Турок

Есть много имён роковому,
Привыкшие думать трусцой
Давно нам сплели аксиому:
Костлявая, ходит с косой…
Смерть – это рассеянный турок:
Он феску забудет как раз
В унылости снежных конурок,
Искать же – в пустыне горазд.
И главное – фу-ты! – находит,
Вот что невозможно понять!
Ко мне только он не заходит…
Но я не обязана ждать.
Что мне за окном позлащенье,
И стон позлащенья игры?
Свобода – моё всепрощенье,
А турку – простите дары.
И разве уж это так важно –
Дрожать, но сверяться с судьбой?
Вдогонку за смертью – не страшно.
Страшней, если смерть – за тобой.

Всего лишь капля

Бокал с золотистым
Напитком игристым
Наполнен до края опять:
«Три жалкие пробы –
Довесок утробы…»
Он должен был море объять!..
Бокалу взгрустнулось…
Тут всё покачнулось…
Приветствуя резкий подъём,
Он в пену разбился,
И в ней отразился,
А капля шампанского – в нём.

Чёрно-белый сонет

Зловещий вкус исполненных желаний!..
Хотела цвет – палитра вся скучна.
Времён последней каплей смущена,
Я в Тень вернусь из уморазъеданий.
Мне краски режут взор. Чтоб их понять
(Стотысячный оттенок разбирая),
Прошу ключи от ада и от рая
Де Квинси мне в проклятье передать…
А встанет золотая середина –
Бегу я прочь от золота её:
Болтаться в яркости паскудно-чинной
Не выдержит дыхание моё,
И созерцать нет сил в душе несмелой
Захода колорит не чёрно-белый.

Ex nihil

Я отрекаюсь от знанья,
Оно мне не нужно.
Я возвращаюсь в шальные
Двадцатые годы:
Вера. Скачок. Ожиданье,
Недвижно и вьюжно.
Люди – в пол-взгляда, больные,
И – призрак Свободы.
Я отрекаюсь от счастья.
(Ещё невесомей…)
Гости в разбитой часовне –
Фальшивые страсти.
Сценой – простой переулок,
И тени – воскресли;
Мимо рисованных булок –
Шарманщика песни.
Что же случилось на сердце
В момент отреченья?
Нет, ничего не случилось…
Но знайте: когда-то
Люди умели смотреться
В сады запустенья;
Что же недоощутилось?..
Всё чары Двадцатых!..

Хаос Упорядоченный

Я хочу забрести
В смысл без смысла, брести,
Растворясь в пустоте,
Быть везде и нигде.
Пусть движенье планет –
Звук дрянных кастаньет,
Я найду новых жил,
Чтобы дар во мне жил
Звёзды переплести,
Звёзды перевести
С языка чёрных книг
На слепящий язык,
И, оставив гореть
Этой горсточки треть,
Башню, море и твердь
Я сотку в круговерть,
Дно одно я за тем
Вновь увижу, затем
Башню, море и твердь,
А не смерть.

Вечером

Часы, минуты – прочь. Быстрей – лишь мор.
Прощается с дневным, непостоянным,
Кустарника в движенье неустанном
Прозрачно-бархатный листвы узор.
Чуть склонены, теперь, в безмолвной муке,
Темнея, высь мольбой пронзают ветви-руки,
И маргариток розовый хрусталь,
Полиловевши, сумеречно светит…
Так, день за днём, вся жизнь уходит вдаль, –
Как сон, пройдёт, и спящих – не заметит.

Лестница отчаяния

О лестница к мечте, сложённая из пыток,
Для коих имени не существует слов!
Исканий малый шаг по ней – мучений свиток,
Она – в останках вся ужаснейших боёв;
Повсюду жертвы здесь, – ей любо их приветить, –
Живых созданий боль, усталость, мыслей сушь,
А страх – хоть миг не быть – как можно не заметить!
Они готовы (и обречены к тому ж)
Гнать вверх по лестнице обрывки тел и душ,
И кровь растрачивать, свои ж следы ей метить!..
Но, если столько мук за каждую ступень,
То в поисков конце – награда, благ начало?
Я вижу ищущих, поверьте, каждый день;
Нашедшего, увы, ни разу не встречала.

Посвященье

Загадки – ложны, тайны – ложны,
Но сей мотив
Оставит от кинжала ножны,
Ложь победив.
Грустит певец бессильной силы
О том, что нем
Остался мир, такой, как был он, –
Молчанья плен.
Прислушайтесь: тьма спит в пролёте
Глухой строки.
Прислушайтесь, и смысл поймёте
Его тоски:
Там, за окном, квартет знакомый,
Его квартет;
Он всё играет, невесомый,
А песен – нет.

