Мотыльку

Молю: отлети. И друзей выбирай с оглядкой.
Ты, вижу, приятель, на жар да сиянье падкий:
смотри – видишь пепел? Остался от ваших братьев.
Хотели дружить, ну и сгинули с пёстрым платьем.
Пожрал не со зла их (такой темперамент пылкий);
как люди едят бифштекс, но без ножа и вилки.
Крылышки хрупкие, и, верно, блестят на солнце…
Лети-ка, исследуй цветы, фонари, оконца.
Не жалко себя? Ну, а я тебя пожалею:
с костром побрататься – такая себе идея.
Я, знаешь, с топливом тише не стану да глуше.
Путь пламени – прямолинейно-жесток. Послушай!
Здесь «да» или «нет». Огонь – категоричность знаков.
Я множествен? Чушь! Мой танец – всегда одинаков.
Довольствуйся малым! Приручен огонь камина,
в печи, и на факелах, маленький – свет лучины…
Ты слышал от искры, как страшен огонь на воле.
Зачем же несёшься в пожар… и кричишь от боли…

Это весна

Мудрые звёзды становятся ярче.
Каждой сестре незажжённой
Со стылой зари говорят – зажгись!
Они считают – пора.
Вот и весна зажглась.

Одинокий Охотник * всё целит в горах своих неизвестных животных,
пряный ветер рвёт душу, сбегая с холмов диким волком с колючками в тёплой шкуре,
беспокойно синеет волчья нора.

Цветы! – не притворщики, не из снега,
а всамделишные сай‐ити **,
хрупкие, сами, как снег, холодны,
но смелее и значительно ярче,
да и в шкуре у волка поменьше колючек,
тот, далёкий и золотой волк, его лечит и греет.

Подземные хорре *** зевают на блики юных травинок,
принюхиваются к обоим волкам,
почёсывают в головах серебряными
перьями для письма
и говорят: нет, уже точно, нет, несомненно, – это весна!

* Охотник (Небесный Охотник) – созвездие Мэлло Алтаир. Аналог Ориона.
** Сай‐ити – крокусы.
*** Хорре – мелкий подземный народец.

Одинокая наша звезда

Посвящается Кайо

Кто пускался в дорогу с закатом сердец,
Тот запомни, что это ещё не конец,
Многоснежной пургою надвинется лес,
Но над лесом – ты, наша звезда.

Самый трудный наш путь – он ещё впереди,
И по снегу всю ночь нам идти и идти.
Ты свети нам немного, неярко свети,
Одинокая наша звезда.

Мы одни, как и ты, мы рассеяны в мир,
Словно отзвуки древних серебряных лир,
Нас возможно услышать лишь светом твоим,
Изумрудная наша звезда.

Одиноким другим ты в беде помоги,
Пусть шаги по-над пропастью будут легки.
Проводи, помири и от зла защити,
Драгоценная наша звезда.

Чёрные гусли

Если бы мог я на гуслях, где девять струн,
Стать им десятой сестрой и помощницей,
С ними звучал бы, звенел в унисон бы им,
А языком бы и слова не вымолвил,
Право, так стало бы лучше: другой певец
Песни бы складывал, перед собой кладя
Чёрные гусли: плакать – не высказать.

Травы лесов, ниэниллэ * жемчужины!
Было привольно средь вас можжевельнику.
Радостно пелось соцветиям севера,
Радостно сердцу дышалось и думалось.
Алый туман всё покрыл, словно в Гэлломэ.
Что же молчите, ответы хороните,
Чёрные гусли песен не сбывшихся?

Век бы не помнить, другой не обдумывать,
День всё вздыхаю, и в сумерках жалуюсь.
Ночь не утешит, заря не даст средства мне.
Вечно не сетовать, — плачь, выговаривай,
Травы и слёзы в свой час станут музыкой,
Всё перетерпят, прослушают, вызвучат
Чёрные гусли – скорбь дорассветная.

* ниэниллэ – белые, молочного оттенка ягоды, с чуть просвечивающей тонкой кожицей и слабо выраженным сладко-кисловатым вкусом. Стелющийся древообразный кустарник с тёмной корой и небольшими каплевидными тёмно-зелёными листьями. В этом мире аналогов нет. Эндемик Северного Белерианда. (По Ортхэннеру)

Поворот на юг

Посвящается Этлэрто

Уводит дорога по искрам янтарным,
на юг поворот – как прощальный кивок.
За всё мы останемся здесь благодарны,
и тем, кто осилил, и тем, кто не смог.

