18 Апр 2019
автор: Семён Петриков (Альмаухль)рубрика: Проза Tags: Семён Петриков (Альмаухль)
Часть 1
Привет, оккультята! Я тян, пруфов не будет. Сегодня я расскажу вам об одном эпик-фейле, который недавно со мной приключился. Вобщем, не повторяйте ошибок…
Началось всё просто и даже банально — я нашла остроконечную шляпу и сфоткалась в этой шляпе и с метлой, на фоне кладбищенского забора. Получилось очень аутентично, я поставила эту фотографию на аву, и посыпалась куча лайков и восторженных комментариев, про то, что я выгляжу как самая настоящая ведьма. Мне было прикольно от такого внимания, потому что в школе на меня все смотрели как на дурочку, а тут вот как-то сразу добавилась куча интересных людей в друзья. Я подписалась на разные оккультные паблики, в том числе и на «Кабак Гебура», чтобы побольше узнать о ведьмах, и соответствовать имиджу. Стала фоткаться с чёрным соседским котом и картами таро, типа я шарю.
Из оккультных пабликов я узнала, что настоящие ведьмы слушают музыку, которая называется «Вичхауз» что означает ведьмин дом, носят только чёрное, и читают Алистера Кроули. Алистер Кроули мне понравился, настоящий оккультист — жалко что мы с ним живём в разное время, было бы интересно с ним пообщаться. Самые сочные высказывания Алистера Кроули я стала публиковать у себя на стене, сопровождая их подходящими по атмосфере треками в стиле «Вичхаус».
В комментариях стали отписываться очень умные люди, и из содержания их комментариев, я узнала о творчестве Лавкрафта, о магии хаоса, о тифонианском потоке и о том, как правильно устраивать шабаш на Вальпургиеву Ночь. Оставалось только понять, где взять чёрного козла — я живу в городе, и козлов тут, разумеется, никто не держит. Но похоже, мне не суждено в эту вальпургиеву ночь устроить каноничный шабаш.
Однажды мне написал странный человек, оккультист и поэт. Внешне он был похож на Хармса и Лавкрафта одновременно. Он методично лайкнул все мои фотки в волшебной шляпе, с котом, и с метлой, и написал мне что я богиня какого-то там древнего культа. Он сказал, что он помнит меня со своего прошлого воплощения, в котором он был, собственно говоря, верховным жрецом, и он обещал мне, что при помощи специальных жертвоприношений и ритуалов, он воскресит во мне память о моём прошлом величии. Этот странный демонический человек стал присылать мне свои стихи, о тайных древних культах, о безумной колдовской луне и о сущностях, что ждут за Великим Пределом, сущностях, которых не может представить человек с здоровым воображением. Он рассказал о безднах, населённых хтоническими чудовищами, которые никогда не видели света. О мрачных культах дегенеративных божеств, которым поклоняются безумные дикари, принося им человеческие жертвы. Он рассказал о храмах, погребённых подо льдом Антарктиды, и о разумных грибах, летающих на космических кораблях, сделанных из очень плотной энергии. Это всё было очень интересно.
А ещё этот человек пообещал, что как только я вспомню себя, он раскроет врата в другое измерение, и мы попадём в город, с циклопическими строениями немыслимой архитектуры, где рассветы и закаты преломляются в перламутровых шпилях, и создают такую причудливую игру света и тени на глыбах мрамора и базальта, что кажется, будто бы Древние Боги никуда и не уходили оттуда — и мы войдём в храм, где мне уготован трон — и я буду тысячу лет править полулюдьми-полурыбами. Это было забавно, и я решила ему подыграть, отвечая так, будто бы мне возвращается память.
Но с приходом весны, этот странный человек как будто бы обезумел. Он стал писать очень много и очень часто, требуя, чтобы я отвечала ему сразу — стоило отвлечься на полчаса, как личка была завалена кучей сообщений «Ты где?». Однажды он написал мне, что хочет чтобы я начала с ним встречаться, и добавил, что знает где я живу. Я решила превратить эту неудобную ситуацию в шутку, и ответила ему, что буду с ним встречаться, только если он отрежет себе яйца, сделает из них кошелёк, и подарит мне. Я как раз читала в это время про культ Кибелы, жрецы которой оскопляли себя в экстатическом безумии. Я была уверена, что после такого ответа, он либо отвалит, либо напишет мне «КЕК, ЛОЛ!», и мы просто поржём.
Шутка оказалась неудачной. Этот странный дядька перестал мне писать, и я уже с облегчением подумала, что он отвалил, но через несколько дней мне в дверь позвонил почтальон, и сказал что на моё имя пришла посылка. Я распаковала коробку, и в ней оказался кошелёк, сделанный из дублёной мошоночной кожи. Это было довольно жутко, сначала я бросила кошелёк на пол, и мне захотелось немедленно выкинуть его. Однако, затем мне стало любопытно, потому что на коже была нанесена какая-то татуировка. Я взяла кошелёк в руки и внимательно рассмотрела. На мошонке был татуирован какой-то сигилл, и надпись на непонятном варварском языке. От этой надписи исходило ощущение запредельного ужаса, казалось, что в нём зашифровано то, чего лучше не знать. В кошельке было что-то.
Я открыла его, и оказалось, что там лежит клочок бумаги и серебрянный ключ странной формы. На клочке было написано «Это моя мошонка, как ты и просила. Используй ключ, чтобы открыть врата!». Я внимательно рассмотрела ключ. Его формы были какими-то дикими и неземными, такое не могли изготовить люди. Металл зловеще блестел и обжигал холодом руку. Я убрала ключ обратно в кошелёк, и спрятала его.
Ночью я долго не могла заснуть, мне казалось, что кто-то тяжело дышит под дверью, я слышала топот маленьких лапок и чавканье слизи, ветер зловеще завывал, а в окно билась ветка дерева. Пересилив свой страх, я провалилась в сон. Во сне я услышала визг дьявольских флейт, и увидела тусклый свет, исходящий сразу со всех сторон. Сначала кроме этого света не было ничего, но потом появилась процессия существ. Я не знаю, как описать этих существ. Это были какие-то гротескные уродцы, с перекрученными конечностями, щупальцами, перепончатыми крыльями и фаллоподобными хилицерами. У некоторых из них были фасеточные глаза, некоторые были сросшимися в разных местах, как сиамские близнецы. Вой дьявольских флейт и бой барабанов нарастал, сливаясь в однородный, леденящий душу гул, существа шли бесконечной цепочкой, вскидывая щупальца в приветственном жесте, шурша кожистыми крыльями и чавкая слизью. Над процессией показалась колоссальная фигура чего-то омерзительного и запредельно ужасного — оно клубилось во мраке, щупальца бились в экстатическом экстазе, этот жуткий колосс непрестанно что-то жевал, а из самого центра переплетения щупалец мне прямо в душу смотрел ужасающий глаз.
Проснувшись, я обнаружила, что у меня стало много седых волос. Меня всё время тянет достать этот ключ из мошоночного кошелька, подержать его в руках, поиграть с ним. Но при этом, меня пробирает дрожь от воспоминания о богомерзких нечестивых созданиях, шевелящих во мраке щупальцами, об их зловещем божестве и его ужасающем взгляде. Реальность стала тонкой и похожей на затянувшийся кошмар. Я уже неделю не сплю. Судя по логике квестов, теперь я должна найти скважину, к которой подойдёт этот ключ, и отправиться в путешествие, в этот город с циклопическими строениями и перламутровыми шпилями, где живут полулюди-полурыбы. Но я не знаю, где искать, и существуют ли эти врата вообще. Безумие крепчает. Всю ночь напролёт я слышала какие-то звуки за дверью, идиотическое бормотание, склизские ритмичные шлепки и взвизгивания флейт. Кажется, они пришли за мной. Сейчас я встану, и открою им дверь…
Часть 2
Привет, оккультята, я снова выхожу на связь! Недавно я написала пост о кошельке из мошоночной кожи, в котором лежит загадочный серебрянный ключ. Наверное, вам интересно, что же со мной случилось дальше. Что ж, вы будете удивлены…
Я сидела в своей сычевальне, сжимая в руках кошелёк из морщинистой кожи, на которой был татуирован жуткий сигилл и надпись на варварском наречии. За дверью скреблось и похрюкивало, я выкурила 5 пачек сигарет, а в голове появились голоса. Это было похоже на то, как когда крутишь ручку радиоприёмника, и иногда среди разрядов молний и белого шума, становятся слышны обрывки радиопередач, которых на самом деле нет. Полярники зовут этот голос Грейс. Говорят, его начинают слышать люди, слишком долго пребывающие в одиночестве в условиях крайнего севера. Этот голос говорит о таких вещах, что вся предыдущая жизнь кажется человеку лишь сном, и если голос позовёт, он готов оставить свою службу на метеостанции, и уйти в белый гул, навстречу богам льда и снега, навстречу северному сиянию, навстречу Грейс…
Этот голос позвал меня. Когда я собиралась, я подумала, что наверное, моё тело найдут через 350 лет, где-нибудь в тундре, глаза будут открыты, и в ледяных зрачках будут танцевать отблески северного сияния. Поэтому, я оделась как на северный полюс — у меня как раз был свитер с оленями, мохнатая шапка и мохнатые сапоги. Я взала зарядку для телефона, деньги, паспорт и кошелёк из мошонки с загадочным серебряным ключом. Когда я выходила, какие-то тени в подъезде метнулись за мусоропровод. За мной громко лязгнула старая железная дверь.
Многоэтажки дышали холодом и отчаянием. Они были похожи на гнилые зубы какого-то мёртвого гиганта, и я остановилась, чтобы посмотретьна них. Улицы были пусты и безлюдны, горела всего пара окон. Город спал. Я стояла и смотрела на них, снежные вихри раскачивали провода со спящими воронами. Вдруг я увидела одинокую фигуру человека, который куда-то шёл метрах в ста от меня. Этот человек был высок и невероятно худ. Он оглядывался, проверяя, не следит ли кто-нибудь за ним.
Этот человек меня не заметил. Он подошёл к одной из многоэтажек, и его руки и ноги стали удлинняться. Он начал карабкаться по стене, превратившись в огромного палочника. От ужаса у меня перехватило дыхание. Палочник вскарабкался на крышу многоэтажки, и перепрыгнул на другую. Он полз в мою сторону. Матюгаясь, я побежала прочь. Метро ещё не открылось, я не знала, где прятаться.
Добежав до круглосуточного магазина, я купила сигарет, и немного подождала внутри, пока не откроется метрополитен. Прикинув, с какой скоростью ползает этот палочник, я поняла, что вагон метро он обгонит, а прятаться под землёй получится только до закрытия. Однако, теоретически, была возможность спастись — этому существу нужны были многоэтажки, чтобы прыгать с крыши на крышу, так что, нужно было всего навсего уехать в район с малоэтажной застройкой. Но я не знала, какой район выбрать, поэтому, просто кружила по кольцевой, и ждала, что вселенная даст мне знак.
Внезапно моё внимание привлёк спящий мужчина в неброской одежде, с телефоном Моторолла в руке. Его вид был предельно измождённым, будто он всю ночь убегал от ползающих по домам палочников. Он спал, уронив голову на грудь, а из его уха торчала маленькая красная ленточка. Осторожно, чтобы не разбудеть его, я потянула за ленточку. На ней был узелок, с маленькой биркой. На бирке было написано «Тяни ещё!». Я потянула ещё, мужчина с Мотороллой пошевелился и издал странный стон. Но на ленточке появилась ещё одна бирка, с надписью «Дальше!». Тогда я стала тянуть дальше. Очень долго тянуть. Я не понимала, как эта лента могла поместиться в его ухе — тут явно была какая-то магия, ну не мог же этот человек носить рулон красной ленты внутри головы! Показалась новая бирка, на ней было написано «Москва-Петушки». Я подумала, что сейчас будет знак, и потянула ещё. Вытащилась четвёртая бирка. На ней было написано «А теперь вали отсюда!!!».
Я поняла — это был знак. Доехав до Площади Ильича, я, оглядываясь на многоэтажки, добежала до вокзала пригородных электричек. Внезапно я почувствовала нечто странное — у меня зачесалось влагалище. Это было очень невовремя. Зуд был каким-то странным и эзотерическим. Наверное меня заколдовал тот мужик с Мотороллой, подумала я. Я взглянула на кошелёк с сигиллами и серебрянный ключ, но они не подавали сигналов. Зуд нарастал, мешал думать, и мне было необходимо срочно его унять. Почему-то я подумала, что помочь справиться с зудом может свежий и холодный огурец.
В супермаркете я выбрала огурец без пупырышков, достаточно длинный и идеально ровной формы. Кассирша пробила его с безучастным выражением лица. Я то думала, она будет на меня странно смотреть — много ли людей с утра пораньше приходят в магазин, чтобы купить себе один огурец? Я закрылась в кабинке туалета, чтобы применить огурец по назначению. И тут случилось странное. Влагалище откусило кусок огурца, и стало с хрустом его пережёвывать. На огурце остались следы мелких острых как бритвы зубов. Я еле удержалась от того, чтобы не закричать от удивления. Зубастое влагалище ело огурцы! Видимо, этот зуд был пробуждающимся чувством голода… Огурец помог немного утолить этот голод, но я быстро поняла, что зубастое влагалище требует другой пищи.
Тогда я зашла в парочку эзотерических пабликов, и стала рассылать случайным адептам сообщение о том, что я желаю срочно приобщиться к тантре левой руки, и постичь тайны XI градуса. Мне сразу же написали в ответ десятки взбудораженных таким предложением мужиков — я выбрала одного из них, который жил в Петушках. Спустя час, я уже звонила в его дверь.
Маленькую квартиру в двухэтажном доме заволокло маслянистым одуряющим дымом благовоний. Пахло какими-то специями, блевотиной и старыми книгами. На советских фотообоях с берёзками висели портреты Кроули, Блаватской, Кеннета Гранта и картины Рериха с гималайскими пейзажами. Меня встретил коренастый лысеющий мужчина, с кудрявой библейской бородой и безумными глазами. Он явно был под веществами. Он предложил мне вина из картонной коробки «Каждый день», и я немного выпила. Он представился именем какого-то демона, я не запомнила, потому что мне это было не важно. Я испытывала жуткий голод, который срочно надо было утолить, и поэтому, я быстро скинула с себя всю одежду, и побросала её в угол. В квартире было очень много книг. Я подумала, что надо будет взять парочку, когда буду уходить.
Библейский демон и знаток тантры видимо не был готов к такому повороту, что я разденусь сразу на пороге, поэтому, он залпом высосал всю коробку вина, расправил бороду, и тоже скинул одежду. Я подумал «Правильно сделал, что выпил, так будет гораздо легче». Я встала на четвереньки, и скомандовала «Начинай!». С обречённым видом ягнёнка, которого ведут на заклание, он пристроился ко мне сзади. Кажется, он подсознательно чувствовал, на что он идёт, но разве мог он противиться моему зову?
Он успел сделать несколько толчков, перед тем как зубы впились в его плоть. Я ожидала услышать его крик, однако, крика не последовало. Он просто упал на пол, как мешок с картошкой, закатив глаза. Зубастая вагина пережёвывала и переваривала добычу. Я свернулась калачиком и мне захотелось спать.
Но я всё же пересилила сон, потому что мне было интересно — что же случилось с несчастным тантриком? Он лежал на спине, закатив глаза, как в экстазе сильнейшего оргазма. Он был явно жив, но глубоко спал. Я осмотрела его промежность — всё было откушено под корень, очень ровно, но крови вытекло совсем чуть чуть. Я поняла — мои новые зубы выделяют специальный яд, парализующий жертву, это было удобно — у меня было время, чтобы одеться и уйти — кроме того, это было довольно гуманно, ведь яд останавливал кровотечение, а значит, он не умрёт от кровопотери. Хотя, когда он проснётся, ему будет немного грустно… Мне нравилось смотреть на его спящее блаженное лицо, и я поцеловала его на прощание. Перед тем как уйти, я взяла с собой несколько интересных книг.
Голод быстро вернулся, моя трапеза оказалась слишком маленькой. Благо, в желающих посвятить меня в тантру недостатка не было. Они писали и писали мне, один за другим. Я отвечала всем. Теперь ни один оккультист не мог быть в безопасности. Меня забавляло, что некоторые из них, предвидя свою судьбу, говорили мне о мрачных сторонах архетипа Великой Матери, сравнивали с древними богинями, которым приносили кровавые жертвоприношения. Я просто улыбалась им в ответ. Ни один из них не написал мне после этого, хотя я много раз видела, как кто-то из них появляется онлайн. Наверное, они стеснялись.
Я поняла, что питаясь оккультными фаллосами, я быстро крепну и набираюсь сил. Мои глаза приобрели блеск, а походка легкость, будто бы на ногах были крылатые сандалии, а не пушистые сапоги. Мне не нужно было спать, палочника я уже не боялась — я уже знала, что встретив его, я обращу его в бегство своей силой. Так прошло несколько дней. Я уже стала чувствовать, что эзотерики никогда не закончатся — бесконечная вереница хрущёвок, книжных полок с оккультной литературой, реки коробочного вина… Не знаю, что наделило меня волшебными зубами — то была магия серебряного ключа, или мужик с ленточкой в ухе наколдовал, но это было явно то, о чём я всегда мечтала. То были счастливые дни моей жизни — однако, сжимая в руках сморщенный кошелёк с серебряным ключов внутри, я думала — куда мне пойти дальше?
