты

Увидишь воистину мир.

 

Только будет немного

Болеть голова,

Только станут дорогой

Дела и слова,

И увяжутся лихо

Хочу и могу…

 

Почему же так тихо

На том берегу?

Бредёшь по скользким мостовым…

Бредёшь по скользким мостовым.

Меняешь лица.

Им не остаться и, увы,

Не повториться.

Хоронишь их. Лица торец

Займет личина.

Личинище. И, наконец,

Гнилая мина.

А несогласных заберёт

Любой булыжник.

А что, давай наоборот,

Меняйся, лыжник.

Ты будешь камушком у ног,

Век неизменным,

Видавших тысячи сапог,

Колёс гаремы,

Ловцом заблудших буйных душ,

О крыльях птичьих.

Я ж путь приму твой и к тому ж –

Твоё обличье.

Я буду, падая, ползти

На скользких камнях.

Ляг, отдохни, сойди с пути –

(Ты несогласен был? Прости –)

Вот ты и с нами.

Теперь ты – путь и монумент.

Попался, книжник.

Я – душ ловец, дорожный мент,

Живой булыжник.

Катились мы…

Катились мы

дорогами –

Да все не теми

Делились мы

тревогами –

Да не по теме

Кричались нами

песенки –

Да все без звука

А дом гостями

тесен как –

Да все без стука

Летели птицы

за небо –

Не возвращались

Найти бы лица,

да не бы –

Да застращались

Сказать кому бы –

все вода

В отличной теме.

Латать суму бы –

да куда

От личной тени.

Выйду-выйду на дорогу…

Выйду-выйду на дорогу,

Раскачусь по сторонам –

И к чертогу, и в берлогу,

К сонным соснам, к горным снам.

Расплетусь по кучугурам,

Расплескаюсь по реке,

И останусь красно-бурым

Мухомором на пеньке.

Назад Предыдущие записи