Не моя пробудилась сегодня весна…

Не моя пробудилась сегодня весна,
Не мои льются ноты из вещего сна.
Всё ты знаешь, мой мир, ты так стар и так юн,
Словно было-и-не-было древ, солнц и лун.

Всё ты можешь, мой мир, ты ещё впереди,
Вёсны многих из нас на твоей спят груди,
И мы смотрим с улыбкой молчащих в твой свет,
В небо многих, с весною вернувшихся лет.

Ты, мой мир, их встречай так, как прежде всех нас,
Было дело, слепил чуда тысячью глаз.
Не моя пробудилась сегодня весна, –
Пусть и им улыбнётся миг прежнего сна.

Мелькор – людям

Чёрные капли духа на звуках исчезнувших,
Словно мольбу, повторяют следы заклятья.
Ты не узнаешь, сколько я в муках… зачем… уже
Нет, невозможно поверить… и ожидать я
Здесь, между двух намерений, судеб дальнейшего
Стану, – забудьте, не смейте, не ваш здесь воздух,
Там же – и песня, и жизнь вся, забудь ушедшего,
Заново видеть идите. Пока не поздно.

Коридоры

Чья совесть – друг, а чья совесть – брат?
Коридоры во тьме возвращают тебя назад.
Правда уловкам не даст ни лазейки найти.
Не лгал? Так попробуй свободно, своими ногами уйти.
Всё на свет, всё на свет, что ж, если больно. Быть тайному – явным.
Ты зря собирался быть дважды умершему равным.
Это не пытки железом в заплёванной орками яме,
это не чары на вражеской башне так сделали сами,
не шутит с тобой лабиринт коридоров под ней,
ты вину в паутину заплёл: чем сильней, тем больней.
Осыпается пыль по углам, и с ней только тлен да морока,
темница открыта, но нет, всё увидит безвекое жуткое око,
где-то каплет вода, здесь есть плесень и крысы,
и воздух снаружи покажется вдруг омерзительно чистым,
день назад ты хотел убежать, но безвольно лежишь.
Привыкай к этим страхам, мой друг.
От себя не сбежишь.

На стыке

Однажды тебе не помогут книги.
Истает желание. Быль – значит: «было, давно».
Рассказ неизменно живёт на стыке.
Записывать мир до деталей? Не всё ли равно?

В случайном порядке сошлись этапы,
А весь – неразвёрнут, и знаешь, что ценного в нём?
Ты видишь единственный отблеск лампы, –
И в маленьком блике – весь свет твой, весь брошенный дом.

То, что не должно гореть

Ты шёл и искал,
Зная, что не найдёшь.
Пусть заметен оскал, –
Так же не веришь в ложь.

Шёл жаром на дым,
Даже не днём с огнём:
(Днём смешно молодым), –
Ночью ты пел о нём.

Не станут ясны
Ноты, не лягут в такт,
Не для смертной весны,
Слушал – не виноват.

И что-то должно
Перегореть внутри.
Что могло, то ушло.
Сам не сгори, смотри.

На пыль не растрать
Плясок ночных костров,
И не дай погасать
Искрам неспетых снов.

Но только горит,
Мир разрывая, мысль,
Умертвит – исцелит,
Сгинешь, но сам – держись.

Но только горит,
Что не должно гореть.
И весь дух твой отлит
Горьким огнём.

Как – тлеть?

Наш путь

Посвящается Кейми и Тиллэ

Наш путь лёг в глаза через солнце Арты.
Так лягут кости. Так лягут карты.
Ни совесть, ни разум тут ни при чём:
Попробуй не-сказке стать палачом.

Наш путь – это мы, наши сны и пламя:
Какая разница, что за нами?
Кто пел нам все песни их, кто неправ,
Баллады тех выжженных лавой трав?

Наш путь – это память, но в ней – надежда:
Сквозь вереск ввысь – звёздный колос нежный,
И копья аира – защита снов.
Ты помнишь: так было. Так будет.
Вновь.

Выбор

Здесь древний Альмарен. И заклеймлён
Глубинным жаром всякий, кто боится.
Но ты идёшь. Не с нами станешь биться,
С самим собой. Доверия ли ждём?

И разговору долго ли продлиться?
Он с чужестранцем, на момент – врагом.
Что небо Харада – рассказы о былом,
Любовь и смерть – что чужестранцев лица.