И вот однажды, мне пришло сообщение от оккультного поэта, того самого, похожего на Лавкрафта и Хармса одновременно, того, кто подорил мне морщинистый кошелёк. Он написал мне «Няша, ты накушалась?;)» и подмигнул смайликом. Я задумалась — что же ему ответить…
Часть 3
Привет, оккультята! Третья серия немножко задержалась, потому что тут случилось непредвиденное. И так, я остановилась на том, что загадочный оккультист, похожий на Лавкрафта и на Хармса одновременно, сделавший для меня кошелёк из своих яиц, написал мне «Няша, ты накушалась?;)». Перед этим я основательно подкрепилась магуйскими хуйцами, но по инерции, мне хотелось съесть ещё. Один раз начав питаться таким образом, трудно остановиться.
Спустя несколько минут, он написал «Приезжай к нам в храм, я покажу тебе, как пользоваться ключом», и скинул адрес каких-то складских помещений на окраине Москвы. Логика квеста звала отправиться туда, однако, мне не хотелось спешить. «Хорошо, перекушу ещё по дороге, и заеду». Ну вы понели, что именно я хотела перекусить… Путь до складских помещений предстоял неблизкий…
Я выбрала мага, который находился более-менее по пути. По моим прикидкам, весь процесс должен был занять совсем немного времени, но в этот раз всё получилось не так как всегда. Мне открыл дверь симпатичный молодой человек в пилотке и с холёной боярской бородой. Странности начались сразу — вместо того, чтобы представиться именем библейского или гоэтического демона, или на худой конец, античного бога, он сказал, что его зовут Александр. Это было необычно, это было странно. А потом стало совсем странно, когда он вместо коробочного вина налил зелёный чай, в фарфоровые китайские чашки, из пузатого медного самовара драконами. В ответ на мой немой вопрос, как он это пьёт, он ответил «Моя печень была на войне, она пережила кислотные дожди, ковровое бомбометание и радиацию — и с тех пор я пью только зелёный чай. И вам советую».
В квартире было чисто, даже слишком чисто. Как будто бы в ней не жили постоянно. Вещей было мало, книг не было. Ещё меня настораживало то, что этот человек говорил с каким-то заморским акцентом — не очень заметным, его речь была правильной, даже слишком правильной. Тут-то мне следовало бы прислушаться к своей интуиции, и уйти, однако зелёный чай сделал своё дело, и после третьей кружки я почувствоала, как меня прошибает пот, разум несётся куда-то вдаль как бешеный скакун, а в грудной клетке порхают маленькие волнистые попугайчики.
— Ну что ж, Вавилонская Блудница — давай я познакомлю тебя со своим Великим Зверем!
Ну, наконец-то, подумала я, допивая уже пятую по счёту чашку чая. Мы прошли в комнату, с потолка свисал ловец снов, в центре комнаты стояла кровать с причудливыми кованными завитушками в изголовье, на подушках и одеяле цвели бело-розовые лотосы, одеяло было заправлено очень ровно, и кажется, накрахмалено. На нём даже виднелись стрелочки. Вот тут-то любой нормальный человек дал бы дёру. Только у маньяка, ужасного извращенца с самыми гадкими фантазиями, могут быть накрахмаленные одеяла со стрелочками! Но я уже слишком верила в себя, так легко расправившись с десятками оккультистов, чьи гениталии бесследно растворились в моих недрах. Я присела на краешек кровати, а Александр, хитро взглянув на меня, сказал:
— Но для начала, давай поиграем. Видишь вон те розовые пушистые наручники? Мы будем сковывать ими друг друга. Сначала ты прикуёшь меня, а потом я тебя. Мы будем щекотать друг друга вот этим пером павлина. Как ты знаешь, в алхимии фаза павлиньего хвоста занимает центральное место. Это стадия, на которой алхимик приходит к непосредственному осознанию своего астрального тела, это — преломный момент. Ранние алхимические тексты (в частности Rosarium philosophorum) дают такую картину алхимии души с параллельным описанием напряженных работ на физическом уровне. Таким образом, духовное развитие алхимика шло рука об руку с реальными физическими операциями. В ходе таких операции (многие детали которых сохранились до сих пор) происходили изменения формы и цвета содержимого запечатанной колбы, соответствовавшие внутренним изменениям на уровне алхимии души, этапы которой выражены символами птиц. Первая птица — Чёрный Ворон, связанный со стадией нигредо, или работой в чёрном. Это первая стадия великого делания, первая встреча алхимика со своим внутренним космосом, она описывается как погружение во тьму, сознательное отсечение от внешнего космоса. Вторая стадия — Белый Лебедь, птица, скользящая по поверхности души, это первое озарение белым светом духовного мира. Третья птица — Павлин, и из рассматриваемых пяти птиц эта — самая важная, и поэтому на символизме Павлина я предлагаю остановиться, и рассмотреть его более поднобно, тем более, что две следующие птицы — Пеликан и Феникс, по сути своей лишь отражения первых двух — Пеликан есть опыт очищения тела, а Феникс — окончательное освобождение от его пут. Мы будем считать, что у нас эта стадия алхимического делания, в символической форме, займёт 45 минут — стандартное время для лекции.
С этими словами он нажал кнопку на таймере, побежал обратный отсчёт.
Всё это время Александр расхаживал из стороны в сторону, как профессор, ведущий лекцию, задумчиво поглаживая свою бороду, так, будто бы именно из своей бороды он доставал все эти пышные алхимические метафоры — и я не заметила, как он успел при этом полностью разоблачиться, оставшись только в пилотке и в тонких очках. «Великий Зверь» у него был и впрямь великим, и я подумала, что ради такой-то трапезы можно и подождать, простив человеку его маленькие чудачества. Он вручил мне павлинье перо, и улёгся на кровать. Я защёлкнула на его запястьях розовые наручники. «Стоп слово — Арктогея!» — сказал он, и закрыл глаза.
Мне раньше не приходилось щекотать людей павлиньими перьями, и сначала я решила внимательно рассмотреть тело Александра. На широкой груди кустились кудрявые волосы, почти такие же густые, как и его борода. Я робко начала щекотать его павлиньим пером, начав с пяток, ожидая, что он начнёт смеяться или дёргаться, но Александр лежал, твёрдо как кусок скалы. Лишь мерно вздымающаяся и опадающая грудь говорила о том, что он жив. Глаза его были полуприкрыты, он ловил кайф. Я прошлась пером снизу вверх по всему телу, затем обратно. Потом ещё раз и ещё. Вдруг Александр тихонечко запел. В начале мне было трудно разобрать, что он поёт себе под нос, но оказалось, что он напевает Стеньку Разина.
Из-за острова на стрежень
На простор речной волны
Выплывают расписные
Острогрудые челны.
На переднем Стенька Разин,
Обнявшись, сидит с княжной,
Свадьбу новую справляет
Он, веселый и хмельной.
Почему-то, эта песня подействовала на меня гипнотически — мне казалось, что Александр — это огромный, исполинский кот, который лежит, и мурлыкает. Запищал таймер. Я отстегнула наручники, Александр был довольным и раскрасневшимся, как после хорошей баньки. «Ещё чайку?» — предложил он. Мы выпили ещё чаю. Самовар был бездонным.
Александр приковал меня наручниками к кованному изголовью кровати, взял в руки перо, и начал выписывать им в воздухе восьмёрки. Какое-то время ничего не происходило, и тут он заговорил:
— Я вот что скажу: вообще не понятно, как можно не любить стволы родных берез? Человек, родившийся и выросший в России, не любит своей природы? Не понимает ее красоты? Ее заливных лугов? Утреннего леса? Бескрайних полей? Ночных трелей соловья? Осеннего листопада? Первой пороши? Июльского сенокоса? Степных просторов? Русской песни? Русского характера? О детстве всегда приятно вспоминать. Мы жили в Быково. Дачные места. Сосны. Аэродром. Помню, когда я его увидел года в три, там страшно и трудно было разобрать что где — где небо, где блестящие на солнце дюралевые плоскости. И все ревело, так что земля тряслась. А отец держал меня за руку. Мы жили в двухэтажном доме с котельной внизу, с чердаком наверху, и с крыш текло весной, висели метровые сосульки, и жильцы, привязавшись веревками, скидывали снег. Двор был большой, но остальные пять домов были одноэтажными. В них коммунальные квартиры. И детей было много. И много интересного пространства: помойка в одном углу двора, крыши, сараи, бузина, и она подпирала сараи, и в сараях, «сараи — могилы различного хлама» (И. Холин). Это верно, там был хлам и сундуки, банки и тряпье, и дверцы, и замки, висячие замки, а потом огороды. Огороды, разделенные по-справедливому, по-народному, и там росло все, что могло расти — морковка, лук, репка, редиска, помидоры, цветы, георгины, гладиолусы. А летом — гамак между сосен. Сосны высокие и скрипели, а земля была мягкой от хвои. Так вот. И было одно переживание в пяти- шестилетнем возрасте…
На этом месте Александр сделал небольшую паузу, чтобы глотнуть чаю, и я почувствовала, что мне неистово хочется в туалет — чаю было выпито просто немеренное количество, и до меня стало доходить, в чём состоит его хитрый план — он хотел, чтобы я обоссалась, под его монотонное вещание. Я попыталась вспомнить стоп-слово. «Арктика!» «Антарктида!» «Антарктика!». Ничего подобного. Он поправил очки, и продолжил.
— Так вот, было такое переживание в детстве. Мы просыпаемся, Игорь открываю форточку, я задумчиво лежу на кровати, спрашиваею: «А вот где у нас Омск находится?» Игорь говорит: «Ну, где: на югах Сибири. Рядом с Казахстаном». — «Казахстан рядом у вас? А что если казахи ветер отравили? Они же могут ветер отравить! Ну-ка, срочно форточку закрой: ветер отравленный!» Причем, на полном серьезе: испугался страшно, начал по комнате ходить. «Казахи, блин, ветер отравили — как же я пойду? Так оно и есть, точно. Я знаю, у них есть камышовые люди. У них есть озеро Балхаш, и там в больших количествах растет тростник, камыш. И там живут тростниковые, камышовые люди, которые никогда не высовываются, только через трубочку дышат. А посередине Балхаша есть огромный остров, где живет гигантский, исполинский кот, которому все они поклоняются. Блин, камышовые люди кругом, что же делать? Они же нашествие могут устроить! Это ведь все — нам тогда конец! Если камышовые люди вылезут — и на нас полезут со своим котом! А кот огромный, три метра ростом!»
Дальше Александр что-то вещал. Он говорил о мудрости котов, о том что кот является органичной частью своего рода, он не ОППОНИРУЕТ ему — в отличие от человека. Человек — частичка человеческого рода, но он воспринимает это не с котовым спокойствием, а выёживается и вибрирует, тем самым делая себя несчастным. Немного подумав, он добавил, что по Аристотелю, то, что может двигаться само (например, животное или МЫСЛЬ), является более высшей формой по отношению к тому, что само двигаться не может (например, растение или КАМЕНЬ). Соответственно, кот круче кирпича. В таком духе он разглагольствовал о мудрости котов очень долго. Таймер почему-то не срабатывал, видимо, он сломался. Я попыталась вытащить руки из наручников, но ничего не получилось, они только выглядели декоративными, но держали, как самые настоящие. И тут мой взгляд случайно упал на соседнюю многоэтажку, которую было видно в окне. По многоэтажке неспеша полз огромный палочник.
Я попыталась обратить внимание Александра на палочника, но тот, довольно поглаживая бороду, продолжил рассказывать про кота в себе как непознаваемый феномен. Палочник прыгал с крыши на крышу, и он приближался. Сейчас что-то будет. Я увидела его колючую морду с антеннами в окне. Он как будто подмигивал. Немного поковырявшись с защёлкой, палочник открыл окно, сократил длинну своих членов, и вошёл в комнату. Александр, наконец, заметил его, и невозмутимо поздоровался. «О, а вот и вы! Мы как раз вас и ждали. Чай в самоваре, проходите, мы уже заканчиваем».
Палочник отряхнулся, и принял форму человека. С удивлением я узнала того самого оккульного поэта, который пожертвовал для меня своей мошонкой. С ещё большим удивлением, я увидела, что его яйца на месте, и на них — точно такая же татуировка, как и на моём кошельке.
— Объясните пожалуйста, что всё это значит? — обратилась я то ли к Палочнику, то ли к Александру, я уже и сама не понимала.
Палочник улыбнулся, и сказал:
— Ну что, не заебал он тебя своей философией? Это у нас такой обряд, посвящение в пионеры. Традиция такая. Начну с простого — яйца я отрастил заново, татуировку пришлось переделывать, она ещё свежая. Теперь несколько слов о том, как я это сделал. Как известно, насекомые отличаются повышенной способностью к регенерации — богомолы и палочники способны отращивать себе новые конечности, более того, при сильной надобности, палочник в состоянии отрастить себе новый мозг. У богомолов есть примечательное свойство — после совокупления, самка испытывает непреодолимый голод, и может откусить голову самцу — впрочем, тот продолжает совершать все нужные для продолжения полового акта телодвижения, как ни в чём ни бывало. Но все эти факты общеизвестны. А вот сейчас я раскрою тебе первую эзотерическую тайну. (Он сделал многозначительную паузу, во время которой Александр сбегал за самоваром и чашками). Существует пещера, в которой растёт необычный сталактит из неизвестного науке грибка. С него медленно капает вода, содержащая в себе эликсир, делающий того, кто его выпьет, практически бессмертным — он может регенерировать разные части тела, удлиннять свои конечности, и превращаться в огромного палочника. Убить его могут только три вещи — яд красной перуанской жабы, радиация, и отсутствие эликсира. Насчёт первых двух, никто не знает, почему это так, но достаточно не брать в руки перуанских красных жаб, и избегать радиации, чтобы быть в относительной безопасности. Нужно только принимать эликсир один раз в год. А за год выделяется всего несколько капель, хватает только на шестерых человек. Мы все живём уже несколько столетий, кстати, я не похож на Говарда Лавкрафта, я и есть Лавкрафт. И Даниил Хармс это тоже я. Александр — один из нас, он намного старше — помнит ещё короля Артура. Сейчас прибудут остальные, и мы начнём церемонию.
— А тот мужик с мотороллой, у которого ещё в ухе были подсказки — это ваших рук дело?
— А, это Дракула, и он скоро придёт.
— А чем я обязана такой честью, что вы приняли меня в свой клуб?
— Дело в том, что недавно одна из нас совершила открытие. Её звали Иштар Борисовна, и она была молекулярным химиком, и оборотнем-лисой. Проанализировав образец грибка, она выяснила, что в этой жидкости содержится сложный многоатомный спирт — глюциллин, и именно он вызывает все эти эффекты. И оказалось, что можно наладить синтез глюциллина из психической энергии людей. Однако, оказалось, что при этом люди распадаются на плесень и на липовый мёд, и поэтому, необходимо, чтобы кто-то следил за процессом. Мы стали разрабатывать проект, по созданию новой религии, где люди добровольно жертвовали бы свою психическую энергию на производство глюциллина. Мы создали бы утопическое общество, и глюциллина было бы много! И он весь был бы наш. Однако, кто-то узнал о наших исследованиях. Мы нашли Иштар Борисовну в её лаборатории, на груди у неё сидела перуанская красная жаба. Кто-то убил её. Мы нашли тебя, чтобы ты заменила Иштар Борисовну, и помогла нам выследить наших врагов, завершить исследования, и поработить весь мир…
После слов «поработить весь мир» Лавкрафт и Александр странно засмеялись. Открылась дверь, и вошёл Дракула. Он был в чёрном кожаном плаще, от него пахло морозом, он явно хорошо выспался в метро.
— Мартин Алексеевич! Здравствуй, дорогой! — хором сказали Александр с Лавкрафтом.
— В этом году — картошка не овощ! — ответил Дракула, снимая плащ.
Часть 4
Привет оккультята! Настало время рассказать вам, чем же закончилась история, которую я рассказываю тут уже на протяжении трёх постов.
И так, со словами «В этом году картошка — не овощ!» в квартиру вошёл Дракула, и повесил плащ. От Дракулы пахло плесенью и влагой, под мышкой он держал свёрток. Поставив свёрток на стол, он быстро развернул его. «Смотрите, что фанаты подарили!» — в свёртке оказался вантус с рукоятью в виде осьминожьего щупальца. Изысканнейшее произведение искусства.
Я окинула собравшихся взглядом «Все в сборе?» — спросила я? «Нет, мы ждём того, кто занимает место Пингвина» — сказал Александр. «Какого ещё нафиг пингвина?».
И он объяснил, какого пингвина. Оказывается, всю эту алхимическую телегу про птиц он толкал не просто так. Эта группа бессмертных называет себя «Парламентом птиц», и должности в ней официально распределены в соответствии с пятью птицами, отвечающими за пять статий трансмутации. И считается, что грибковый сталактит в подземелье выделяет глюциллин тогда, и только тогда, когда все пять птиц в сборе, и люди, которые их представляют, обладают их свойствами. Дракула был вороном, Хармс лебедем, Александр павлином, ну а я замыкала цепь и занимала должность Феникса. Оставалась только одна птица. Но я отчётливо запомнила, что в своей лекции Александр сказал «Пеликан», а не «Пингвин». Почему же пингвин? Непонятно.
Оказалось, что такое изменение символизма вовсе неслучайно. Парламент Птиц противопоставляет себя профанному миру, так же как и Антарктида противопоставлена всем континентам, это вечный антипод, они всегда будут против. Если им дадут линованную бумагу, они будут писать на ней поперёк. Самое близкое по способу питания к пеликанам существо южного полушария — пингвины, но основная суть перестановки не в этом. Оказывается, в восемнадцатом веке один мореплаватель приблизился к Антарктиде. На борту судна, среди прочих пассажиров, присутствовал католический епископ, который отправился в дальний путь специально. чтобы проповедовать антиподам. Они высадились на берег, и тут их окружила стайка пингвинов. Епископу так сильно нетерпелось приступить к миссионерской деятельности, что он. Увидев пингвинов, принял их за людей, и на скорую руку всех покрестил. То, что это были птицы, он понял уже потом…
А дело в том, что у католиков считается, что человек обретает душу в момент крещения. Таким образом, пингвины обрели душу в результате ошибки священника — и раскрестить их обратно было уже нельзя. Таким образом, Пингвин в этой парадигме — это символ священной ошибки Бога, в результате которой человек обрёл пневматическую природу, а вместе с ней — шанс на спасение.