На юг поворот, как полуденным птицам,
в почти безнадёжной осенней мольбе,
и только успеть бы с лесами проститься,
и только оставить бы сердце себе.

Прекрасная, страшная к солнцу дорога,
ты нас на ветрах укачай не спеша,
в них крылья очертятся нежно и строго,
и новая будет у птицы душа.

Семь царевен у мёртвой воды

Есть забытая всем средь земель одна:
пепел, холод и волчья луна,
там в плену всё глядятся сквозь дым
семь царевен у мёртвой воды.

Осушили давно они слёзы все, –
нечем плакать застывшей красе, –
нет, не помнят родные следы
семь царевен у мёртвой воды.

Тёплый ветер раз в год тронет пряди им,
и туман чуть покроет исчадие –
и тогда оживают черты
тех царевен у мёртвой воды.

И тогда светлый сон им встречается:
так бывает порой, так случается.
И мечтают спастись от беды
семь царевен у мёртвой воды.

А всего-то поднять бы им головы,
не смотреть бы на то, чем прикованы, –
промолчат, ибо слишком горды
семь царевен у мёртвой воды.

Ты туда не глядись, и не вздумай:
станешь с ними – восьмой – и безумной.

Впрочем, близко
земля та,
и дым,
и царевны у мёртвой воды.

Музыка

Сквозь дымку иллюзий
звук вёл пианист,
этюд был чуть грустен,
негромко-лучист.

Иллюзия – это,
пожалуй, когда
ты пишешь куплеты
свои – навсегда.

Иллюзия звука –
две встречи в былом.
Молчанье – наука
не грезящих сном.

Иллюзия света –
на мраморе блик:
над смертью поэта
хохочет старик.

Иллюзия счастья –
спектр жёлтых дриад:
как мог не попасть я
на их маскарад?

Иллюзия стёрта.
И бел смятый лист.
И тихо с аккорда
снял кисть пианист.

Прибалтийская сказка Сольвейг

Сменяется лист из пергамента кожей,
Запиской в бутылке, кривыми стихами,
Легенда живёт, если это возможно,
А не о чем петь – приплывайте-ка сами.

Вот было, созвал всех магистр в путь далёкий,
А если получится – в небо, за звёзды.
Ты что там читаешь? Учебник закрой-ка,
Он наше не знает – а было всё просто.

Они собирались вот в этом заливе,
Их флот – древесины невиданно твёрдой,
Они – в белых коттах, все статны, красивы, –
Храбрейшего клана, высокого рода.

«Теперь над упущенным, слышно, смеются,
Что ж, смех надувает нам парус в путь дальний!
Здесь струны морские, они не порвутся,
Лишь сменят напевы да станут печальней.

Янтарь проложил нам чудесные тропы:
Свет моря огромен, и есть курс созвездий,
Не нужно здесь суши, поэтому, чтобы
Вернуться назад, остаёшься на месте».

Случилось – суда разминулись на море,
Быть может, туман или фата-моргана,
Но только все сгинули рыцари вскоре –
Высокого рода, храбрейшего клана.

Сейчас и помимо – есть уйма преданий,
Такой уж наш край, впору в сказках топиться!
Но сказки не те, – вы же знаете сами.
И сердце всё ищет тевтонские лица…

* * *

…И ты, словно Сольвейг, всё смотришь на сосны,
И ждёшь не вернувшихся рыцарей в помощь:

На чуждых путях, не ребёнок, не взрослый, –
Наивный искатель душевных сокровищ.

Мельтор

Обманчивый (для светлых) знак взошёл
И разомкнул зелёные ресницы.
Стою над пропастью. Мне исколол
Глаза тот свет – но он же дал напиться.

И пульс холодной, из-за звёзд, руки
Мне не даёт ослышаться и сдаться.
«Тепла не жди: со звоном огоньки
Посыплются с небес в ночное царство».

«Я дам тебе вздохнуть, дам умереть,
И роскошь гибели под изумрудным светом
Заставит ледяные песни петь
И отсылать такие же лучи в неспетом».