И чересчур зловеща Тень за нами.
Определить, маяк здесь или сеть,
Издалека желательно всем людям.

Не возражаю. Но согласно пламя:
Коль в человеке нечему гореть –
То, хоть убей, гореть оно не будет.

Я приду

Хранить не устал.
Пусть войны,
Несчастья, злость.
Молчите. Пусть ал,
Спокоен
Рассветный мост
Плывёт. Я молчу.
Не выну
Древнейший меч.
Не с этим учу.
Не в спину
Искать с ним встреч.
Но если судьба,
Так нужно,
То я приду,
И жалость – слаба.
И душно
Металла льду.
Вновь Арте стонать
В мученьях,
Как там, тогда,
Когда умирать
Велели
С огнём вода.
Морнэрэ, проснись,
Твой пробил
Кровавый час!
На гибель зажглись
Звёзд сотни,
На взмах с плеча.
Клинок мой, не стынь,
По низу,
И вверх и влёт!
Последний пустырь.
Час близок.
За них – вперёд.

Путник

Ты пролей немного света за порог,
Встречный путник так устал и одинок.
Иней пряди разбросал седые в лес,
И с моими слился цветом этих мест.

Ты шагни за дверь хоть с малым фонарём,
Я увижу огонёк сквозь бурелом
И пройду по тишине подгнивших трав,
Не нарушив сон неспящих там, в снегах.

Выйди, хоть чуть-чуть мигни своей свечой,
Я не ваш, пойми, но я и не чужой.
Дети спят? Ты чуть в окошко посвети,
И увижу я зарубки, как идти.

Нет, не выйдешь ты, когда звучит их шаг…
Ты права, конечно: вдруг нечистый, враг…
Ледяные капли стынут на лице,
Ночью некому жалеть о мертвеце.

Драконы

Железные в нас зажигали сердца:
Без жалости, страха, стеснений,
Пугающе радостны, нет нам конца,
Начало – в металле и пенье.

Мы рушим законы неправедных лет,
Родных не умеем оплакивать,
Взмываем лишь выше, где Мечника след,
Искристую пыль чаще смаргивать.

Поём, где захочется, платим сполна
За яркость брони и за пляску,
А ныне – надмирная тайна дана
Нам, так не похожим на сказку.

Легко распахнём заржавевший засов
Пера разноцветного кончиком,
И вмиг переменим все сонмища снов
Одним бриллиантовым росчерком.

Ещё не потеряны танца шаги,
И мысль всё-одно с нашим штормом.
Качается сон. Поворот, блеск, изгиб.
Вернись же. Открой путь драконам.

Старая речь

Раскрыты забытые части рукописей,
Считались пропажей – что ж, надо беречь…
Ещё неуверенно, с лёгкой сухостью,
Но в звук облачается старая речь.

Под тёмной материей судьбы с союзами,
С бурзгаша на Древнее переходя,
Обзор открывают нам, ими узнанным,
И снова о целости мира твердят.

Да… снова рождаются строчки на ах’энн, – мне
«Увидите» – шепчут, – «поймёте потом»…
И ветер метнётся за окна вон, в страхе:
Здесь, в книге – измерен Их первый закон.

Эллери

Вы, дети из-за неба, мне не пойте песен,
Закрайним серебром пути давно молчат.
Когда б вы правду говорили, что мир тесен,
Хватило б к случаю мелодий вас встречать.

Но то, что вижу там, душа не нарисует,
И то, что слышу там, о встрече не споёт.
Вы, за чертой, прошу, не поминайте всуе,
Когда смотрю насквозь в лихой звездоворот.

Что сказка? Росчерк нарочитый глаз-как-пламя,
Что память? Жар в неостывающих глазах.
Но вы всё так же рвёте небо филигранью,
И мерно пляшете на тлеющих углях.

Пусть сгорят фальшивые страницы…

Пусть сгорят фальшивые страницы,
век неправде не переродиться,
считают годы, но бессчётны лица,
в огне не вспыхнет только лишь крупица.
Вселенной пламенем избудет маски,
как избывает временные сказки,
пусть дотлеют дымкой на восходе,
тем, кто жив, откроют путь к свободе.