Дверь отворилась, и на пороге оказался невысокого роста мужчина с выпученными и густо подведёнными глазами, из кармана его кожаной лётной куртки торчала бутылка водки, сам он выглядел, как некое среднее состояние между Пахомом с битвы экстрасенсов, и Дженезисом Пи Орриджем.
— Меня зовут Брат Пигидий, и я введу тебя в курс дела. Мы собрались сегодня для того, чтобы употребить так называемый глюциллин, или нектар вечного наслаждения. Это химическое соединение, как изветно, вырабатываемое грибком, растущим в карстовых породах ниже второго уровня Сумрака. Оно делает человека практически неуязвимым для большинства поражающих факторов, за исключением радиации и яда красной жабы. Это тебе, допустим, уже известно. Я бы хотел рассказать вот о чём: выработака глюциллина, как и ритуал его сосания, производится в Сумраке. Целью моей лекции будет введение в природу Сумрака, и предостережение от некоторых опасностей, связанных с погружением в эту область бытия. Начну с того, что Сумрак это не астральная проекция, не осознанное сновидение и т.д. — когда физическое тело перемещается в Сумраке, оно перемещается и в реальности, и любой ущерб, нанесённый телу в Сумраке, отражается на состоянии реального тела. Сумрак неоднороден — нам известно, как минимум, три уровня Сумрака. Первый уровень не представляет из себя ничего интересного — это место обитания домовых, леших и кикимор. В атмосфере сумрака первого уровня равномерно рассредоточено небольшое количество глюциллина, однако нигде в нём он не достигает значимых для промышленного производства концентраций. По сути, Сумрак представляет собой карман пространства времени, искажение, варп. Чем глубже туда погружаешься, тем сильнее чувствуется нарушение пространственно-временных законов, поэтому, воизбежание опасных для жизни ситуаций, запрещается одиночное погружение. Второй уровень Сумрака: это наш уровень. На нём обитают люди-палочники, способные менять длинну своих конечностей, питающиеся психополем людей, практически бессмертные. В мифопоэтическом фольклоре мы отражены в виде вампиров — сосание крови, уязвимость перед изделиями из серебра и осины и т.д. это намеренный вброс с целью исказить информацию. На самом деле, мы не сосём кровь — только глюциллин, вырабатываемый на втором уровне Сумрака сумчатым грибком из рода Кандида, растущем в карстовых пещерах. Перемещение по второму уровню всегда сопряжено с опасностью нападения существ с нижних прослоек. Второй уровень непосредственно граничит с третьим, на описании которого я остановлюсь поподробнее. Мы — не единственные люди-насекомые на этой планете. Палочники и богомолы — это гордые индивидуалисты, насекомые, не образующие ульев. На третьем же уровне Сумрака расположены огромные, на километры уходящие в глубину термитники, представляющие собой ужасающие замки для изнасилований. В термитниках обитают теремиты — обладающие сложной иерархической структурой люди, превращающиеся, собственно, в термитов, ос, пчёл и муравьёв. Всем этим управляет их королева, которую они называют Бабалон. В теремитниках, или в теремах, посредством постоянных астральных изнасилований, происходит постоянное генерирование бета-глюциллина, который на втором уровне сумрака недоступен. Грибок, перерабатывающий энергию похоти, тот же самый — однако, на третьем уровне сумрака действует особое психополе, которое в сочетании с постоянными волнами похоти, приводит к оптической изомеризации глюциллина и придаёт ему новые свойства — он делает разум подобным разуму улья, инсталлируя в него набор базовых архетипов, делающий любого, вкусившего бета-глюциллин теремитом. В официальных источниках сообщается, будто бы Алистер Кроули умер, торгуя эликсиром бессмертия — отличный пример того, как СМИ скармливают массам откровенную чушь. На самом деле, он и его адепты превратились в термитов, и углубились в третий уровень сумрака. (Тут брат Пигидий поперхнулся, и сделал несколько глотков водки. Остальные продолжали пить чай из самовара с драконами). Нам, людям-палочникам, подобная методика производства глюциллина недоступна, по причине того, что наши гениталии покрываются рядами острых зубов, и мы не можем участвовать в оргиях. Поэтому, одним из символов, которые мы внедрили в массовую культуру — серп и молот с герба СССР, которые символизируют инструменты, при помощи которых человек мог бы отсечь в себе всякую сексуальность. В Советском Союзе секса не было, и глюциллин лился рекой. Однако, внезапная смена общественной парадигмы привела к разрастанию теремов-замков для изнасилований в пространстве третьего уровня сумрака. Мы проигрываем в этом противостоянии. На самом деле, гипотетически, должен существовать так же и четвёртый уровень, на котором находятся писатели-постмодернисты, превратившиеся в пауков, и питающиеся всем, что падает с верхних уровней сумрака. Мы пытались пробиться к ним, в надежде на помощь с их стороны, однако, нам преградила дорогу река состоящая из испражнений, и как мы ни удлиняли свои конечности, эту преграду мы не сумели преодолеть.
Мы погрузились в сумрак, при помощи нехитрого заклинания «Дыр Бул Шыр Убещюр», которое следовало произносить, скосив глаза к кончику носа. Первый уровень сумрака кишел комарами, там пахло какой-то тухлятиной, он производил впечатление заброшенности и запустения. Повторив заклинание ещё раз, мы оказались на втором уровне. Брат Пигидий выдал нам белые мантии с вышитыми палочниками на груди — именно в них следовало сосать глюциллин. Мы спустились, у подъезда стоял старый, поеденный молью красный москвич. Александр открыл дверцу, и сел на водительсткое сиденье. Мы все залезли в машину. Зажигание долго не хотело заводиться, однако, через некоторое время двигатель всё же затарахтел. Мы ехали по абсолютно пустынной, вымершей Москве. Белые хлопья снега, но какого-то мертвенного и пластмассового, падали на опустевшее шоссе. Тут и там валялись какие-то комья слизи. Пару раз я заметила исполинские, огромные черепа с бивнями, которые могли бы принадлежать, например, мамонтам. Мы подъехали к какому-то гаражу с ржавой обшарпанной дверью, вышли из машины, и все остановились в каком-то торжественном молчании. Тут меня осенило, и я достала из кармана кошелёк-мошонку, и извлекла из него ключ. Ключ подходил к двери гаража, но замок был несмазанный, и плохо поддавался. Немного покряхтев, я всё же открыла дверь. Мы вошли в пыльный гараж, на полках теснились банки краски, мотки проволоки и какие-то инструменты. «Осторожно!» — крикнул Хармс, и кинул перед собой гайку. Гайка со стуком упала на пол. «Можно идти» — сказал он. Так, кидая гайки каждый шаг, мы дошли до конца гаража, где находился вход в погреб, освещённый тусклой лампочкой накаливания.
В погребе с потолка свисал сталактит, покрытый многочисленными ложноножками и впадинами, похожий на ужасную оккультную сиську какого-то древнего божества. Под ним стояла трёхлитровая банка, на донышке которой плескалось немного желтоватой маслянистой субстанции. «Да, в этом месяце совсем кот наплакал» — процедил брат Пигидий, и принялся разливать жёлтую жижу по стопкам. «Ну, что ж, сегодня особенный день — выпьем за нового члена нашего Парламента Птиц!» — провозгласил он. Мы чокнулись, и выпили, жидкость оказалась пекучей на вкус. Пигидий тут же запил её водкой, высосав всю бутылку до дна. Мы повалились на диван, и тело тут же стало сильно мазать. Лампочка двоилась, шорохи стали складываться в мелодию. Я увидела как на лицах моих компаньонов появляются насекомьи усики и шипы, а глаза становятся фасеточными. Пространство рябило переливами кислотных бликов, перестраивалось и жужжало. Это было прикольно. Мои руки тоже покрылись шипами, превратившись в лапки палочника. Из лба выдвинулись усики. Я погрузилась в водоворот новых ощущений. На секунду мне показалось, что я ползу по длинной ветке какого-то растения, а затем всё потонуло в цифровом глитче.
Из оцепенения меня вывело странное ощущение в области скальпа — там что-то трансформировалось, росло, и пробивалось сквозь кожу. Потрогав лапкой голову, я с удивлением обнаружила, что это хуй. Потом нащупала ещё один, и ещё, и ещё. Ровно 19 хуйцов, по количеству откушенных магуйских жезлов. Все они прорастали прямо у меня на голове. Почему-то, эта трансформация меня пугала. Они угрожающе шевелились, и удлиннялись, извиваясь как змеи.
— Сука, у неё хуи на голове! — я услышала прямо над ухом крик Пигидия.
— Бля, она огоргонивается! Предыдущая стала Горгоной только на второй месяц, это пиздец!
— Она же сейчас огоргонится окончательно, и засмотрит нас досмерти! Я слишком молод, чтобы превращаться в камень… Нужно её нейтрализовать.
— Бля, неси жабу.
— Бля, нет, ты неси жабу.
— Принёс жабу! Щас она откроет глаза, осторожнее…
Голоса палочников доносились до меня сквозь какую-то пелену полусна, но слова о жабе отрезвили меня. Я помнила, что жабы несут смерть. Я поняла, что они что-то задумали, и зашипела на них. Пользуясь секундным замешательством, я выпрыгнула из подпола, и понеслась в сторону выхода. Жаба шлёпнулась об стену, прямо около моей головы. Дверь была открыта, и я выбежала на улицу.
На длинных ходулях палочника было удобно перемещаться — я смогла сразу развить приличную скорость, в надежде оторваться от преследователей. Добежав до высоток, я забралась на крышу, и увидела погоню. Они бежали слишком быстро. Я прыгала с крыши на крышу, однако, дистанция неумолимо сокращалась. Пару раз в меня запустили жабами, но не попали.
Добежав до гостиницы Космос, я поняла, что мне не уйти. Змеефаллосы на голове стали длинными и зелёными, я почувствовала какое-то свербение в затылке — оказалось, от тряски во время погони, они начали вставать. От этого кружилась голова, было сложно думать. Последняя мысль на этом уровне сумрака была «гори оно всё огнём, я отправляюсь дальше» — мои губы сами произнесли «Дыр Бул Шыр Убещюр!», глаза съехались к переносице, и я провалилась в незнакомое пространство.
Огромные строения, украшенные цветными светодиодами, поднимались высоко в небо. В воздухе носился запах каких-то благовоний, где-то вдалеке звучала музыка. Я поняла, что это и есть те самые астральные замки для изнасилований, и по началу мне стало страшно. Вдруг я увидела человека. Он не походил на насекомое, одет был в обычную футболку и джинсы, был бородат. От него исходило какое-то нездешнее ощущение. Человек заметил, что я ползу по стене небоскрёба, и помахал мне. Это было, по меньшей мере, странно — я думала, что мой вид испугает кого угодно.
— Добро пожаловать в наш мир! Меня зовут Атон! — сказал человек, и лучезарно улыбнулся.
— Я не так себе всё представляла.
— Не верь всему, что говорят вампиры — их умы фруструированы тем, что на их причинных местах выросли зубы, и они видят мир в очень мрачном свете — для них реальность это постоянная война, они не в состоянии различить других красок мира.
— Они могут прийти за мной сюда?
— Могут, но тебе стоит подумать не о своих преследователях, а о продолжении своего пути. Ты можешь остаться на нашем уровне бытия, и стать одной из нас, однако, я вижу, что на твоей голове выросли змеи — а это значит, что ты готова проследовать дальше.
— Почему о них не стоит думать? Вампиры не могут сюда пройти?
— О, не стоит беспокоиться об этом.
Атон загадочно улыбнулся, и прищурившись, посмотрел куда-то на горизонт. В этот момент в воздухе, на высоте тридцати метров над землёй, раскрылся портал. Из него вылезли длинные антенны и борода Александра, вскоре показался и он сам. С Атоном тут же стали происходить трансформации — он начал превращаться в осу, огромную, исполинских размеров мохнатую осу. За спиной у него появились перепончатые крылья, огромные фасеточные глаза похожие на лётные очки на голове. Он заработал крыльями, и поднялся в воздух.
Началась эпичная битва. Атон искривлял своими крыльями пространство, создавая смысловые завихрения, в которых разрядами потрескивала Воля, совершенная и неустремлённая к цели. В ответ, Александр выдернул волосок из своей бороды, который превратился в молнию. С чудовищным и оглушительным криком «Брадолюбие!» он метнул молнию в Атона, но чёрно-жёлтый хитиновый панцирь даже не дрогнул, но из бороды Атона стали тянуться маленькие лучи света, заканчивающиеся ладонями, как на древнеегипетских фресках. Я думала, что эти лучи сейчас схватят Александра за бороду, или что-нибудь такое, однако, вместо этого, они сплелись в трёхмерного голографического кота, размером с микроавтобус. Боевой настрой Александра сразу как-то весь улетучился. Несмотря на то, что он был в форме палочника, я различила, что сквозь его бороду проступила добрая улыбка, а на щеках появился румянец. Он будто бы сразу забыл о цели своего визита на третий уровень сумрака, и весь переключился на этого исполинского голографического кота, сотканного из лазеров.
— Котик, иди ко мне! Кис, кис, кис… Не бойся… Смотри что тут у меня. Иди ко мне… Хороший котик… Славный… — Александр взял лазерного кота на руки, принялся поглаживать его, и кормить жабами, которые лежали у него во всех карманах, кот щурил глаза, урчал, и мял лапками воздух.
— Кушай, котейка. У меня есть ещё… Какой же славный котик… Будем мы с тобой хороводы водить… песни петь… про евразийство… про Тёмный Логос…
Кот довольно урчал на руках у Александра, который, казалось, забыл вообще обо всём. Весь запас жаб он скормил коту, и теперь почёсывал кота за ушком, и смотрел на него влюблёнными глазами.
— А как так то? Почему этого философа сумел победить какой-то кот? — спросила я Атона.
— Видишь ли, Демиург этого мира имеет форму кота. Философы, чем тоньше их разум, чем глубже их восприятие, тем они интуитивно ближе к этому Коту. А Александр очень тонкий философ, и поэтому, очень любит котов. Достаточно присутствия даже обычного кота, чтобы очистить его разум от любых мыслей — он тут же устремляется к Коту, исполненный любви, обожания и заботы. А это — не простой кот, а трансцедентальный. Мы зовём этого кота Великим Зверем.
— Что находится на четвёртом уровне Сумрака?
— О, это великая загадка бытия…
— Я хочу туда попасть. Но прежде чем я туда попаду, я хочу избавиться от зубов во влагалище и от хуёв на голове. Ты можешь это устроить?
Вместо ответа, Атон опять начал превращаться в осу. Теперь я увидела его в этой форме на очень близком расстоянии — на самом деле, он был больше похож на шмеля, из-за покрывающей весь его панцирь короткой шерсти. Он повис в воздухе прямо надо мной. Я думала, что он призовёт ещё какого-нибудь кота, или что-то в этом роде, однако, вместо этого, я увидела, как из его брюшка выдвигается жало, толстое, как игла катетера. «Не бойся! Это бета-глюциллин!» — прозвучал его голос прямо у меня в голове. Жало Атона вонзилось в моё предплечье.
Я почувствовала, как куда-то падаю, огни неоновых теремов уносились вдаль, я чувствовала, как моё тело растворяется, словно сахар, погружённый в горячую воду. Я увидела трёх гусей, которые шипели «Врёшшшь, не пройдёшшшь!» — я показала им средний палец, и прошла. Я увидела девять разноцветных свиных рыл, которые таращились на меня из пожирающей тьмы. С их бивней свисала лапша. Они похотливо захрюкали при виде меня. Я зашипела на них, и затрясла фаллосами на голове. Рыла спрятались. И тогда из тьмы вышел кинокефал, в гавайской рубашке, шортах, с печатной машинкой под мышкой и в зеркальных очках. Он шёл разболтанной походкой, и озирался по сторонам, будто бы вокруг него летали стаи летучих мышей, видимых лишь ему одному.
— Я глас Инпу Хетиаменти, который ждёт всех живущих в конце пути.
— Ну привет. А как пройти к реке испражнений?
— Я проведу тебя. Но для начала, тебе нужно оставить на берегу то, что не является тобой.
Кинокефал достал глинянный сосуд, и поднёс его к моей голове. Он щёлкнул пальцами, и 19 фаллосов безболезненно отделились, и сами заползли в сосуд. Другой глинянный сосуд предназначался для зубов.
— Все фаллосы вернутся их владельцам, а зубы, котоыре больше тебе не понадобятся, будут платой за вход. Добро пожаловать в Западные Земли! — провозгласил кинокефал.
Путь в Западные Земли преграждала широкая коричневая река. Издалека были видны огни другого берега. Зажав нос, я спустилась к побережью. Никакой лодки, или других плавсредств, не было. «Вот дерьмо» подумала я. Дерьмо медленно текло себе куда-то вдаль. И непонятно было, как его преодолеть — уж точно не вплавь. Плавать в дерьме нужно совсем не как в воде — в дерьме нужно плавать как червь — вспомнились мне слова одного русского постмодерниста. Красноватые огоньки манили вдалеке. Вдруг я подумала, что ведь в моём организме теперь бета-глюциллин. Я могла мутировать в крылатое насекомое, и просто перелететь реку! Немного поднапрягшись, я выпустила из спины два перепончатых крыла. Брюшко сильно удлиннирось, из его конца показалось очень длинное чёрное жало. Я превратилась в осу-наездника.