Дежавю

Они собрались, как привыкли собираться.
Им бы, как встарь, о важном говорить,
Признаться иль соврать, ругать иль соглашаться…
Но все молчали. Было скучно жить.

Горе-кочевники, или о поэзии постмодерна

Горе нам, горе им,
Горе-кочевники,
Пыль не смахнувшие
В стиля учебнике!
В вехах истории,
Шею свернувшие
Маркам, Тивериям,
«Варвары» – значимся,
Римские подклеты
Сдав недостойному,
Мёртвым материям
Всё ещё плачемся;
Ими же прокляты,
Каждый – по-своему.

Вспоминая Оскара Уайльда

Хотела я мечтою поиграть:
(Как чёрт, брожу без дела по квартире!)
Заставить Время обратиться вспять, –
В одной моей душе, – не в целом мире.
Душа излечится – тогда моя
Улыбка прежняя лицо осветит…
Нет, вдруг всё сбудется?! Ведь мы – в ответе!..
Но… только показалось мне, что я
Вернулась в те фантазии – и что же?
Безжалостно прогнав мелькнувший след
Доверчивости – счастья давних лет,
Сестрица с кислой и брезгливой рожей
Мне рожи корчит, – негодяйка, ах! –
В кривых, больных и мутных зеркалах.

Что не сказал Заратустра

Симметрией и асимметрией в шар
Пушистая Муза свивается,
В кошачьей той шкурке болезненный жар, –
Волнами, – уйдёт… возвращается…
Не всё Заратустра успел рассказать
О Тайне; хоть не Заратустра я,
Но мне разрешит кое-что досказать
Красавица кошечка шустрая.
Зелёная Муза пригладит свой мех
Лиловый с кокетливой грацией;
(А если оценкой здесь – слёзы да смех,
Зовите мой штрих «аффектацией»!..)
Столь милая кисонька век не придёт
К любителям пыльных эффектиков,
Она, моя умница, знает черёд
«Не наших», «других» и эклектиков!..
Кис-кис! Помоги мне слегка. Ты со мной?
Чудесно. Взгляни: тьмой украшенный,
Полночный молчит, то всплакнёт козодой,
Поддакнет светляк, в мох посаженный…
Блеснёт в лунном воздухе ивовый лист,
Червяк из могилы отроется.
Я в ивовых листьях не специалист,
Но что-то за всем этим кроется…

Сплин и всё, что не современно

Твердят все: «Кто с явью не в ногу, кто сдался,
Отстав от эпохи, – уж верно, калека!»
Но что же мне делать, коль дух потерялся
Средь блеска салонов забытого века?
На что мне прогресса их карточный домик?
И как я из тех лет в «сегодня» попала?..
В той жизни Ронсара любила я томик
Пролистывать на ночь, устав после бала…
Я здесь по ошибке, я – вашей эпохи,
А помните встречу одну, у Верлена?
Последствия были и ярки, и плохи…
И всё обернулось лишь горсткою тлена!..
Друзья и коллеги, наставники многих,
И мне вы советом не раз помогали!..
Как несправедливо, что наши дороги,
Сойдясь, свой каприз на разлуку сменяли!
«Ты хочешь вернуться? – меня вопрошают.
– Но как ты найдёшь то, что было когда-то?»
За нас не волнуйтесь, – романтики знают
И время, и место в Былое возврата…
И духи печально кивнут мне, ответь я, –
Где точка слиянья всего, что не ново…
«В бездонных глубинах, обласканы Смертью,
На радость друг другу мы встретимся снова!»

Тревожный закат

Вот розовый сумрак,
Пронзённый лиловыми стрелами.
Коварные стрелы,
Орнаменту верность храня,
Так рьяно боролись
С возникшими в цвете пробелами,
Что вместе с закатом
Пришпилили к стенке меня.
И в плачущий сумрак,
Пронзённый ужасными стрелами,
Я вмиг превратилась;
Багряная кровь облаков
Вдруг стала моею…
Зачем же со мной это сделали?!
И страшное что-то
Встаёт из-под блеска замков…

