Замок

Поздней весною в лесу загулявши,

Вышел на поле — там замок стоял.

Слушал рассказ я когда-то, скучавши,

Будто там призрака кто-то видал.

 

Мерно побрёл я к нему, озирая

Дивный пейзаж, что раскинулся там.

Песню тянула и птица лесная,

Близок уж был я тогда ко вратам.

 

Вдруг распахнулись они, приглашая

Скрипом протяжным внутри погостить.

Славных тогда приключений желая,

Твёрдо решил на порог на порог тот ступить.

 

Тихо шагнул я в покойные залы,

Чувствуя шёпот далёких времён,

Пиршества будто сзывал для забавы

Замка хозяин, что мёртвым сочтён.

 

Ворон огромный на сером камине

Гордо сидел и один повстречал

Гостя незваного в древней руине,

Важным он князем себя ощущал.

 

Вмиг он вспорхнул и, прекрасный собою,

Мощными крыльями ловко махал,

Словно смеясь, над моей головою

Глухо он каркал — пройти приглашал.

 

Ступор тогда интересом сменился,

Будто в гипнозе, ушёл я от врат,

Вслед я за вороном тем устремился,

Грома снаружи донёсся раскат.

 

Словно в белёсом тумане я гнался

По коридорам за чёрным крылом,

Грохот ужасный нежданно раздался, —

Заперлись двери, казалось всё сном.

 

Всё закружилось, вокруг потемнело, —

Падал тогда я в незримую даль,

Тело моё всё сильней холодело,

Понял тогда я той басни мораль!

 

Лёгкость сменила агонии чувство,

Снова увидел я мир, что вокруг:

Тело моё наподобие сгустка,

Сразу хватил меня страшный испуг.

 

Стремглав бежал в лабиринтах я замка,

Видя придворных с глазами, как снег,

Понял тогда — это жизни изнанка,

Шансов вернуться обратно мне нет.

Память

Помню, когда-то в пожаре войны

Маршем победным пошли мы по миру,

Слушали звуки кровавой луны,

Что заглушали спокойную лиру.

 

Помню, теснили повсюду враги,

Грохот снарядов и гибель камрадов,

Тихие слышал потом их шаги

Рядом с собою во время парадов.

 

Помню, назад отступали в огне

Наших земель, ну, а после, в столице,

Нас окружили, всё словно во сне,

Как я завидовал в небе синице!

 

Помню последний тот залп роковой:

Пал я на землю, осколком сражённый.

Силы и кровь уходили долой,

Чувствовал взгляд на себе поражённый.

 

Помню, очнулся — мне раны вязал

Бледный товарищ в глубоком окопе.

Страх постепенно уже отступал, —

Скоро увидел себя я во гробе.

 

Помню тот свет, что глаза обжигал:

Яркая лампа, и люди в халатах,

Снова младенцем тогда я лежал,

Громко стеная о старых сонатах.