Я поднялась в воздух, и полетела над коричневыми барашками волн. Говняный бриз обдавал меня, от запаха кружилась голова. Вскоре у меня возникло ощущение, что способ передвижения был выбран малость неверный — ещё не долетев до середины этой реки, я уже вкрай заебалась. К тому же, запах испражнений подействовал на меня опьяняюще. В нём вдруг стали появляться нотки жасмина, он стал вдруг восприниматься не таким отвратительным, и стали появляться мысли о том, что может быть, стоит присесть отдохнуть прямо на поверхность реки. Я пинками гнала эти мысли прочь. Вдали горели красные огни города — я понимала, что там — ответ на все мои вопросы, и надо лететь, только не засыпать… Не засыпать…
Я приближалась к берегу. Вдалеке я разглядела строения, непохожие ни на один земной ландшафт. Аромат дерьма проникал во все мои поры, и вызывал сильные галлюцинации — я видела паукообразные тени, ползающие по эфемерным конструкциям, их глаза пылали как раскалённые угольки. Красные огоньки свивались в спиральные завихрения, приближались и удалялись. Звон металлических конструкций, наплывы, коридоры из символов. Запах жасмина захлестнул меня тугой волной.
Последней мыслью было «Я что, утонула?»
@@@
Пробуждение настигло меня в какой-то комнате. Воспоминаний о том, кто я, и что я здесь делаю, ещё не было. На столе стоял включенный ноутбук, с открытым текстовым документом. Предплечье болело, и это ощущение вытянуло в воспоминании гигантскую осу, и третий уровень сумрака. За ним, медленной цепочкой, стали постепенно подгружаться и другие воспоминания. Фаллосы на голове? Рука потянулась проверить голову — фаллосов на голове не было, но почему-то, не было и волос. Лысая, как бильярдный шар, бошка. А зубы? Что удивило меня сильнее всего, так это то, что в штанах обнаружился хуй. Кто же я, чёрт возьми? Подойдя к зеркалу, я увидел усатую физиономию с чёрными кругами под глазами…. Воспоминания начали приходить…
Всё началось с того, что у меня в туалете завёлся маленький паучок. Я назвал его Семён Семёнычем, смотрел на него когда какал. Иногда я с ним разговаривал. У меня появился друг. Я ловил для Семён Семёныча мух и тараканов в подъезде, и подкидывал их ему в паутинку. Иногда я рассказывал ему о разных мыслях, которые иногда посещают мою голову. Семён Семёныч внимательно слушал — мне казалось, что он смотрит на меня с пониманием.
Он стал быстро расти, на диете из тараканов. Вскоре, размах лапок у Семёна Семёныча стал размером с мою ладонь. Мне было интересно, до какого размера можно раскормить паука. Однажды я принёс ему сверчка. Но он не захотел есть сверчка — вместо этого, Семён Семёныч укусил меня в предплечье. Я успел только сказать «Бля», и повалился на пол. Оказалось, что он был ядовитым пауком — и его яд содержал какие-то неизвестные науке галлюциногены.
В бреду галлюцинаций, мне привиделось, будто бы я — девушка, у которой во влагалище выросли зубы, откусывающие мужчинам члены. Я видел гигантских палочников, превращающихся в людей, и людей, превращающихся в гигантских палочников. Уровни сумрака, на которых жили странные существа, похожие на насекомых… Так, а на последнем уровне сумрака, кто же там был на последнем?
И тут мне вспомнились слова кого-то из этого странного сна: а на последнем уровне сумрака обитают писатели-постмодернисты в виде пауков, вечно плетущие свои тенёта из иллюзий. Так значит, это оно? Я взял на кухне банку, чтобы поймать в неё паука, и пошёл с ней в туалет.
Но за то время, пока я был в отключке, Семён Семёныч вымахал гораздо больше, чем я думал. В банку бы он уже точно не поместился. В уголке туалета сидел мохнатый паук, размером с крупного кота, и смотрел на меня всеми восемью бусинками блестящих чёрных глаз.
В моей голове раздался паучий голосок «Теперь я буду иногда кусать тебя, и впрыскивать тебе немножко телепатического яда, а ты будешь писать для меня истории. Я не могу писать — видишь ли, у меня лапки. А сейчас, ты закончишь историю, и выложишь её анонимно, в паблике Кабак Гебура. Зачем — я скажу тебе позже, когда ты превратишься в паука. Мы, пауки, пишем книгу, которая будет храниться во всемирной паутине. Каждый прочитавший её станет арахнофилом — таков наш тайный план. А теперь иди, и закончи историю!».
Ну вот, я собственно, её и закончил.
18 Апр 2019
автор: Семён Петриков (Альмаухль)рубрика: Проза Tags: Семён Петриков (Альмаухль)
Часть 1
Согласно марксизм-каббализму, Гигахрущ делится на 21 уровень — причём 10 уровней находятся над землёй, а 11 под. Марксист-каббалисты не устают повторять — к обитанию пригодны 10 уровней, а не 11, 10 а не 9.
Количество этажей на одном уровне может варьироваться, но обычно это несколько сотен. Точного числа не знают даже в Институте Слизи, потому что Гигахрущ постоянно исправляет и пересобирает свою структуру — это явление и называется Самосбором. Его вызывает направленное изменение в пространстве Ландау, и считается, что его проводит непосредственно Великий Архитектор Гигахруща. Связь с трудящимися Великий Архитектор осуществляет через Партию и Каббалистическую Академию имени Маркса (КАМ), в которую входят специалисты, чьё психополе способно улавливать замысел Великого Архитектора и даже обращаться к нему, так что Воля Партии и Воля Архитектора едины. Партия диктует решения и выбирает курс, оринтируясь на мудрость КАМ. Институт Слизи предсказывает самосборы, основываясь на их данных, и разрабатывает новые средства борьбы с последствиями.
На высшем уровне КТР-620 заседает мудрое Правительство, которым управляет бессмертный Генсек. Его не видел никто, кроме членов правительства, потому что великолепие Генсека столь невыносимо прекрасно, что если случится так, что его увидит беспартийный гражданин, то он тот час же умрёт на месте или сойдёт с ума от восторга. В ХКМ-73 что уровнем ниже, находится сама Каббалистическая Академия, а в БН-67 живут партийные чиновники и функционеры. На остальных надземных уровнях живут честные трудящиеся, которые работают на благо Партии непокладая рук.
На самом деле обитаемы и подземные уровни — там расположены технические этажи, генераторы и подстанции, всё это работает в автономном режиме. Нормальные люди там не живут, а живут там культисты и твари самосбора. Дело в том, что в подземельях самосбор случается гораздо чаще, и как правило, его последствий никто не ликвидирует, если они не угрожают существованию всего Гигахруща. Любая органика попавшая под самосбор, перестраивается, поэтому там обитает очень много загадочных и порой опасных тварей, получившихся в результате мутаций и перемешивания днк людей, тараканов, крыс и плесени.
На подземные этажи посылают ликвидаторов в двух случаях — если случилась авария генератора или подстанции, или, если есть необходимость в сборе образцов биоматериала. Обычные ликвидаторы никогда не перемещаются водиночку — всегда отрядами по 10-20 человек, так написано в инструкции по безопасной ликвидации. Но Институт Слизи создал сверхликвидатора, которому поручают лишь особо сложные, сверхсекретные миссии. Этого ликвидаторя зовут |<A7R. Она выглядит как человек, носит салатовый костюм полной биохимзащиты элитного ликвидатора, вооружена огнемётом и магнитными жерновами. Однако, она отличается от людей особо мощным пси-полем, которое защищает от тварей самосбора. Поле такой мощности генерировали бы мозги 144 обычных ликвидаторов, но никто не будет посылать такой большой отряд на подземные уровни, потому что в узких коридорах столько ликвидаторов просто не протолкнётся. Из головы у |<A7R растут импланты видоизменённого углерода, которые позволяют усиливать и перенаправлять пси-поле, обычно они собраны в хвост. Институт Слизи обратил на неё внимание после того, как ей удалось ментальным усилием превратить в чёрную слизь тварь самосбора, несущуюся на неё по коридору во время ликвидации. Таких людей в Институте Слизи находят, тренируют их, и снабжают модификациями, превращающими их из простых ликвидаторов в ангелов с огнемётами.
@
Сейчас |<A7R ехала на лифте по центральной шахте (всего шахты три, но в подземные уровни Гигахруща ведёт только центральная), а по нейронету Институт Слизи передавал ей сведения об аномалиях на подземном уровне ТГР-869, который соответствует клипе Тифарет, Тагериону. На этом уровне давно были зафиксированы сражения гигантских чёрных исполинов, но они не представляли угрозы для функционирования перераспределительной подстанции. Ещё там, как полагается, жили культисты, поклоняющиеся тварям самосбора. И в этот раз, культисты заинтересовали Институт Слизи — дошли сведения, что они стали приносить жертвы гигантским тараканам, которых там раньше не было. В качестве жертв, разумеется, выбирались культисты, и в этом не было ничего такого — каждый культист мечтает слиться с Самосбором и достичь через это единения с Чернобогом, это нам давно известно — но вот тараканы насторожили специалистов Института Слизи, появление гигантских насекомых типично только для трёх нижних уровней близ реактора, ТМЛ-488, СТРЛ-703 и в особенности ХГЛ-124, который по неизвестным причинам прямо таки кишит гигантскими насекомыми, кушающими культистов. А вот для ТГР-869 такое было совсем нетипично.
Все эти данные струились перед ней потоками полупрозрачных таблиц и голограмм, тонкой плёночкой накладываясь на реальность. Через импланты её сознание было подключено к нейронету напрямую, что было удобно. Ещё нейроинтерфейс позволял в режиме реального времени осуществлять биологическую обратную связь, видеть показатели всех параметров своего организма и пси-поля, и менять их. Костюм биохимзащиты тоже был необычный, особое полимерное покрытие защищало от всех типов угроз, и даже (теоретически) позволяло пережить самосбор. На практике |<A7R этого не проверяла, потому что всегда чувствовала приближение самосбора за пару часов до того, как срабатывали сирены.
Чем дальше вниз, тем более дикими становятся культисты. На самом первом подземном уровне, НХМ-165, они довольно общительные — предложат гостю этанола и лепёшек из плесени, спросят как дела наверху. Выглядят они почти как обычные трудящиеся, только с запавшими глазами с огромными чёрными синяками, и кожей зеленоватого оттенка. Запах от них какой-то странный, но это от того, что они питаются восновном плесенью — пищевой концентрат здесь в дефеците. Но дальше начинаются более странные персонажи. Чем глубже погружаешься, тем больше у культистов последствий. |<A7R вспомнила довольно жуткого персонажа, который поклонялся Чернобогу в ипостаси Аштарота, на уровне ГМЧКТ-428. У этого культиста было три руки, одна росла прямо из центра груди, лицо было с огромным загнутым вниз клювом, а сам он был ростом два с половиной метра, и носил обычный для культиста с того уровня чёрный балахон с красными символами Чернобога. В этом жреце было удивительно то, что он хорошо помнил человеческий язык — обычно культисты на том уровне изъясняются на варварском наречии. не понятном никому с поверхности, а тот культист с клювом неплохо говорил, и даже был весьма образован. Оказалось, что когда-то он был профессором в Институте Слизи, и случайно потрогал образец без защитных перчаток. У него начались мутации, и опасаясь того, что его самого ликвидируют как последствие самосбора, он уехал вниз на лифте, и остался жить под землёй. Он часто говорил, что твари самосбора разумны, и он может слышать их мысли.
Тогда на уровень ГМЧКТ-428 напали мутанты, с огромными извергающимися головами, похожими на лопающиеся прыщи — никто не знал, откуда они появились. Они подбегали к культистам и обдавали их слизью из лопающихся голов. Против мутантов пришлось применить магнитные жернова, потому что горели они так себе. После того, как уровень был зачищен от мутантов, клювоголовый жрец в благодарность подарил
|<A7R урановый серп, с надписью «ЛОГОС» гравированной на лезвии, который светился в темноте неярким урановым свечением. Жрец сказал, что это какой-то культовый артефакт, обладающий волшебной силой, и он обязательно пригодится. Для чего он пригодится, жрец не сказал, но |<A7R всегда брала этот светящийся серп с собой. На всякий случай.
@
Пока |<A7R вспоминала о жреце-профессоре, грузовой лифт с лязгом остановился — она прибыла на КПП, отделяющее мир верхних этажей от подземелья. Дежурили двое ликвидаторов в обычных оранжевых комбинезонах, с боевыми граблями модели БГЛ-122. Один из них начал говорить «Предъявите ваш про…», но увидев салатовый комбинезон и огнемёт, запнулся, и покосился на своего напарника. |<A7R молча улыбнувшись показала им нашивку с номером на рукаве, и ликвидаторы, встав по стойке смирно, отсалютовали её граблями, и смущённо сказали «Проходите».
Лифт поехал вниз, в недра подземных ярусов Гигахруща. Дальше не было ни одного КПП. На уровне ГМЛ-114 дверь лифта открылась, и туда, кряхтя, ввалилась бабка с ведром зелёной плесени, и двое культистов в валенках, с осунувшимися от говняка физиономиями. Увидев ликвидатора, культисты вжались в стену и как-то притихли, видимо они везли с собой говняк. Бабка внимательно поглядела на |<A7R вертикальными зрачками. «Ликвидировать едешь, внученька? На ТГР-869 говорят тараканы завелись, ох, что творится то… Плесени купить не хочешь? Сама растила!». Плесень дома ещё была, но бабке помочь захотелось, и |<A7R отсыпала старушке горсть мелочи, а та улыбнулась, облизнула густые брови раздвоенным языком, и вручила пакетик зелёной плесени.
@
Уровень ТГР-869 встретил запахом сырости и машинного масла. Было тихо, гиганты нигде не сражались, не было видно ни души. Из-за груды строительного мусора выполз псевдокотёнок с шестью лапками, циклопическим глазом и маленьким мягким рогом на голове. Псевдокотёнок выглядел голодным, |<A7R насыпала ему немного плесени. Когда она подняла глаза, она увидела, как со всех сторон, тихо ступая, её окружают культисты в фиолетовых мантиях с капюшонами, закрывающими лица.
Культисты выглядели так, как и подобает выглядеть мутантам — странно. Их тела были изменены контактами с тварями самосбора, под мантиями угадывались далеко не человеческие очертания. Ещё среди них было несколько гномов с маленькими гномскими грабельками, те не носили капюшонов и были очень бородаты.
|<A7R активировала плагин, позволяющий понимать гномскую речь. Один из гномов, с самой длинной бородой, сказал «Мы давно ждём тебя. Наше божество заболело, и больше не может защитить нас от гнева великанов. Пифия, надышавшись изобутана, предсказала твоё появление, и мы приготовили для тебя угощение — самый сочный говняк». |<A7R поморщилась при мысли о говняке — эту субстанцию, обладающую запахом дерьма, могли употреблять только гномы и поехавшие культисты, но гномский этикет требовал предлагать гостям угоститься говняком. «Вы же знаете, Великий Архитектор не разрешает своим ликвидаторам употреблять говняк на работе» — вежливо ответила |<A7R. «Покажите лучше своего больного бога».
Гномы засеменили по длинному, плесневелому коридору, их шажки отдавались гулким эхом. На стенах, покрытых разводами разноцветной плесени, росли грибы с глазами, провожающие их бессмысленными взглядами, и висели потрёпанные плакаты по ОБЖ. В некоторых местах искрила проводка. Коридор свернул в тесный закуток, где горела всего одна сороковаттная лампочка за железной решёткой. |<A7R включила люминисцентный фонарик, и конус зелёного света выхватил искорёженные плиты бетона, с торчащими из них перекрученными и оплавленными прутьями арматуры — эта конструкция напоминала огромное гнездо. В груде бетона валялось несколько обгрызенных человечесих черепов и рандомных деталей скелетов, со следами самых причудливых мутаций. Самосбор хорошо прошёлся по этому этажу. Тут она увидела длинные чёрные усы, примерно двух метров длинной, торчащие из кучи шлака. Подошла поближе. В переплетении арматурин сидел огромный таракан, примерно двух с половиной метров длинной, с толстым, как бы опухшим блестящим брюшком. Гномы окружили его, и их лица превратились в печальные маски. «Наш бог больше не говорит с нами, и вчера он перестал принимать еду».
Оказалось, когда на уровень ТГР-869 заполз огромный таракан, гномы и культисты восприняли это как знамение скорого пришествия Чернобога. Обычно, трупы культистов, умерших от естественных причин, или от контакта с последствиями самосбора, перерабатывали и пускали на удобрения для плесени, но увидев таракана, гномы-жрецы пришли в экстаз, скинули свои мантии и стали обмазываться говняком, крича что новый бог приказывает покормить его человеческим мясом. Из рефрежератора выгрузили нескольких мёртвых культистов, и скормили таракану. Когда трупы стали заканчиваться, гномы стали обменивать говняк на мертвецов. И это породило дурную тенденцию. Дело в том, что говняк гномы гнали самый чистейший, не разбодяженный, и мутанты с уровней повыше, привыкшие к разбодяженному и некачественному товару, стали умирать от передоза говняка. Это породило мор говноманов — какой-нибудь говноман умирал от передоза, его товарищи несли его к гномам, обменивали на щедрую порцию говняка, умирали от передоза и их тоже несли гномам. Именно эту эпидемию говномании в Институте Слизи и приняли за человеческие жертвоприношения. Ничего необычного — с говноманами такое случалось и раньше. А вот таракан на уровне ТГР-869 это явление необычное… И он действительно выглядел неважно. Лапки дрожали, усы шевелились медленно, и когда он попытался уползти, испугавшись света, он смог только пёрднуть и передёрнуться. Может быть, его перекормили трупаниной?