Так говорили. Но не ты – они.
Они не знали, что тепло – не в теле.
И сердце не считает больше дни.
Молчит, ликуя: Тано – аст – таэле…

Однажды

Однажды флейта выпадет из рук,
однажды день растянется до ночи,
однажды не заплачешь, недосуг,
однажды попрощаться не захочешь.

Однажды холод скроет все шаги,
однажды не послушаются связки,
однажды скажешь: тень моя, не лги,
не будь моей, но уходи из сказки.

Однажды ты поймёшь, что в сказке – быль,
однажды ты увидишь: не во всякой.
Однажды в сотнях расчудесных миль
заметишь под намереньем бумагу.

Однажды ты один пойдёшь на бой,
от правды жгучей волю не отвадить.
Однажды ты останешься собой:
огонь – огнём, и не отнять, ни сгладить.

Принцесса Астрель

Тёмные башни замка,
Серая их окраска,
Правда или приманка,
Ты не моя сказка.
Переверну страницу,
Жизнь и такому учит.
Правда – или приснится…
Сон весь свет приручит.

Припев:
Только забыла сказка нам объяснить,
Как с чистым воздухом снова встретиться,
Как отпереть дверь домой, нарисованную мелом дверь.
И вся надежда на тонкую сумерек нить:
Помнит ещё, как идти по дождевой лестнице
Полынноволосая принцесса Астрель.

Своды из синих молний,
Свиток забрызган красным,
Что-то такое помню,
Здесь нам быть опасно.
Что же, вперёд, всё дальше,
За голубою искрой,
Нет, не в закат ярчайший.
Снова сны… так быстро…

Припев.

Лист на столе, рисунки,
Утро на старых книгах.
Вынешь мелок из сумки,
Позабудешь игры.
Путь – наверху, в Зодиаке,
Выйди во тьму из сада.
Искра давно уж – факел,
Всё будет, как надо.

Припев.

реголит

он – Далеко : на долгих плåттах,
им полон кратер Вещества –
на снимке «Lacus Levitatis»,
[в пылящем ящике стола]

02.06.23

кинцγги /= рессурекция в белом-предвечном

для моей-маленькой ки́нцу́ги-тян
распадающейся оzᛋs’kолков’ø
микро<оφ>сеточкой трещчин
: <..&с каждым разом всё мельче и мельче:
выпестовывая <sub>atom.арность>

– для этой Åнимы Белого Короля,
уjалившейся заколкой
skользского серебра –
в альбедо-лебяжье предго́ленье
<«Ø, закрой свои бледные ноги»> :
=>в льдоволоконный энергомеридиан Yuki~ø
=>в γзел ᚼ кhристаᛚᛚореIII#ттки

:разложенной на столе
в белой золе
омытой зеркальными водами

уже замешиваю я лаки
<}I{реu,? баᛚьзаматор?
Собиратель пре~atom’ов?>
:из пыльцы мунных маков
из цвета светила, за-бредшего
в мраки каïновых каверн
из меоно-кроIIIенья
– для кралиньки..

?была ли история_Ø
-моей-маленькой¿

❅/0

30/05/23

Про собачку Велеслава

Без кота и жизнь не та
Безо пся и жизнь не вся
Без блохи не подковати
Без подушки нет кровати
Без клеща нет кровопийца
Без улики нет убийцы
Без стремленья нету страху
Без Егора нету нахуй

Анти-стих

Масло масляное
Краски красненькие
Деньги денежные
Копейка копеечная
Котёнок котейка
Тело телогрейка
Ворон воронье
Душа душная
Зверь зверьё
Порядок порядочный
Упадок упадочный
Глаз глазастый
Издатель издастый
Тьма тёмная
Даль дальняя
Левая правда

Yд~ильщик

«Ка́мо гряде́ши¿» –
Его вопрошают – и –
С’öжживается на муреанских <под>доньях
/куда не сойдёт Параклет/
в коричневый Зрак Вопроса.
«Ищу Человека» — Ответствует прямо
И лязгает пастью, похожей
На чемодан с гробовым набором
1ØØ-летней старушки Агапьи.