Нить

Это тот самый случай, когда на ритуалы нет сил,
рассыплется пылью всё, о чём бы ни попросил,
ты тащишься еле-еле по кромке земли
и думаешь: как хорошо, что не осветили те, не нашли,
вот бы злорадства в небесных ликах было стократ,
а ты сам посмотришь в лицо себе – рад и не рад;
и не узнать тебя нынче, о, как же ты оплошал:
светоносный твой образ истёрся и пообветшал,
и не лепишь ты новое тело себе, не любишь ты больше огня,
хоть сам ты огонь, но плевать, неуместная это возня.
Пусть затопчут, забудут, отнимут твои имена,
цитатами пошлыми жизнь вычерпают до дна,
пусть, тебе всё равно,
нить-то твоя одна.

Келебримбору

Молчание в песне моей души,
Лишь звёзды сквозь листья падуба.
Звенит, словно небо, роса в тиши,
Всё здесь, ничего не надо нам.
Эпохи, мечты – всё в туман ушло,
А счастье чертой не меряют.
Крылат был бы – взял тебя б под крыло,
Душа серебристо-серая.

Прошедшие войну

Закрыта книга – нам довольно чести,
Спокойнее всем тем, кто захотят казаться.
Литература – свод закономерности:
Прошедшие войну – заметка под абзацем.

Нам нечего сказать. Мы там. В форпосте.
Романтики, прочтя о войнах и зароках,
Мечтают и вздыхают: где подробности?..
Прошедшие войну молчат: им – слишком много.

Мы доживём отрезок свой, как должно,
Усталые глаза однажды нас погубят.
И каждому своё навек положено:
Прошедшие войну – играть в неё не любят.

Кто знает…

Кто знает, что было б с легендой – каноном легенд,
Не выйди я… знаю, сулить миры.
Наскучит покой, благость валар вам, весь хэппи-энд,
У тех, кто неясен – вкусней дары.
В традиции «Акаллабета» сломаете дверь,
Пытаясь обманывать звон часов,
И снова из окон без света, из ваших потерь
Устало соткётся моё лицо.

Они

И песня допета, и горы застыли под морем,
И смолкло огромное, миром кричавшее горе,
И чаячьи тени на скалах стирает приливом,
Тускнеет рельеф – полусломанно, голо и криво.

Подавленно, молча внимают Они чаек стонам.
Быть может, как Оссэ когда-то, нарушить законы?
Уйти на свободу… нет-нет, просто в Арду спуститься,
Облечь себя в тело и жить, и за жизнь Арды биться…

Как сладко и вольно дышалось бы в травах Эндорэ!..
Забыть про дорогу без края в безликом просторе…
К чему небеса, если путь в них – тропой бережливой?
И так недоступны цветы, шёпот рек, запах нивы?..

Уйти и забыть… но хранимое чинит препоны.
Погибнут и Плод, и Цветок в океане бездонном.
— Ты?! Ты… Уходи с наших троп, ты пришёл поглумиться!..
– Со сдавленным криком к земле мчится серая птица.

Все вишни без завязи, мастер…

Все вишни без завязи, мастер,
Доживут свой век сливы, яблони.
В тревожный пришёл я к вам день,
А вечер едва ль веселей.

Оплот распадётся на части,
Рассуждать могу – только надо ли?
Не время делить свет и тень,
Когда жизнь горит, где теплей.

Что лесу, кто первый обидел?
Средиземье – не любит шор оно.
Смотри, примечай эти мхи,
Немилостив будет закат.

Смотри… да хотя ведь ты видел, –
Погибает всё, гневом порвано.
Но, с чашей над бездной стихий,
Зачем оглянулся назад?!

Ты, словно во мраке кромешном,
Променял весь мир на терпение,
Пустые слова: «я боюсь»,
Уже свершено – в Роковой.

Потеряна наша надежда
На последнее примирение,
И вместо надежды – союз.
Последний союз.
Но не мой.

Проклятье

Кто помнит, как было, до книг и стихов,
Кто сам сновидений писал часослов,
Тот знает, глазам – без улыбки гореть.
Проклятье моё – об увиденном петь.

Нельзя замолчать, если пламя – язык.
Один против всех. Да, – я с Арты привык.
Зачем, если любишь, любви возражать?
Проклятье моё – невозможность солгать.

Мечтай отдохнуть от трудов и забот,
Одним лишь рождённым с подарком везёт.
Его им любить – проще дёгтя испить…
Проклятье моё – невозможность не быть.

Назад Предыдущие записи Вперёд Следующие записи