В глаза |<A7R были имплантированы модифицированные клетки сетчатки, различающие несколько электромагнитных спектров. Она быстро просветила таракана на всех частотах, и подала запрос в нейропедию, чтобы интерпретировать полученные данные. Получалось вот что — таракан не переел, он просто собирался линять. Обычно тараканы перед линькой стремятся заползти в место потемнее, чтобы никто не помешал им завершить трансформацию. Но гномы неотступно следовали за своим божеством, и видимо вконец его заебали — и сейчас таракан тщетно пытался снять с себя старый панцирь, но тот никак не лопался.
Скорее всего, таракан смог бы благополучно снять свои доспехи, если бы удалось прогнать гномов. Но было непонятно, как это сделать. Гномы наотрез отказывались покидать своего бога в такой момент. Начался длинный теологический спор. Гномы убеждали её что цель их жизни — служить живому божеству, обеспечивая все его потребности. Вероятно, таракан излучал какие-то волны, действующие особым образом на гномов, они отстаивали свою позицию очень убеждённо. И тут |<A7R вспомнила про урановый серп, который ей вручил жрец с клювом вместо лица. Он говорил, что этот серп пригодится, но не говорил зачем. Реакция может быть любой, но почему бы не попробовать?
Она достала серп из кармана, и подняла его, встав в позу статуи, которая появляется на заставках Гигахрущфильма. Для большей драматичности эффекта, фонарик перед этим был погашен. Зелёное свечение урана осветило тьму. На серпе полыхало слово «ЛОГОС». Гномы замерли в благоговейном ужасе, свет от полоски радиоактивного металла будто гипнотизировал их. Наконец, один из них сказал «Такой серп может принадлежать только жерцу Чернобога, причём его можно только передать — никто не может завладеть серпом жреца силой или обманом. Это значит, что перед нами — жрица, и она может слышать мысли Чернобога и транслировать их. Давайте сделаем, как она говорит — она знает что нужно делать, потому что Чернобог ведёт её». Гномы встали, перезвездились на четыре стороны, и с поклоном покинули покои таракана.
Когда она приблизилась, тараканище издал звук воздуха, выходящего из шины. |<A7R слегка провела серпом вдоль передней части панциря, и он с хрустом раскрылся, а под ним показался слой белёсого, ещё не затвердевшего хитина. Таракан с писком зашевелился, трещина медленно расходилась. «Хорошо что я сейчас в противогазе» — подумала |<A7R. Неизвестно, чем пахнут линяющие тараканы — и лучше наверное этого не знать. Насекомое медленно и осторожно освобождало свои лапки и усики из остатков экзоскелета. Можно было уходить, но почему-то |<A7R захотелось остаться и досмотреть процесс линьки до конца.
Наконец, огромное белое насекомое вылезло из панциря, и принялось его поедать. Белый таракан выглядел очень странно — его мягкие покровы будто бы светились. Глаза были чёрными. А за спиной теперь росли огромные, белые крылья. Всё это делало его похожим на ангела. В этом насекомом и правда было что-то божественное. А может быть, оно просто снова стало транслировать свой телепатический сигнал. Нужно было уходить. Для анализов в институте слизи, |<A7R отколупнула от старого экзоскелета несколько чёрных шипов. Таракан закончил есть самые вкусные части экзоскелета, и пополз на потолок. Он расправил крылья, чтобы лучше их просушить, что придало ему вид ещё более ангельский.
|<A7R крикнула гномам, что они могут заходить. Ей было интересно посмотреть, как они отреагируют на метаморфозу насекомого. Лица гномов сразу как-то просветлели, при виде ослепительно белого таракана на потолке, они стали лить слёзы счастья и молиться, распевая на варварском гномском наречии какие-то псалмы. Они даже не заметили, как |<A7R покинула их, и пошла по длинному коридору в сторону лифта.
Самосбор называется самосбором потому, что Гигахрущ постоянно перестраивается, и самособирается, за счёт того что изобетон улавливает эманации, исходящие от Великого Архитектора, и изменяет свою структуру согласно его воле. Марксист-каббалисты утверждают, что воля Великого Архитектора исходит из невидимого солнца, освещающего Внешнюю Тьму, а генсек и партия являются системой психических линз, направляющей и фокусирующей эту волю. Однако, входит в мир Гигахруща эта воля через два канала — это генератор поля Ландау на самом верхнем уровне КТР-620, и автономный ядерный реактор на нижнем подземном уровне ТМЛ-488. Поле Ландау — это не магнитное поле. Многие считают, что речь идёт о магнитном поле, так вот, они не правы, оно не магнитное. Оно представляет собой искажение пространственно-временного континуума, и по своим свойствам близко к пси-полям, однако на множество порядков сильнее любого пси-поля, которое можно себе вообразить. Считается, что причина существования поля Ландау — одушевлённость Внешней Тьмы.
Автономный реактор в ТМЛ-488 работает на уране, который добывается червеподобными нанороботами, вгрызающимися в земную кору вокруг всего Гигахруща. За пределами Гигахруща работают только роботы — человек не способен выдержать воздействия Внешней Тьмы. Считается, что во Внешней Тьме постоянный самосбор, однако, проверить это, разумеется, никто не может — самосбор искажает данные любых измерительных приборов, пересобирая сами приборы в нечто совершенно непонятное. Наночерви избегают воздействия самосбора за счёт того, что площадь их тела крайне мала — считается, что предел — это где-то 500 квадратных микрон, любой механизм с большей площадью контакта с самосбором пересобирается.
Чем ниже уровень, тем чаще случаются самосборы, и на самом деле никто не знает, почему это так. По официальной версии, на верхних уровнях самосборы бывают реже благодаря стабилизирующему влиянию пси-поля Генсека и Партии, которое придаёт воле Великого Архитектора более точную направленность. Возможно, как-то влияет на нижние сектора близость Реактора — во всяком случае, именно на уровне ТМЛ-488 зафиксировано самое большое разнообразие мутантов, и действие радиации тут полностью исключить нельзя. Культисты с подземных этажей поговаривают о том, что ниже реактора обитает неведомый и страшный Чернобог, так же генерирующий потоки пси-поля, искажающие поле Ландау. Они говорят, что Чернобог и Великий Архитектор ведут между собой что-то вроде непрерывного диалога, а Гигахрущ это пространство, в котором они встречают друг друга. Но официальная доктрина марксизм-каббализма не признаёт влияния Чернобога, потому что признать его означало бы признать, что существует сила равная Великому Архитектору, это означало бы так же, что Партия и Академия Каббалы ничем не отличаются от искорёженных мутациями культистов и гномов, что живут под землёй.
@@@
Ариэль Скарабеев работал в НИИ Слизи, формально он числился там микологом, и в его задачи входила работа с образцами плесени, восновном — регистрация новых видов, тестирование фунгицидов и прочая научная рутина. Однако, НИИ Слизи — это институт с двойным дном, и часто вещи там не те, чем кажутся. Секретная шахта лифта, параллельная центральной шахте, ведёт к лабораториям НИИ Слизи-2. Этот институт не отмечен на обычных картах, о его существовании знают только те кто в нём работает, ну и конечно ещё наверху. Вот там-то, в секретной части НИИ Слизи, и происходит главное веселье. Исследования мутаций, психотронных технологий, говняка — всё это происходит именно здесь. Ариэль исследовал влияние говняка на психику человека. Дело в том, что с говняком всё было не так-то просто.
Точных данных о том, как появились говногенные виды плесеней, не было. По данным генетических анализов, этот организм принадлежал к классу низших грибов, однако, с небольшими странностями — скажем так, это был квазилишайник. В мире гигахруща нет подходящих условий для существования обычных лишайников — как правило, освещение недостаточно для осуществления фотосинтеза, кроме того, лишайники весьма чувствительны к загрязнениям окружающей среды. В квазилишайнике, который получил название Гнилушка Чернеющая, вместо синезелёной водорасли присутствовала бактерия, использующая гамма-излучение для химических реакций. Гигахрущ весь немного фонил, но самый высокий фон, естественно, был близ реактора — и именно там гнилушка чернеющая произрастала изобильно. Долгое время считалось, что этот лишайник состоит из двух организмов — гриба и бактерии, однако, секвенировав геном, Ариэль обнаружил в гнилушке фрагмуненты ДНК каких-то дрожжей — это открытие прогремело на весь гигахрущ. Оказалось, что именно дрожжи и отвечают за синтез говняка. Новый вид дрожжей назвали дрожжи Ариэля.
Выделения говняка — механизм, обеспечивающий распространение спор лишайника. Лишайник часто употребляют гномы и мутанты, после чего их поведение изменяется — у них возникают психические отклонения, мессианский бред, склонность к созданию еретических культов. И всегда возникает непреодолимое желание выращивать и всячески культивировать гнилушку чернеющую. Чтобы изучить механизм, с помощью которго лишайник контролирует гномов, Ариэль Скарабеев испытывал говняк на лабораторных крысах (а иногда и на людях, но эти данные строго засекречены). В состав говняка входит примерно двадцать алкалоидов и десять эфирных масел. Алкалоиды преимущественно индольные, чем и объясняется характерный запах говняка. Исследования действия говняка на крысах показали неожиданный факт — поведение менялось только тогда, когда рядом с клеткой с крысами присутствовал живой лишайник. То есть, лишайник действительно управлял ими телепатически!
Это открытие нигде не опубликовали, и Ариэля перевели на засекреченный уровень, в НИИ Слизи-2. Теперь ему предстояло выяснить, как лишайник управляет мутантами. В ходе исследований, Ариэлю удалось выделить все компоненты говняка, и он проводил тесты каждого из них в отдельности. Было установлено, что грибок искажает вокруг себя пси-поле, вызывая появление веретенообразных искажений в энцефалограмме в височных долях. Так же, отмечались аномалии в теменных и лобных долях, но их суть ещё предстояло изучить.
В тот злополучный день Ариэль набрал в пипетку образец ЙУХ-25, и собирался дать его группе крыс. Живая культура лишайника присутствовала в инкубаторе, и должна была изменить поведение крыс своим пси-полем. От стойки с пробирками до клетки с крысами Ариэля отделяло всего несколько шагов, но внезапно, он споткнулся об какой-то провод. Ему удалось удержать равновесие, однако, он расплескал ЙУХ-25, и немного раствора попало на его руку. Вообще-то, по технике безопасности полагается работать в резиновых перчатках, но попробуйте-ка не снимать резиновые перчатки 12 часов — это правило никто толком не соблюдал. Но всё же, хорошо бы было тщательно промыть руки, если уж образец попал на кожу. Однако, Ариэль просто вытер руку об халат, подумав, что вымоет руки сразу же после того, как даст крысам препарат. Этой задержки хватило, чтобы ГОВНЯК-25 впитался в кровоток через кожу. Во время наблюдения за реакцией на препарат крыс, Ариэль Скарабеев испытал действие препарата на собственной персоне.
Сперва мимо него на бешеной скорости пронеслось раскалённое ядро, выбрасывающее во все стороны огненные протуберанцы. Потом ещё одно, и ещё. За ними оставались шлейфы из дробящихся геометрических узоров. После четвёртой вспышки Ариэль понял, что с ним что-то не так. Пришлось отвлечься от крыс. Он на резиновых ногах прошёлся по лаборатории, уронил какие-то бумаги, и остановился посмотреть на то, как красиво планируют в воздухе белоснежные листы. В голове появился звон. «Так-так, мы тебя ждали. Сейчас мы покажем тебе кое-что» — он услышал в голове голос, состоящий из скрежета и пощёлкиваний. С ним говорил грибок. У него появилось ощущение, будто он подключился к какому-то ещё одному, грибковому нейронету. Пространство ощетинилось символами, светодиодными знаками. Ему стало немного непосебе, тем более, грибок говорил с ним.
Не бойся нас!
Иди к нам!
Иди к нам!
Мы откроем тебе все тайны!
Гигахрущ — это лишь часть мира. Есть и другие обитаемые миры. Есть миры внутри миров и миры внутри миров внутри миров.
Тебе всегда лгали, ты лишь запятая в книге жизни.
Чернобог не страшен. Он даст тебе знания. Из запятой ты станешь буквой, затем словом, затем предложением.
Потом ты начнёшь писать свою книгу жизни, став демиургом.
Но ваш мир устроен так, что ты всё сделаешь, чтобы остаться всего лишь запятой. Ваш Архитектор обустроил его так.
Ты отказываешься нам верить.
Но мы покажем тебе.
Это будет непросто признать, но сейчас ты прозреешь.
Почему нет изображений Великого Архитектора? Почему мутантов не подпускают к верхним ярусам? Почему?
Мы скажем тебе почему. Мы покажем тебе Архитектора. Это бог-мутант.
И он уродлив. Невыносимо уродлив.
Он управляет вами, как марионетками, манипулирует вами, делает всё, лишь бы вы не дошли до его уровня.
Но Чернобог создал говняк, и принёс его в ваш мир.
И скоро ты ИЗМЕНИШЬСЯ.
Самосбор — это не то чем кажется. Ты не умрёшь.
А сейчас мы покажем тебе вашего «бога».
Увидев то, что показал ему лишайник, Ариэль Скарабеев почувствовал, как шевелятся волосы у него на голове. Из разверзшихся со всех сторон бездн на него смотрели испещрённые полипами многочисленные кабаньи рыла, с бешеными красными глазами, налившимися кровью от гнева. Кабан хрюкал, и из его пасти летели брызги слюны. У кабана были ужасающие бивни, на которые он хотел насадить Ариэля. Но самое ужасное — Ариэль отчётливо понимал, что этот кабан придумал Гигахрущ, и всех его обитателей, и поместил их в тюрьму. А ещё он понял, что этот кабан и есть он сам.
Он увидел гротескный мир, в котором тысячи свиноподобных людей с дряблыми измождёнными телесами, совершают коллективную визуализацию своих страхов и пороков, своих подсознательных комплексов — и заточают свою хрюкающую сущность туда, на века. Он хрюкнул, и понял что будет перерождаться в Гигахруще вечно — если сейчас же не войдёт в самосбор. Самосбор должен был изменить его сущность, и вылечить его от всего, что связывало его с этим жутким многоликим вепрем.
Но сначала, он попробует спасти хотя бы несколько душ. Он взял пробирку образца ЙУХ-25, привинтил к ней небулайзер, и пошёл к выходу. На КПП сидел сонный ликвидатор Гриша в противогазе. Ликвидатор узнал Ариэля.
— Ариэль Семёнович, а вы чего так рано?
— Да, понимаешь, Гриш, у меня праздник — сын родился! Щас фото покажу, оно у меня вот в этих очках.
Ариэль протянул Гришане очки дополненной реальности, и тот снял противогаз, чтобы нацепить очки. Ариэль усмехнулся — провести этого ликвидатора было не просто, а очень просто.
— И листай дальше, Гриша, дальше…
— Что-то не могу найти. Сын говоришь… А ты не говорил что ты женат. А как зовут-то сына?
— А зовут его ЙУХ-25! — сказал Ариэль, распыляя препарат прямо в нос ликвидатора.
В воздухе запахло скатолом. Гришка закашлялся, схватился за голову и завыл. Из его глаз потекли слёзы, затем кровь, а затем — чёрная слизь. Сначала он монотонно бубнил себе под нос «За что… За что… За что», а потом засунул 4 пальца в рот, и откусив их, замолчал, уставившись в точку. Ариэль забрал у него очки. Взгляд у Гриши был такой, будто бы он смотрит в самую бездну. Не очень понятно, успех это или нет. Хмыкнув, Ариэль пошёл в сторону лифта.
— ЙУХ-25 — мой трудный ребёнок… — обернувшись на пускающего слюни ликвидатора, произнёс Ариэль.
В лифте Ариэль первым делом густо надушил все стены. Нужно было сделать пересадку на уровне МЛК-496, там ещё один КПП, а дальше подземные уровни, и там ехать до конечной. Пару раз в лифт заходили люди, и Ариэль периодически выпускал облачка ЙУХ-25, чтобы поддерживать нужную концентрацию в атмосфере. Видимо, стены лифта защищали мозги людей от пси-поля грибка, и с ними не происходило таких ярких эффектов, как с Гришей — они просто застывали глядя в одну точку, и начинали очень поверхностно дышать. Ариэль заметил, что он может управлять движениями людей силой мысли. Однако, получалось это довольно посредственно — он просто вызывал подёргивания конечностей и мимических лиц у зомбифицированных граждан. Как только двери лифта открылись, толпа обезумела — видимо, железная дверь лифта экранировала пси-волны грибка, который рос где-то поблизости. Люди курлыкали, стояли как цапли, и поехавшими голосами что-то пели. Двое ликвидаторов с граблями в панике бросились успокаивать толпу. Ариэль прижал чип к турникету, и прошёл к лифту, едущему на подземные уровни. Напоследок, он распылил в воздухе ещё немного ЙУХ-25…
До реактора путь неблизкий, лифт едет дотуда целых 12 часов. Поэтому, когда на ГМЛЛ-14 в лифт вошла удалая компания из шести гномов с флягой этанола, Ариэль был дико рад, тому что у него появились собеседники. Они стали пить этанол, усевшись прямо на полу лифта, один из гномов достал карты. Ариэль всё время выигрывал, карта шла. Он удивился своей удаче, но не стал подавать виду. Спросил гномов, куда они едут. Те выходили на ТГР-846, Ариэль стал уговаривать их съездить с ним на ТМЛ-488, к реактору. Один из гномов сказал «Ебанулся? Там же каждые два часа самосбор, тебе, видно, совсем жить надоело» — при этом гном выразительно сплюнул, и попытался скорчить глубокомысленную рожу.