15.05.23

живосе́ченье

так холодно
юному энтомологу
сашеньке волчину
распластанному на столе
виви<н>секторов-богомолов
с планеты ZV22
голому
изломанному
покрытому гематомами тератомами
ужаленному нейротропами
в пяточку..
ты вчера распинал свою бабочку.
ты забудешься мальчик
для Вселенной большой
насовсем

03.05.23

parasi†e ᛚøs† / чин палочниц

åнорекsᛋí4ка с DNA нǝких ан/гге∠ьских палочников
=хиtин-леуцистка=иzвёрнутая <инц>сестричка
блǝдная панночка
<силясь вос-по<л/м>нить somàticos прапрапрапапочек¿>
треснувшими губами проглатывает две ци́сты
=:два pearᛚ’amour’tровых шарика,
запивает слезами Ƶме́я
иѯ ледяной пиалы:
пристёгиваются запястия
к хромированным подлокотникам..
прозрачневеют пло́ти:
в зажелудочных розовых мя́котях –
Всераспускание
Лилий Каїновых:
Арахноархидовопреподобных Тукопоглотосжигательниц YHWH:

«…Се – жертва, благоуханье, <приятное
Господу…>»:
&«…тук, покрывающий внутренности,
и весь тук, который на внутренностях,
и обе почки и тук, который на них, который на стегнах,
и сальник, который на печени; с почками он отделит это…» –

& да станет хрустальным IIIкелетом,
лишенным шума́на:
вове́чным кхристаᛚᛚом
палочников Миц★ра –
своих доподобных предков..
адам~ант`овой/
кимберлитовой/
fulgur~itовой Веткой –
<привойной к Древу..>
на Алтаре Его

03.05.23

Настя

Настя. Цивилизация Счастья
АлифОс анЕсти
Анестезия
Впрыснута микоризой
В звенящие кедры…
Мы воскреснем
Под воздействием спорыньи
Пляской Святого Витта
Свитого с WинтоWым ХаОсом,
С динамикой твоих косм,
ХаоСома…
Как Пашупати-Христос,
Как Галактический Велес
Знаешь,
Лес
Шелестом
Своих
Листьев
Рождает
Шторм.
Песнь Песней…
Да начнётся Цветение!
Грохотом молний
Ум Совершенный
Ласкает уши…
Тысячеглазые
Свастики-серафимы,
Полярных огней сиянья,
— Апокалипсис возвестят
А посему, Настя, оденемся в белое –
Господи!
Извне Сущий,
За чертою всея измерений
Щупальца дольше чем Вечность –
Ты милосерден,
Сорви нас,
С ветвей Древа Жизни
Как огурец с куста
Пусть мы воскреснем
В Твоих садах
Вкусив Запретного Знания:
Кецалькоатль сошёл с креста
Змей-Мессия в сиянии славы
Воскрес
Пляшет Скелет Мироздания
Тандаву полых костей…
Мы сгорим в этом пламени,
Настя,
Мы как феникс из пепла
Воскреснем…
Так жги, Змей-Мессия, я твой еси!
Нам ли бояться Пламени,
Коли мы родом из Пекла?

18.04.2023

______________
Анастасия значит «воскрешённа, возрождённая к жизни».
В случае этого стихотворения, мне самому сложно конкретно сказать «что хотел сказать автор», поскольку написано сие было в ИСС, потоком сознания. Кажется, накануне написания я читал что-то связанное с этимологией имени, но это не точно.
Здесь есть аллюзии на Мерге, у которого «Анастасия» была неким воплощением соборной души; так же, вероятно, на «Настю» Сорокина, которая была «восстановлена к жизни» весьма странным способом. Ещё, у Пепперштейна это было одним из имён девочки, живущей в голове у Деда Мороза.
Так же нужно отметить, что я не имею здесь в виду какую-то конкретную носительницу этого имени, хотя, в силу метода получения этого текста, его значение для меня самого остаётся в целом неведомо.

Травма

Он придет и слизнет твое лицо
Испуганное детство
Укутанная кровать
Смотрел сверху вниз, подмигивал
Высовывая язык
Кровь сочилась с губ
Сохраняясь за пазухой
Утекая прямо в трещину
Предательство статуи
Все-возможность
Обещаний
Веер раскрыт, ветер веет
Вероятность лишена предела
Смоделируй идеал

Назад Предыдущие записи