Лалангамена

Черный Ангел очнулся на грешной земле,
Куда послан был он в наказанье.
Он стоял на пустынной дороге во мгле,
А в очах отражалось страдание.В синем небе плыла молодая луна,
И стелился туман по долине.
И такая стояла кругом тишина,
Что хотелось стонать от унынья.

И смиренье явилось на гордом челе
Беспристрастном и грозном от века.
И пошел Черный Ангел по грешной земле,
Чтобы встретить на ней человека.

Дунул ветер холодный, погнал облака,
Поднял пыль на дороге клубами,
Зашумела, волнами покрылась река,
Темнота поднялась над холмами.

Сквозь шум ветра, блеск молний, завесу дождя,
Шел изгнанник Небесного Дома.
Вот неспешно к распутью дорог подходя,
Силуэт он увидел знакомый.

Словно острый клинок вдруг под сердце вошел:
Чувства прежние вновь запылали.
Осторожно к монахине он подошел
И сказал: «Обернись, умоляю».

И она обернулась, чуть пряча глаза
И лицо ее краской залилось.
По алевшей щеке одиноко слеза
Под лучами луны покатилась.

Ангел вскрикнул: «Мой бог! Дорогая Княжна,
Я приветствовать рад тебя ныне.
Но скажи, что ты делаешь ночью одна
В черной рясе в далекой долине?»

«Милый Ангел, ты помнишь блистательный бал,
Весь в сиянье немеркнущей славы,
Где Великий Король свою дочь выдавал
За Властителя грозной державы?

Вальс играл, и вельможи все были хмельны,
А веселье искрилось фонтаном.
Ты один лишь угрюмый стоял у стены,
Гость с Востока, посланник султана.

И тебя отвела я в глубь залы к окну
И спросила без гнева и страха:
«О любезный посол, разве нашу страну
Ожидает немилость Аллаха?»

Ты ответил: «Исполнен твой взгляд глубиной
Полуночного неба Востока.
О, Княжна, обладая твоей красотой
Можно жить лишь в гареме Пророка».

И твой взгляд загорелся столь дивным огнем,
Что я сразу тебе покорилась.
Помнишь, вышли мы в сад и остались вдвоем,
Я, признаться, смертельно влюбилась.

И как только сгустилася тьма на холмах
Из дворца мы сбежать захотели.
Мы с тобою на черных крылатых конях
В поднебесье ночное взлетели.

Все осталось внизу: города и поля
Лишь таинственно звезды светились,
А когда в небесах заалела заря
На некошеный луг мы спустились…»

И замолкла. С печальным и бледным челом
Тихо очи склонила до долу.
Ангел вздрогнул: «Княжна, что же было потом?
Кто пустил про нас злую крамолу?»

«Я узнала, то был молодой кардинал,
Безответно и страстно влюбленный.
По полям он в то утро за нами скакал,
Злобной мыслью о мести прельщенный.

А мой муж, тот жестокий и злой Властелин,
Непомерно набравшись хмельного,
В брачной спальне наутро проснулся один,
Может быть, не подумав дурного.

Но в тот час кардинал выступал на пиру
И крестились от ужаса зала.
А как только явилась и я ко двору,
Тотчас стража мне руки связала.

А потом заклейменная злым палачом,
Перед чернью и в центре столицы
Получила я тридцать ударов бичом,
Я, Княжна, как простая блудница.

Черный замок стоял на отвесной скале,
И бурлило холодное море.
Мы въезжали в ворота в чернеющей мгле,
Здесь судили мне сгинуть в неволе.

Стены камеры мрачно встречали меня
Подчиняя отчайнью немому.
Сквозь окно падал луч уходящего дня,
В кровь окрасив сырую солому.

Мне казалось никто из живых много лет
Не ступал через сумрак порога.
Но внезапно увидела женский скелет,
Что висел на цепях одиноко.

И с какой-то неведомой прежде тоской
Так пустые глазницы смотрели –
За стеною опять поднимался прибой,
Несмолкаемо волны ревели…

Шаг за шагом я, пятясь, прижалась к двери
И на помощь я стала звать вскоре.
Догорели кровавые блики зари.
Но не слышно шагов в коридоре.

И внезапно качнулся скелет на цепях
И сказал без упрека и гнева:
«Не зови палачей и забудь про свой страх,
Я была до тебя Королевой».

Я немедля вернулась обратно к окну,
От волненья дар речи теряя:
«Говорили, что смерть в мусульманском плену
Прияла ты за веру, Святая!»

2008 г.