И тогда Ариэль им всё рассказал. Про то, как он работал в НИИ Слизи, про исследования компонентов говняка, про ЙУХ-25. Он рассказал, как с ним разговаривал грибок, и про то, что самосбора бояться не стоит, а ещё он видел Великого Архитектора, и на самом деле это мутант, похожий на кабана. Гном спросил, что такое кабан, и Ариэль, не зная как объяснить, стал показывать это жестами, и хрюкать.
Гномы, наблюдая этот перфоманс, переглянулись. «Ты конечно человек учёный, професор, но вот я что тебе скажу — не професор ты, ты хуесор. Поехавший ты!» — сказал самый наглый гном. Ариэль вскинул руку с небулайзером, и прицельно распылил в мордочки гномов шесть порций вещества. «Сами посмотрите!» — сказал Ариэль. «ААААААААААААА!!!!!1» — заорали гномы. Один из них начал блевать чистым этанолом. Другой мелко дрожал. Глаза гномов разъезжались в разные стороны, на их лицах появились самые разнообразные эмоции.
Ариэль решил догнаться. Чтобы взяло наверняка, он распылил сразу пять порций ЙУХ-25 себе прямо под язык. Трип начался с резкого входа, чувства холода и дрожи в конечностях. Пространство замигало как стробоскоп. Ариэль почувствовал пси-поля шестерых гномов, и попробовал повлиять на них. Это получилось. Гномы стали ходить кувырком. Они отплясывали танец и визжали. Сквозь визг гномов Ариэль не различил сирену, оповещающую о начале самосбора. Лифт не был герметичен. Следовало делать аварийную остановку, и бежать к ближайшей гермодвери. Впрочем, Ариэль как раз таки хотел уйти в самосбор. А вот гномам не повезло.
В ноздри ударил запах сырого мяса.
По полу лифта струйками потёк фиолетовый туман.
Гномы слиплись в огромную кучу.
Ариэль чувствовал все их страхи, надежды и стремления. Он помнил биографию каждого из гномов. И тогда он начал их поглощать.
«Высший разум да поглотит низшие! Таков закон!» — подумал в этот момент Ариэль. Гномы не сопротивлялись. Их кости размягчались и лопались с хрустом, как полиэтиленовые пупырки. Остатки содержимого кишечника разбрызгались по стенам. Распухшее и искажённое тело Ариэля вбирало в себя пучки гномов. Их мозги цвели метастазами, позвоночные столбы всех сплетались, глаза размножались и текли по стенам как лягушачья икра. Самосбор был таким, каким бывает самосбор на подземных уровнях — лютым и неумолимым. В конце концов, все семеро пассажиров этого лифта превратились в чёрную слизь.
Сквозь щели в полу, слизь потекла по стенам шахты, в сторону реактора. Ариэль был жив, и он был в сознании — но в какой форме! По началу, он подумал, что это всего лишь трип от ЙУХ-25, и его, и гномов, скоро отпустит, но вскоре он понял, что это был далеко не трип. Он встречал такие же комки слизи на своём пути, и поглощал их — ни один из встреченных комьев слизи не обладал сколько нибудь заметным интеллектом. Гномы растворились в нём практически без остатка, но он всё ещё чувствовал их маленькие умишки. Он стал развлекать их, показывая им галлюцинации.
Как маленькие речки вливаются в большую реку, в него вливались анонимные бесформенные куски биомассы. Он принимал всех. С каждым куском поглощённой биомассы, ему становилось всё радостнее на душе — кажется, он нашёл, зачем жить. Достигнув реактора, он покрылся разноцветными прожилками, и чуть не разделился на миллионы капелек слизи от восторга — он узрел Чернобога. Разум чернобога пронизывал весь Гигахрущ, а мозгом Чернобога был лишайник, гнилушка чернеющая. Он испытал непередаваемый восторг и трепет, и пожелал немедленно слиться с Чернобогом, исчезнуть каплей в океане его сверхсознания.
Он уже было приготовился быть поглощённым, однако, вдруг он услышал голос Чернобога. «Не время. Ты не просто слизь, ты должен кое-что сделать для нас. Тебе будет придана форма. Ты поможешь нам выйти за рамки этого мира. Тебе будет придана форма. Мы расскажем тебе что делать — потом. А сейчас уходи!».
Из бурлящей бездны лишайника и слизи был исторгнут ком биомассы, который когда-то был Ариэлем и гномами. Ариэль стал головой таракана, а гномы стали дополнительными мозгами, по мозгу для каждой лапки. Семимозглым тараканом он пополз на уровень ТГР-846, наверх — почему-то ноги сами несли его туда. А, ну да, его ноги же были гномами.
Таракан с семью мозгами вползает в коридор. При виде его, гномы падают на колени, и начинают молисться и петь на гномском языке какие-то псалмы. Кто-то кричит «Он пришёл! Он пришёл!». Ариэль устраивается на груде строительного мусора, и решает немного передохнуть — кажется, ему хочется есть. Он передаёт гномам телепатический сигнал, чтобы те принесли что-нибудь покушать, и засыпает.
Часть 3
Углеродный трос, поднимающий лифт, гудел, и это гудение было похоже на песню, исполняемую ангельским хором. Механизм лифта ритмично работал, |<A7R ехала наверх. Она уже представила, как снимет противогаз, заварит вкусного чая с нижних уровней, усядется в кресло, накрывшись тёплым клетчатым пледом, и поставит что-нибудь из Шнитке, почему бы и нет… Но её мысли прервал звонок коммуникатора — звонил начальник штаба ликвидаторов. Его обрюзгшее и усталое, изрытое какими-то порами лицо появилось в дополненной реальности, он смотрел каким-то смущённым взглядом, и когда он приказал доложить обстановку, его приказ прозвучал так, будто бы он находится в недоумении, и толком даже не понимает, кто он.
|<A7R сразу поняла — у него опять кончился говняк. Да, всё руководство гигахруща, вся верхушка ликвидаторов, и даже марксист-каббалисты — все они сидят на говняке. Разумеется, об этом не знают ни простые трудящиеся, ни рядовые ликвидаторы, ни даже офицерский состав — и поэтому, за говняком посылают элитных ликвидаторов в салатовых комбинезонах. Например, её. Она сухо доложила, что задание выполнено, и спросила, какие будут распоряжения.
Начальник штаба смущённо поперхнулся, и сказал, что у него есть ещё одно небольшое задание — проверить аномалию на уровне ГМЛ-114 в мутантской кофейне «Дыра Фуко». Аномалия совсем небольшая, сказал он, задание лёгкое, только забрать образцы, и обратно. При этом, начальник штаба что-то судорожно теребил в руках, и из носа у него свисала длинная чёрная сопля. Скоро у него начнётся ломка, и чёрные сопли потекут из ушей и даже из глаз. Говняк — масло, смазывающее секретные шестерёнки механизма, которым является Гигахрущ. Его употребляют высшие чины Партии, ликвидатроские полковники и генералы, но нужнее всего говняк марксист-каббалистам, чтобы лучше прозревать волю Великого Архитектора. И это — не просто красивая метафора. Мы все привыкли к тому, что сирена предупреждает о самосборе за 30-40 минут до его начала и никогда не ошибается, и относимся к этому как к должному. Мы успеваем доделать свои дела, спокойно закрыть гермодвери, и устроиться поудобнее перед нейроэкранами. Мало кто задумывается о том, как удаётся с такой точностью предсказать начало самосбора. Простые трудящиеся не знают этого, однако, в академии каббалы существует целый штат коммунистических спиритистов, которые постоянно медитируют под высокими дозами говняка — и Великий Архитектор открывает им, когда и в каком месте он изволит вызвать следующий самосбор. Перед самосборами, эти отважные пророки, стоящие на страже безопасности Гигахруща, начинают биться в конвульсиях, а вживлённые в их мозги платиновые электроды передают сигнал на компьютер, врубающий сирены. Если поток говняка остановится, никто не будет в безопасности.
|<A7R остановила лифт на уровне ГМЛ-114, и направилась в сторону Дыры, путь туда пролегал через главную улицу этого уровня, Проспект Декадентов. Такое название вполне соответставовало разношёрстному сброду, который можно было встретить на этом проспекте — торговцы говняком, этанольщики, бродячие хироманты, пророки и шуты. Дыра Фуко была сердцем уровня ГМЛ-114. Ну или его очком. На самом деле, Дыра Фуко была не просто кофейней для маргинальной интеллигенции. Ещё это главная точка торговли говняком, и мутантский бордель — эти скрытые заведения существовали на потайном уровне Дыры, и назывались Дыра в Дыре. Управляла всем этим вертепом сухонькая старушонка Галина Диогеновна.
Дыра Фуко была украшена вывеской — отверстие, обрамлённое завитушками в стиле барокко, и надпись псевдоготическим шрифтом «Загляни в меня!». Гермодверь кабака распахнулась, и |<A7R прошла мимо ликов кунтскамеры, сидящей за столиками кафейни. Они смотрели на неё, будто бы её салатовый комбинезон оставлял за собой в воздухе инверсионные следы от ожогов — глаза разного размера, вырванные из мятного коматоза забвения. На сцене стоял патлатый мутант Егорка и его Нейронная Оборона — они играли на расстроенных гитарах, а Егор пел «Скоро будет легко, мы скоро умрём!» — в зале тихо подпевали. Внезапное появление ликвидатора в баре напомнило публике, что им всем действительно скоро может стать легко — в головах пронеслись нестройные мысли о последствиях самосбора. «Расслабьтесь, ребят, я к бабе Гале, по делам заскочить» — бросила |<A7R, проведя рукой по ощетинившемуся взглядами оперению воздуха. По залу прокатился выдох, мутанты зашептались. Дыра в Дыре находилась за сценой.
Бензодиазепиновый туман из дым-машин окутывал хлипкий постамент, на котором покачиваясь стоял мутант Егорка. Он забыл слова песни, и под ржавый запил выводил своим уникальным голосом «Аааааа, пошли вы все на хуй!». Бармен протирал стаканы, нарезал закуски, разливал коктейли и ковырял в носах. Количество рук позволяло ему быть умопомрачительно многозадачным, и обслуживать клиентов очень быстро. Драпировка Дыры в Дыре развернулась зевом кельтских орнаментов. Красная обивка на стенах коридора вдохнула новые запахи. У гермодвери старушки Галины стояли две кинокефалки с граблями, в карнавальных костюмах из блестящего материала. Их длинные вибриссы ощупывали воздух, они были были похожи на античных кариатид.
Галина Диогеновна сидела на возвышении, на некоем подобии трона, собранном из трубок капельниц, многочисленных печатных плат и прутов арматуры. Перед ней, на низком чайном столике, лежал пасьянс — она неподвижно застыла, как готическая горгулья, выпученным взглядом сверля карты в поисках соответствий. «А, это ты, дорогая — заходи, присаживайся, чайник скоро закипит» — проскрипел старушачий голос. Она почти не шевелила губами. |<A7R сказала, что она не будет чай, она по заданию из штаба, забежала на минутку. » Галина Диогеновна подняла глаза, и улыбнулась: «Но ты же любишь хороший чай, я же знаю. Смотри, мне тут привезли пакетик чая Рипс Нимада с уровня СТРЛ-703 выдержанный 15 циклов у труб охладителя реактора. А вот это — Халат Генсека, очень нежный вкус. А ещё мы можем заварить Бархатный Бетон или Искристую Плесень, чай, собранный кинокефалами…» — в этот момент |<A7R уже снимала противогаз, и расстёгивала лямку рюкзака с огнемётом. В конце концов, на верхних уровнях подождут, наверно у них остался ещё говняк где-нибудь в заначке. А выпить чаю, тем более с Галиной Диогеновной — святое дело, после задания. Тем более, Галина — женщина приятная во всех отношениях, потомственная интеллигентка, знает множество историй и умеет играть на полимерной лютне. Старушка щёлкнула пальцами, и её собакоголовые прислужницы принесли самовар, на котором было гравировано какое-то гностическое божество. У него была птичья голова в трёхрогом капюшоне, человеческий торс, в одной руке оно держало серп, а в другой молот, а вместо ног были два червя. На самоваре было написано «Добро пожаловать в ОМск!». Божество парило над изображением древнего города, на который падали кометы.
Они начали пить Искристую Плесень. Галина Диогеновна разрумянилась и повеселела, кинокефалка стала обмахивать её опахалом из малиновых синтетических перьев. «Тебя ждёт интересная судьба. Ты же знаешь, что я происхожу из древнего народа, и нам пердаётся умение гадать — из поколения в поколение. Хочешь, тебе погадаю?». «Ну, во-первых, я не верю в судьбу, а во-вторых, если она есть, то зачем же заранее всё знать?» — ответила |<A7R, дегустируя искристую плесень, однако, ей всё же было интересно, как гадает старушка. «Напрасно ты не веришь в судьбу, а вот судьба в тебя верит» — сказала Галина Диогеновна и улыбнулась — «И кроме того, я не говорю о событиях буквально, нет, я плету паутину из символов и метафор, и это больше похоже не на предсказание, а на игру — в которой мы можем менять своё будущее»… Старушонка сделала драматичную паузу, смешивая в баночке говняк, диметилтриптамин, бензидамин и амфетамин с фенциклидином. «Ну ладно, давайте, а что это у вас в баночке?». Галина Диогеновна хитро посмотрела сквозь стекло и ответила — «А это гадательная смесь. Видишь ли, я совсем старая женщина, и мне чтобы видеть будущее, нужны всякие лекарства. Да, чемодан лекарств для твоего начальства я уже приготовила, и приказала принести его когда мы закончим чаепитие. Ну а сейчас давай-ка погадаем!» — с этими словами старушка втянула в ноздри смесь, и принялась тасовать колоду. Её лицо заострилось, а вертикальные зрачки налились огнём — она стала пробовать воздух раздвоенным языком, что придавало ей вид экзотический и колдовской. Впрочем, тут у половины бабушек раздвоенные языки, ничего необычного.
Разложив на столе симметричный узор из карт, баба Галя всморелась в них, и начала скрипучим, как несмазанная гермодверь голосом, вещать. «Властные портреты авторитарных заместителей всматриваются в горячий гудрон. Покинутые города, ржавые фрагменты машин. Растворенье монаршье коснулось пресного лика отшельнка, и он содрал с себя кожу и ринулся к звёздам. И звёзды шептали в его мышцах и нервах — Зверь, Зверь о семи головах идёт по твоим следам. Снявши шкуру, поздно по униформе плакать! Лучше — рвано радоваться! Раскаты… Раскаты его присутствия всё ближе, ближе, ближе… Тянутся… Что наверху — то и внизу, а что внизу то наверху! Грядёт Зверь о семи головах, зверь, снявший кожу — и содрогнутся углеродные тросы, поддерживающие престол царя безликого. Вижу я, как верхом на звере, войдёшь ты в чертог Безликого Царя, и наполнит кровь его до краёв чашу народной любви, и заколосится любовь во всех цветах видимого спектра! Свершится сегодня…». Но что свершится сегодня, Галина Диогеновна недоговорила. Она резко протрезвела, схватила |<A7R за плечо и абсолютно адеватным голосом сказала «Сейчас будет самосбор, 15 минут. Закрой входную гермодверь, я не добегу — и успокой толпу. Это не шутка!». |<A7R не успела вдуматься в нагромождение алхимических метафор, которыми угостила её старушка, как вдруг — самосбор. «А как же сирена?» — спросила |<A7R. «Не включили сирену. Беги дверь закрывай, я самосбор чувствую за 15 минут, у меня фантомные боли в закырках! Решили нас со свету сжить, гады… Сирену не включили». |<A7R быстро натянула противогаз, и схватила огнемёт. Если это правда,значит, на верхних уровнях совсем плохо с говняком — партийные каббалисты не смогли предугадать самосбор. Таких ошибок не было уже много десятков циклов.
«Всем оставаться на местах, без паники. Начинается самосбор. В случае разгерметизации, накрыться тканью и лечь ногами к выходу!» — проорала |<A7R, вбегая в зал Дыры Фуко. Егорка, который как раз пел «Ликвидатор возвращался домой», поперхнулся и начал блевать чёрной слизью. Разумеется, началась паника. Единственным кто не носился с визгами, сшибая столы и стулья, был бармен Славик. Все его восемь рук соединились в 8 непричтойных жестов, и он блаженно закатил глаза, как будто скоро ему станет легко, все скоро умрут. Остальные метались по залу и верещали. Пробиться к гермодвери не было никакой возможности. |<A7R потянула руку к магнитным жерновам. Нет, это было бы отвратительно. Но что же делать? Внутренний голос сказал ей «Используй пси-поле!». Странно, её внутренний голос обладал совсем другим тембром — этот голос как будто мурлыкал, как говноман на приходе, у которого полностью расслабились голосовые связки — но разбираться с внутренними голосами времени не было. |<A7R испустила резкую вспышку электрического сияния, и мысленно скомандовала: «Всем лежать! Полчаса!». Все упали как тряпичные куклы. Она бросилась к гермодвери… Кажется, она успеет…
@@@
Расскажу о гномах, тела которых поглотил Ариэль. Это были не просто гномы — а однояйцевые близнецы. Да, они все вылупились из одной зиготы, и были дьявольски единодушны в своих убеждениях. Пола они были неопределённого, как это часто бывает с гномами — партеногенез и гермафродитизм у них — обычное дело. Звали шестерых гномов Свобода, Равенство, Братство, Вера, Надежда и Любовь. Их произвёл гномский жрец-андрогин Капища №15. Он оплодотворил себя сам и вошёл в глубокую медитацию. Сначала, он раскрыл молитвенник, и провозгласил — «Слава святому Тимофею Пророку! Слава Иоанну Элелету-Мудрому! Слава Теренсу Гарвардскому! Да настроится незримая оптика смыслов! Да пройдёт через неё Дух Святой, и Логос, и Космос. Да заговорит со мной Бог на семи языках, да пропустит он мой дух через семь фильтров. Да свершится Воля, да будет выполнено Великое Делание!». После этого он снёс яйцо, и поместил его в реторту. Он сел в медитацию и начал петь. Яйцо созрело и пошло трещинами, и тогда андрогинный жрец Капища №15 взял молоточек с надписью Космос, и расколол стекло реторты. Он аккуратно извлёк яйцо, и из него выползли новорождённые гномы. Он сосчитал их. Их было шесть. Андрогинный жрец пребывал в отчаянии — что же он сделал не так? Гномов должно было быть семь, во всех сказках их было семь! А тут шестеро — он допустил ошибку на какой-то стадии процесса. Маленькие гномики хотели кушать. Тогда андрогинный жрец распустил межмолекулярные связи своего тела, и распался на отдельные волокна, чтобы накормить их своей плотью.
Шестеро гномов, порождённых алхимическим путём, пировали волокнами своего Матереотца, и быстро росли. Их имена были даны им не просто так — они соответствовали их сущности. Это были особые, жреческие гномы, воплощающие в себе идеи, содержащиеся в их именах, но низведённые до стадии материи. Когда Ариэль поглотил их, лишив их плотских оболочек, гномы вернулись к своей природе — и гном Свобода наполнил его свободой, гном Равенство наполнил его равенством и тд. и тп. И когда Ариэль вобрал в себя плоть гнома по имени Любовь, он преисполнился чувством любви, которое раздвинуло стены его восприятия до той точки, где восприятие уходило в сингулярности и бесконечности Великого Предела. «Что внутри — то и снаружи» — подумал Ариэль. «Что наверху — то и внизу, ответили ему стены Гигахруща».
После линьки, Ариэль осознал себя. Он понял, что состоит из семи частей, шесть из которых соответствуют качествам, что возвышают дух, а седьмое соответствует качеству, что присуще возвышенному духу — и он вспомнил зеленоватое свечение серпа с надписью «ЛОГОС», а потом постепенно в его памяти стали вырисовываться очертания антенн-имплантов на голове, оранжевого комбинезона и космоса, который смотрит на него сквозь стёклышки проивогаза, создавая спиральные завихрения цветущей ряски, расходящиеся из зрачков. Ариэль запомнил эту комбинацию запахов.
В тот момент, когда хитиновые покровы Ариэля затвердели, и стали чёрными как антрацит, он побежал по химическому следу. Тараканья структура позволяла протискиваться в любые щели, и ползти вентиляционными трубами. Часть пути он прошёл по шахте лифта. Ариэль мало задумывался о том, что он был человеком, учёным работающим в НИИ Слизи. Его ноги, которые управлялись гномьими мозгами, несли его вперёт — в каждой ноге по мозгу, и над ними — надмозг. Мир дробился на ячейки, сообщающие куда повернуть, потрескивая как счётчик Гейгера.
Он почувствовал приближение самосбора задолго до того, как Галина Диогеновна приняла гадательную смесь. Таверна Дыра Фуко была старым зданием, с множеством щелей — гермодверь была скорее декоративной, ведь старушка пряталась при самосборах в своей комнатке, а в самой таверне при самосборах не прятались… Обычно. На этот раз сирена не прозвучала, и ситуация была нештатная. Галина Диогеновна вряд ли об этом догадывалась, ведь она жила ещё в той эпохе, когда в ликвидаторы набирали тех, кто играет синими игрушками вместо красных — вобщем, напрочь застряла в глубокой древности. Так вот, Дыра Фуко была вся в щелях, и в такую щель проскользнул Ариэль, и устроился на потолке, шевеля усами.
А если в щель протиснулся таракан, размером с гоночный автомобиль, самосбор и подавно протиснется!
@@@
В Дыре Фуко все лежали, |<A7R добежала до гермодвери и дверь закрылась. Она продолжала удерживать народ пси-полем, чтобы паника вновь не началась, но малость отпустила хватку. |<A7R была в противогазе и салатовом комбинезоне, поэтому она не почувствовала запах сырого мяса. Однако, она заметила струйку фиолетового тумана. Кто-то в зале его тоже заметил, но её пси-поле настолько убило панику, что большая часть народа лежала и втыкала как под транками. А вот Егорка опомнился, вытер слизь рукавом, и запел снова свою оптимистическую песенку. «Неужели самосбор?» — подумала |<A7R. Да, она ликвидатор, но ликвидаторы ликвидируют последствия самосбора, а не сам самосбор.
Видимо, ей придётся испытать на прочность салатовый комбинезон, теоретически он может выдержать. Вот только вся эта публика превратится в биомассу… |<A7R окинула зал, оценивая позиции, и прыгнула в бар, сказав восьмирукому бармену «Я тут, рядом постою». Тот не возражал. Послышались звуки самосбора. Егорка и опизденевшие уже начали самособираться, прямо на сцене. Это выглядело мерзко — они зачем-то перед этим сняли одежду, и издавали чавкающие звуки, плоть становилась единой плотью. «С новым годом! Добрый день!» — крикнуло то. что было Егором. То что было гитаристом, крикнуло «Пошёл на хуй!». Остальные люди пока не самособирались. Может быть, и пронесёт? Но тут |<A7R поняла, что не пронесёт. Из щели в потолке потянулась травинка-кулевринка, и стала перевыкудяблывать заульбывлифтные крапшинаплики в червевыхухольный перегнозепласт. Выглядело это жутко, но происходило только на потолке. Бармен невозмутимо смотрел на это. Он выпил стакан этанола, и сказал «Теперь на работе — можно». Жуткая деформация затронула часть стены, и теперь вместо портрета Фуко и картины изображающей дырку, стена была украшена Агагрохом и пористой клеёнчатой ахахыркой, из под которой выглядывали зульзики мунзнявок. Лучше было на это не смотреть, наверное… Шольчничентные лыни обступили |<A7R со всех сторон. Она уже не видела за лынями бар, он тонул в глиптении лынь, и они глиптели всё вздурзнее. Одна лыня уже почти вдрбдыжнилась на барную стойку, судорожно тмирякаясь в сторону |<A7R многочисненными взувзябалками.
Перед глазами плыл сплошной фиолетовый туман, реальность разрушалась. Её поглощал Самосбор. Или Обосрамс? |<A7R уже стала забывать, что это и почему люди не хотели с этим столкнуться. Ей захотелось сорвать противогаз и вдохнуть полную грудь фиолетового тумана. И вдруг внутренний голос с какой-то странной интонацией проурчал «Структурируй реальность! Вспомни пространство смыслов! Сыграй с самосбором в языковую игру! Давай, я уже начинаю! Используй логос!» — чёрная тень спикировала с потолка, и лыни отклонились от её крыльев. Казалось, что аномалии самосбора огибают таракана, боясь соприкосновения с ним.
|<A7R вдруг вспомнила, откуда она идёт, и поняла что это тот же таракан, только почерневший. «О, а ты разговариваешь? А что я раньше не слышала?». «Я не только разговариваю, я и крестиком вышиваю… И на машинке могу…» — проурчал раскатистый внутренний голос. Это было смешно. И лыни стали распадаться на смех. «Сейчас мы тут всё иронически обыграем!» — крикнала |<A7R, доставая из ножен урановый серп. Мякренькие кудяблики дёрнулись, и попячились, превратившись в кружевные занавески. Клюйчатая многожожка стала висящим на спинке стула костюмом стриптизёрши. Войдя в синхрон с пси-полем Ариэля, |<A7R обрубала эрративные семантические паттерны, придавая миру нормальный вид. Дыра Фуко была спасена.
Егорка, покашливая, вылез из своего ударника, а тот с противным звуком отделился от вокалиста. «Концерт окончен, всем спасибо!» — крикнул егор в микрофон, и опизденевшие принялись искать свою одежду. Пси-поле |<A7R и Ариэля обволакивало дыру защитным слоем, предотвращающим самособирание — вечеринка была спасена.
Самосбор длился недолго, вскоре всё успокоилось, и Галина Диогеновна торжественно вручила |<A7R чемодан с говняком, и маленький чемоданчик с Рипс Нимадой и Искристой Плесенью. «Пусть каббалисты не халтурят — у меня самый лучший говняк!» — сказала бабуля, и уселась в расшитый золотом паланкин, который стройные слуги — кинокефалы унесли за сцену. Бармен налил всем этанола за счёт заведения.
|<A7R открыла дверь, и подумала «Блять, и как я тут пройду?» — весь Проспект Декадентов был засран. Последствия самосбора были везде — ведь декаденты не были предупреждены сиреной, как обычно бывало, и в жилищных ячейках находились лишь единицы — на уровне ГМЛ-114 люди обычно дома не сидят, а ходят из бара в бар, из одного игорного дома в другой. И тут все забулдыги и пьяницы превратились в слизь. Возновном, в чёрную, но были и золотые, и зелёные прожилки.
«Прокатить до лифта?» — услышала она в голове знакомый упоротый голос.
|<A7R оседлала таракана, уцепившись за выпирающие выступы на панцире. Он расправил крылья, и они полетели над опустошённым Проспектом Декадентов, по всему пространству которого серебрилась чёрная слизь. Они долетели до лифта, и ещё на пару минут остановились.
— А ты потом куда? — спросила |<A7R.
— А Чернобог его знает. Прогуляюсь до гномов — наверх мне нельзя, сразу ликвидируют Я же последствие самосбора, не забыла?
— Но ты говоришь…
— Кажется, я когда-то был человеком. Возможно, какая-то меня часть….
— Почему ты помог мне? Тебя же самосбор не самособерёт?
— Потому что я люблю тебя.
После этих слов таракан оттолкнулся лапками от пола, и полетел, издавая низкочастотное гудение. |<A7R доехала на лифте до НИИ Слизи, сдала там образцы тараканьего панциря на молекулярный анализ, и поехала наверх, чтобы доставить начальнику штаба чемодан говняка.
Начальник штаба встретил её с бутылкой этанола, и тут же объявил благодарность, и сказал что завтра же её наградят почётным орденом за отвагу, и произведут в командиры полка элитных ликвидаторов. Он пожимал ей руку, поздравлял, потом выпивал этанол, и опять поздравлял. Его рекурсивный поток поздравлений прервал звонок по нейронету.
Он с кем-то поговорил, и тут же протрезвел и стал серьёзным. Его лицо посерело, и он присел за стол. На лысой голове заходили желваки.
— Слушай, тут звонили из НИИ Слизи. Они проанализировали образцы тканей этого насекомого, и оказалось, это не насекомое — в нём нашли ДНК человека, гнома, грибка и ещё чёрт те знает чего. И говорят, что эта штука опасна. Очень опасна. Только ты можешь ликвидировать это. Мне не хочется посылать тебя сейчас, и прерывать праздник — но других специалистов такого уровня у нас больше нет. Это будет последнее задание… Потом будет спокойная работа в штабе, утроенный паёк, красный концентрат… Выдадим трёхкомнатную ячейку. Но эту тварь нужно ликвидировать — там весь НИИ Слизи ходит на ушах, они такого в жизни не видели… У тебя же жернова с собой? Вижу, с собой. Вобщем, ликвидировать нужно в течении четырёх часов — дальше процесс будет необратим, оно распространит мутацию. По всем этажам такие будут. Вобщем, ликвидировать, остатки сжечь огнемётом.
Договорив это, начальник штаба рухнул в кресло, и сложил руки на лысой голове. |<A7R молча обдумывала его слова. Охваченная противоречивыми аффектами, но не подавая вида, она взяла огнемёт и двинулась к выходу…
Часть 4
Гермодверь, ведущая в келью Галины Диогеновны вновь отворилась. Та всё так же восседала на своём троне, в окружении чучел нетопырей, глицериновых ламп и генераторов оргона. «Так быстро вернулась? Неужели опять весь говняк спороли?» — спросила она, затягиваясь длинной тонкой трубкой и выпуская колечко сизого дыма. «Нет, на этот раз я пришла с вопросом. Ты можешь снова разложить мне карты?» — спросила |<A7R. Баба Галя подняла правую руку, похожую на птичью лапку, на каждом её пальце было по большому перстню с самоцветами и алхимическими символами. Она просто держала руку в воздухе и смотрела на |<A7R. Спуста полторы минуты, из-за шторы бесшумно выскользнул рослый и мускулистый раб-кинокефал с серебряным подносом, на котором лежала колода карт. Галина Диогеновна молчала, и смотрела куда-то в бесконечность. |<A7R начала говорить:
— Всю свою жизнь я посвятила благу Гигахруща и благу нашего народа. Я ликвидировала последствия самосборов, выполняла волю Великого Архитектора и Генсека, и чувствовала, что я поступаю правильно, и иначе быть не может. Сегодня я впервые усомнилась в воле Великого Архитектора, в том, что правильным будет действовать в соответствии с тем, чего хочет Великий Архитектор, и те, кто выражают его волю. С такими вопросами обращаются обычно к марксист-каббалистам, но единственное что они могут — создавать паутину из слов. Поэтому я пришла к тебе.
Галина Диогеновна так и не притронувшись к картам, начала говорить.
— Ответ уже содержится в твоём вопросе, нужно лишь прислушаться к внутренней тишине. Закрой глаза, и всмотрись внутрь себя. Кто ты? Видишь ли ты там чью либо волю, кроме своей?
|<A7R закрыла глаза и прислушалась. Сначала не происходило ничего, было слышно тиканье часов-ходиков на стене с гирьками в виде сосновых шишек, шум системных блоков где-то за перегородкой, движение жидкости в трубах и далёкие звуки бара из Дыры Фуко. Было слышно криплое дыхание старушки, движение крови в сосудах, гудение электричества в проводке. А потом она увидела. Сначала это была мутная тьма, бескрайняя и кромешная, в которой присутствовало некое ощущение пульсации, но было непонятно, что именно пульсирует. А затем, появился огонёк зелёного пламени, похожий на небольшой росток. Он шевелился, наполнялся цветом и расцветал. Над языками пламени появились голографические шестиугольники, соединённые между собой в схемы отрезками, шестиугольники танцевали и перестраивались. Вскоре зелёное пламя заполнило её всю, и она стала этим пламенем. Голографические соты куда-то вели, разум сканировал бесчисленное множество вариантов, а движение пламени указывало путь.
Когда она открыла глаза, она увидела, что старушка держит перед собой карту. Карта выглядела непривычно объёмной и чёткой, как будто бы на восприятие наложился какой-то фильтр. |<A7R увидела что на карте изображён почерневший танцующий скелет с граблями, в противогазе и с рюкзаком ликвидатора, на ногах скелета были асбестовые сапоги. Он застыл в быстром движении, расчёсывая граблями потоки мутировавшей плоти, которые причудливыми спиралями свивались в фрактальную конструкцию, по которой этот скелет как будто куда-то бежал. Вдруг статичное изображение стало анимированным — скелет и правда побежал, размахивая граблями. Волны щупалец и членистых ножек струились перед ним быстро изменяющимся потоком, поток тёк и в нём появлялись разные формы жизни — этобыли рыбы, скорпионы, птицы и какие-то гуманоиды. Все формы стремительно перетекали друг в друга. Вдруг из потока форм вышли два гуманоида, и с разных сторон направились к скелету — сначала они были ростом ему по щиколотку, но затем, быстро увеличиваясь, и превращаясь в змей, стали длиннее чем сам скелет. Он встал, расположив грабли ровно по центру изображения, вертикально, и две длиные змеи оплели грабли как кацудей. В руках скелета появилась чаша, и змеи стали капать туда своим ядом. Скелет выпил яда, и сквозь его обгорелые кости стали прорастать веточки и корешки, при этом его руки стали врастать в черенок грабель, а змеи образовали уроборосно-переплетённые конструкции вокруг дерева. |<A7R думала, что на этом трансформация закончилась. Но тут чаша начала расти, увеличиваясь в размерах и заворачиваясь в спираль. Из этой спирали выползла большая улитка, которая встала, и потянула рога к небу — она была высотой практически с дерево. Тело улитки, пронзающее небо, окружили кольцевые облачка, её стал оплетать вьюнок с голубыми цветками, которые образовали что-то вроде венка на улиткиной голове.
Галина Диогеновна подождала, когда |<A7R насмотрится видений, а затем прокомментировала свой ответ.
— Я не знаю, что ты там увидела, да это и не важно. Картинки нужны лишь чтобы отвлечь тебя от мысленного шума. Ну и направить немного внутрь себя — но всю работу делаешь ты. Так вот, это и не важно, что ты видела, потому что теперь я знаю — ты получила ответ. Однако, я расскажу тебе кое-что о Великом Архитекторе и о Генсеке. Когда-то очень давно я была женой Генсека, это было очень давно, так давно что ты не поверишь, что столько вообще живут — я узнала кое что о нём, и о том, чью волю он транслирует. Ты знаешь, почему нигде нет изображений ни Генсека, ни Великого Архитектора? Он ослепил себя. Он был человеком, и ему была невыносимо его отражение в зеркале — и тогда он накапал себе яда в оба глаза, и теперь он видит только непрекращающийся самосбор. А так называемый Архитектор — это сущность, с которой он вышел на связь, инфернальное порождение хаоса, которое хочет сделать весь мир таким же уродливым как душа Генсека. Поэтому, что бы ты ни задумала, если это убьёт Генсека, и уничтожит Гигахрущ — я только поддержу тебя. Иди вперёд смело!
— Но как же жители Гигахруща? Они что, все погибнут?
— Погибают ли сны, если сновидец проснётся?
— Да, если он забудет их.
— А как сделать так, чтобы сон продолжил жить?
— Рассказать его. Тогда он станет частью языка, и его, возможно, перескажут ещё раз. Некоторым снам, которые до сих пор пересказывают, уже тысячи циклов.
— Именно. Но чтобы рассказывать истории, нужен кто-то, кто их услышит, и может быть, прокомментирует. Однако, у тебя есть голос в голове.
— Ты знаешь и об этом голосе?
— Я жила ещё до того, как вырос первый ярус Гигахруща. Я знаю всё. И вот ещё что — Гигахрущ это вовсе не то, чем он кажутся, все ващи схемы — хуйня. Помни — что наверху, то внизу, что снаружи, то внутри.
Галина Диогеновна подняла левую руку. Теперь |<A7R разглядела, что на высохших руках старушки были татуированы надписи «Solve» и «Coagula», то есть Растворяй и Сгущай. На этот жест пришёл второй кинокефал, который принёс чемоданчик. В этом чемоданчике лежал маленький гномский молоточек с надписью КОСМОС, и радужно опалесцирующий кристалл размером с гномское яйцо.
— Сокровища гномов. Их принесли мне недавно, и сначала я думала пойти сама. Но мои старые кости уже не любят такие прогулки. В этом кристалле находятся в сжатом виде голографические записи сознаний всех существ в гигахруще. А молот нужен чтобы разбить скорлупу. Ты отправляешься в путь. Тебе не понадобится твой огнемёт, жернова и противогаз, и твой салатовый комбинезон тоже не понадобится. Обратись к голосу в своей голове и призови его!
|<A7R сконцентрировалась на ощущении, и послала сигнал Ариэлю. Она почувствовала телепатический ответ. В сознание подгрузилась карта, и она увидела схему Гигахруща, и светящуюся точку, приближающуюся к ней. Но схема была очень странным образом перекручена. «Принести облачение!» — скомандовала Галина Диогеновна, и двое кинокефалов вынесли серебристую тогу из лёгкой ткани и венок из медной проволоки с вплетёнными в него миниатюрными оргонными генераторам. «Усилитель пси-поля» — пояснила Галина. |<A7R облачилась в серебряную тогу, и надела венок из проводов на голову. Сразу же она стала как бы видеть сквозь стены, причём очень детализировано, с лазерной чёткостью, но при этои и с панорамным обзором. В это время светящаяся точка на её внутренней карте, двигающаяся к ней, поравнялась с точкой «Вы здесь», и она услышала скрежет за гермодверью. Кинокефалы впустила Ариэля. Их пси-поля слились, и карта догрузилась окончательно. Пунктирная линия вела к реактору на уровне ТМЛ-488.
— Баб Галь, а как я туда — и без противогаза? Это же реактор! Там ещё и самосбор всё время.
— Все ваши схемы неверны. Говорят, что Генсек находится на самом верхнем этаже, и это правда — однако, при этом, кабинет Генсека находится под охладителем реактора — и если идти к нему снизу вверх, то вы не пройдёте — но если вы придёте сверху, он не будет вас ждать. Не будет же он выставлять защиту от своего Архитектора, который есть лишь его концентрированный ужас перед изменениями. Больше всего он боится изменений — и поэтому, воображает, будто Великий Архитектор насылает меняющий всё самосбор. Он думает, что может купить его милость ценой пота и крови миллионов трудящихся, которые думают, что строят коммунизм, тогда как на самом деле они строят лишь гробницу для здравого смысла. Вам не следует бояться самосбора — и тогда, самосбор ничего не сделает вам. Да, вы изменитесь. Но только изменившись, вы сможете дотянуться до Генсека, и сломать этот бредовый мирок. Кинокефалы проводят вас до лифта! Удачи!
Они вылезли из Дыры Фуко.
|<A7R в серебряной тоге и с венком из меди на голове, уселась на хитиновый панцирь Ариэля. Теперь, когда она была без костюма химзащиты, она почувствовала исходящее от хитина тепло. Гигантский таракан был тёплым и пах какими-то специями. Кристалл с копиями всех живых существ самосбора висел у неё в мешочке на шее. Их с Ариэлем пси-поля пересекались причудливым интерферентным узором, наслаиваясь на окружающую реальность множеством разноцветных плёночек, души гномов образовывали шестигранную основу для ячеек сот, по которым их сознание двигалось в то время, пока они, в сопровождении двух кинокефалов, медленно ехали по Проспекту Декадентов. |<A7R подняла две руки, в которых сжимала урановый серп и ториевый молот, светящиеся мягким радиоактивным светом. Она вспомнила рога улитки из видения, пронзающие небо. Мутанты с культистами вышли встречать их, некоторые поливали мостовую этанолом, и выливали этанол на себя. Гномы пели осанну. |<A7R скрестила руки с серпом и молотом, а Ариэль издал треск, подобный рыканью льва. Они взлетели.
Полёт по шахте лифта по нисходящей спирали против чисовой стрелки занял очень много времени. Всё это время они телепатически говорили, но мы не будем приводить здесь содержание их умственного разговора, сказав лишь, что оно было апокрифично. Они пролетели уровень ТГР-869, где сражаются чёрные гиганты, и где они встретились впервые. Гудроновые големы застыли и молча провожали их взглядом, прервав свою борьбу.
Они спускались всё ниже. Вот уже уровень, не отмеченный ни на каких картах, предшествующий реактору. Уровень, где находится Полный Пиздец. Полный пиздец состоял в том, что на этом уровне стены Гигахруща вдруг стали для них абсолютно прозрачны. И они увидели, что за ним находится бескрайняя Внешняя Тьма, не заполненная ничем, кроме шума помех. Множество экранов, которые показывают, как падает снег. Из белого шума сложилось лицо. Оно обращалось к ним, и к каждой их отдельной части. Это лицо постоянно меняло пропорции, оно будто бы самособиралось непрерывно, и оно кричало, что им следует остановиться. Оно обещало всевозможные блага, угрожало, умоляло, и снова угрожало. Сначала |<A7R и Ариэль попытались подавить эту галлюцинацию своим совокупным пси-полем, от этого она дёргалась на секунду, и снова появлялась. Казалось, с этим демоном невозможно сделать ничего. «А может на него хуй забить? Он же радио, он только говорит, но остановить нас не пытаетя — мы пройдём без сопротивления» — подумал Ариэль.
Они продолжили кружить по нисходящей спирали, сложившийся из помех и белого шума лик ещё немного поуговаривал их остановиться, а потом вдруг покосился и произнёс «Вы не учёные вы говна сраные а не что вы гадить можете а не что! Вы срать хотели а мы тоже найдём и не будем ничего вот как! Ты не професор а ты нас срал а мы скажем что хуесор ёбаный срал и мы напишем. Ты хуесор а мы вас не позволим срать гады. Мы не срать а вы нас гады молчите. А мы не просветить мы гады блядские срали на нас!» — после этого, Стража Предела поглотил Самосбор. Они прибыли в ТМЛ-488, где расположен реактор. Тут практически у всех форм жизни не менее двух голов, всегда зашкаливающий радиационный фон и самосборы случаются чуть ли не каждый день. Их окружили зелёные огни светлячков. Ну, то есть, на самом деле непонятно, что это светилось, но стайка огней поплыла за ними по воздуху.
Они обошли реактор, и в свете его приборных панелей стало видно, что огоньки принадлежат не светлякам, а каким-то длинным кольчатым червям, которые струились за ними след в след. Приборная панель густо заросла лишайником, выделяющим говняк. Воздух был пропитан говняком настолько, что от вдохов сводило лёгкие. Индольный запах вскружил голову. Отчасти, он даже напоминал запах какого-то неплохого чая. В некоторых местах на лишайнике росли стебельки с глазами, которые кивали если к ним приблизиться. Кое-где ползала херня, похожая на морских звёзд. Всё было очень склизским.
Они зашли под реактор, и им открылась поверхность, полностью заросшая лишайником — гнилушкой чернеющей. Здесь, от сильной радиации, лишайник рос во много слоёв, и образовывал что-то, похожее на мозги.
Люди, живущие в Гигахруще, в ходе длительной селекции приспособились к радиации, однако здесь у |<A7R начались галлюцинации, которые усиливались от паров говняка. Впрочем, отличить галлюцинации от реальности здесь было трудно — то ли к ним на самом деле тянулись щупальца, то ли это казалось. «Только бы не начался сумасброд» — подумала |<A7R и ей на мгновение показалось, что это называлось как-то иначе. Она поторопила Ариэля, и они были в самом низу воронки, поросшей слоем лишайниковых извилин. Она попробовала резануть лишайник серпом, и он легко поддался, куски лишайника срезались без всякого усилия, Ариэль начал выгрызать лигайник и ковырять его лапками, тараканьими челюстями это получалось достаточно быстро. Щупальца подбирали лишайник и скатывали его в трубочки. «Кажется, мы успеем добраться до Генсека быстрее, чем нас самособерёт обосрамс» — подумала |<A7R, и в этот момент из многочисленных олололен преподвыпернулись кудяблики с гозозёльчиками на выпяченных пняфках. «Fgom! Fgom! Сквозь двери бегом! Fgom! Fgom! Сквозь стены бегом! Ночью и днём! Gsom-Gsom!» — так пели кудяблики покачивая гозозёльчиками и тирьямпируя свои зюхательные фсывки в направлении гвиктации Взгна. |<A7R и Ариэль одновременно поняли, что это самосбор, и что на уровне ТМЛ-488 он начинается незаметно, сначала даже кажется, что ничего не происходит. Но сейчас никаких сомнений не было — сверху (хотя сверху ли?) опустились лыни, а кудяблики стали шептать «Ты же слышиш как я лыжи шизы заряжаю? В час ночи лыжи шизой заряжаю! Заряжаю дыжыз лыжыз, сяч чомкать! Ыжыс ышыс зывзща взавзу вщавчла чвячло! Щячло Пячло Попячло! Мжвячло Щячло Пячло Попячло! Шива Сушек Насушил, ой, Шива Сушек Насушил!». Лыни были уже близко, и они бздвякали.
|<A7R погрузила руку по локоть в склизскую чвяку. На ощупь была чвяка как чвяка, но по её коже стали виться зелёные фрактальные узоры, похожие на листья плюща. Ариэль, панцирь которого до этого был чёрным, покрылся розовыми, фиолетовыми и зелёными волосками, образующими узор как у ковра. Их уже самособирало. Но, пространство на дне воронки удалось расчистить от чвяки. Купол пси-поля не давал лыням прикоснуться к ним. По лыням прошла вибрация, и как снежок, посыпался мелкодисперсный мохопласт, слегка опалесцируя. Под чвякой оказался слой рыхлого как пемза изобетона. Серп тут был бесполезен. Ариэль начал вгрызаться в пористый пенобетон своими челюстями. |<A7R снова уселась на его спину, прикрыв лицо рукой, чтобы в глаза не попала бетонная крошка. Пси-поле вроде бы защищало от самосбора.
Ариэль прогрыз пару метров бетонной пены, и под ней оказалось нечто, похожее на оргстекло. Они увидели Генсека. Но самое ужасное, они увидели и Великого Архитектора — он парил над слепым стариком, лежащим в ванной, наполненной концентрированным ЙУХ-25 — веществом, экстрагируемым из говняка. И если Генсек не видел их, то Великий Архитектор их прекрасно видел. Он видел их ещё до того, как они пришли к нему, потому, что он сам это и придумал в очередном приступе паранойи. Впрочем, он скрывал это от самого себя, так же, как человек, пристрастившийся к стимуляторам, скрывает от самого себя, что у него есть какие-то проблемы с наркотиками. Этому безумному духу нравилось думать, что в его галлюцинациях найдётся сила, способная его одолеть. Он думал, что он в любой момент может справиться с этой мыслью.
|<A7R и Ариэля отделял от Генсека и клубящегося над ним сгустка паники и галлюцинаций лишь тонкий слой оргстекла. Но он не поддавлся ни тараканьим челюстям, ни серпу, ни молоту: какая-то сила удерживала этот барьер. И тут до |<A7R дошло — это было не оргстекло. Это было пси-поле, причём, их с Ариэлем, а не чьё-то ещё.
— Нужно снять пси-поле!
— Но тогда нас самособерёт.
— Тогда самособерёт Генсека. Помнишь, баба Галя сказала, что самосбор — это проекции его страхов?
— Но как мы узнаем, что мы победили? Вдруг мы станем толпой человечков, или плесенью, или ещё чем?
— А вдруг ты вернёшь себе облик человека? Всякое же бывает. И вообще, мы успеем убить Генсека раньше, чем нас самособерёт — а вмести с ним умрёт и его страх, и самосборов больше не будет.
— Тоже верно. Ладно, снимаем пси-поля!
Генсек пошевелился — он что-то услышал. Плёнка, отделяющая их от кабинета Генсека, лопнула. Они падали прямо в сосредоточие щупалец Великого Архитектора, и тот беззвучно кричал от ужаса приближающегося самосбора. Его щупальца развеялись как дым. |<A7R замахнулась серпом и молотом на этот фантом, и он рассеялся как дым. Она хотела поразить Генсека серпом, прямо наскаку, но тут она почувствовала нечто странное. Нет, семантическое пространство кажется не самособиралось. Самособиралась она.
Она почувствовала, что в точках соприкосновения её тела с тараканьим хитином, она врастает в таракана, и её кости растворяются. Хитиновые конструкции приобрели гибкость, и она вплавилась в тараканью плоть, так, как сливаются капли горячего воска — её мозг синхронизировался с мозгом Ариэля, образовав четыре полушария, управляющие шестью гномскими мозгами. Её ноги обросли хитином, и стали четвёртой парой ног. Руки стали педипальпами. Крылья сгорели, а головогрудь стала монолитной. Сливаясь, они превращались в огромное паукообразное. Трансформация в паука закончилась довольно быстро. Их мозги обменивались сигналами, как в чатах в нейронете, только на несколько порядков быстрее — широкополосное соединение давало гораздо больше возможностей. Мозги гномов выполняли команды, в них запускались служебные программы, а в их память делался бэкап системы.
Сфера с записями всех существ Гигахруща при этом оказалась вплавлена в тело паука. Мозги паука имели доступ ко всем записям. Они сразу поняли что делать. Паук подбежал к Генсеку, и занёс над ним сочащиеся ядом хилицеры. Слепыми глазами Генсек взглянул в глаза пауку, и с улыбкой сказал «Эх, всё-таки ты достала меня, Галя! Ну, не тяните!» — и хилицеры воткнулись в его плоть.
Генсек сделал несколько шагов, присел на край бассейна, и схватился за голову, как будто у него начался приступ мигрени. Все мозги паука подумали, что Генсек сейчас умрёт, однако вместо этого, он заорал «Ааааааа бля!», и поднял лицо. В середине лба у него открылся огромный глаз. И этот глаз был зрячим.
Прозрев, Генсек увидел весь абсурд и нелепость той галлюцинации, которую он породил. Его взгляд развязывал узлы стен Гигахруща, и они таяли и таяли. «Сотни циклов я больше всего боялся самосбора, а оказалось, я и был самосбором!» — сказал Генсек, и это были последние его слова, сказанные им в виде Генсека — он рассыпался на рой каких-то созданий, похожих на пчёл.
Но что было дальше с этими пчёлами, паук не увидел, потому что был выброшен из Гигахруща во внешнюю тьму. Паук свисал на паутинке, прикреплённой к Гигахрущу. Возвращасться назад не было смысла. Паук спускался на паутинке очень долго, возможно несколько часов, а возможно несколько дней — во Внешней Тьме невозможно отследить ход времени.
Но всё же, лапки паука достигли гладкой как бильярдный шар поверзности. Мозги паука стали совещаться друг с другом.
— Кажется, я знаю что делать. Кристалл с записями всех существ находится в нас, а значит, мы можем их воспроизвести.
— На чём?
— На паутине.
— Логично, они же вибрационные. Но представь сколько существ в Гигахруще? Мы будем воспроизводить их вечно.
— Не будем, если усилим мощность паутины.
— Это как?
— Каждая добавленная паутина будет как зеркало умножать вдвое мощность уже существующих паутин. Если мы настроим их как голографическую сеть зеркал, рендеринг новой вселенной займёт считанные минуты.
Бесполезно пытаться понять, чей мозг какую реплику подумал, потому что мозг думает каждую мысль всеми своими клетками. Но, в итоге, паук действительно сплёл эту сеть, и вложил в неё в качестве ядра кристалл с записью сознаний всех существ в Гигахруще. На пересечении нитей появились такие же кристаллы, отражающиеся друг в друге. Начал медленно подргужаться мир. Сначала это была рубленая пиксельная графика, многочисленные артефакты сжатия, крупные полигоны. Затем всё постепенно разгладилось, и приобрело реалистичный вид.
Паук находился на ровной, покрытой высокой травой поляне. Трава была мокрой от росы, и была по колено пауку. Рядом шелестела небольшая роща, которая будто бы росла здесь уже несколько лет. Светило солнце. Из Гигахруща, по паутинке, спускались первые поселенцы. Темнейшая тьма за пределами Гигахруща оказалась голограммой, подстраивающейся под пси-поля наблюдателя.
8 мозгов одновременно подумали: «Если мы захотим, мы можем вернуть себе человеческую форму. Если захотим — останемся пауком. Так же мы можем выбрать любую из форм, записанных на кристалле, или создавать на базе их новые. А можем сплести во времени сеть расходящихся дорожек из цепочек вариантов, и увидеть все из них сразу».
Мы не знаем, что подумали эти мозги после. Но снизу, с поверхности, Гигахрущ был круглым диском в небе, с поверхностью, напоминающей сыр.
RSS