Средство от бессонницы

Сегодня довольны останутся черти:
Я самоубийцу пошлю к ним на вертел!
Мне так будет легче уснуть.
Крюк – самый надёжный, прочнее верёвку,
Ещё табуретку к ним – на изготовку:
Мне так будет легче уснуть.
Нить жизни в секунды предаст, истончаясь;
Спой мне колыбельную, в петле качаясь,
Мне так будет легче уснуть.
Хочу лицезреть миг, как ты умираешь,
Заводишь глаза и как дух испускаешь…
Мне так будет легче уснуть.
А хочешь, – верёвку я сбрызну душистой
Эссенцией, – как драгоценность, искристой?
Мне так будет легче уснуть.
Умрёшь ты как будто от струек муската,
Не выдержав тонких красот аромата…
Мне так будет легче уснуть.
Стеклянные радужки – ужаса метки…
Слежу за страданьем с терпением редким,
Мне так будет легче уснуть.
Агония лёгких… Последние хрипы;
Тебя не найдут кислорода полипы.
Мне так будет легче уснуть.
Мне нравится видеть, как ты издыхаешь,
И знать, что и ты всё, как я, потеряешь,
Мне так будет легче уснуть.

Опыты, ощущения, впечатления

Бесплотен мрак, и те, что движутся во мраке.
Унылый всадник Смерть свою торопит клячу;
Усталой паре той лишь я вослед заплачу…
Бесплотен мрак, и те, что движутся во мраке,
Плывут – фонарики, зажаты в чёрных пальцах;
То – демонов парад и жриц Гекаты пляски!
Злых дум сгущая иль рассеивая краски,
Плывут фонарики, зажаты в чёрных пальцах.
Средь света миражей мираж таится счастья;
Мне кто-то говорил – к нему легко добраться,
Но не назад… Что ж, я и не хочу спускаться:
Средь света миражей мираж таится счастья,
Безумный мой каприз, – он места не уступит
Личинкам Истины, и вход закроет глухо;
Напрасно сдерживать порыв больного духа,
Безумный мой каприз: он места не уступит
Реальности, – и да одержит верх над нею…
И изменённое сознанье, призрак бледный,
Рисуясь, кинется на штурм всей надоедной
Реальности, – и да одержит верх над нею!
В погибели своей так беспредельно счастлив,
Он станет наблюдать лишь свой же странный образ,
Неузнаваемый; он (хоть и злится Хронос)
В погибели своей так беспредельно счастлив.
Но всё представится поблёкшим на рассвете:
Грусть, одиночество клещами сдавят сердце…
Средь ярких грёз навек он думал запереться,
Но… всё представится поблёкшим на рассвете…

Загадка масона

Великая тайна, рождённая в Гизе,
Под первой из первых луной,
Доступна хранящему клятву молчанья,
Вошедшему в градус шестой.
Два сфинкса укажут на линий скрещенье,
На символ мистических врат…
Откроешь ли Малым ключом Соломона
Врата, чтоб войти в этот сад?

Отрава

Чтоб защитить себя от яда в ярком перстне,
Ты не спеши внимать лихой застольной песне,
А кубок приготовь сперва из изумруда:
Чуть запотеет он – напиток не без худа…
И в нём сойдёт на нет зловещая приправа…
Но как же быть, когда сам изумруд – отрава?..

Лучшей подруге

Вздох… ещё один вздох…
Или нет?.. Ты дышишь?
Салли, ты меня слышишь?..
Мой беспомощный бог…
Дай мне руку скорей,
Позабудь понятья!
Снимем жизни проклятье.
Здесь не любят гостей.
Видишь, Салли, земля
Полыхает в топке…
Удалимся по тропке,
Ни о чём не моля.
Пусть другие вопят.
Нам не нужно, Салли.
Мы с тобой так устали
От фальшивых наград.
Посмотри: вот покой.
В тишине растаяв,
Многомерность листаем,
И повсюду со мной
Гений сумрачных строк…
Говорит, должна ты
Чёркнуть координаты
И сменить этот слог!..
Ты – на светлом пятне сновидений,
Я – на полюсе злой черноты,
Неизбывной, глухой черноты.
Больше нет ни смертей, ни рождений,
Тропы космоса снова чисты.
Только изредка пара мгновений
Проскользнёт мимо той пустоты:
Салли – в блёстках её сновидений,
Я – в мучительных снах черноты…

Круг

Всё пыль, и прах, и звук пустой,
На всё один ответ простой,
А человек искать готов
Софизмы вместо пары слов.
Усилий горы он свернул,
И сам себя же обманул…
Непрочен след его в веках:
Дворцы погребены в песках,
Культур великих нет как нет,
Их затерялся даже след.
И нас однажды рок сметёт,
Пошлёт во мглу, на эшафот
Времён забытых, странных, смутных,
Нам рассчитали поминутно
Путь жалкий наш; стремясь вперёд,
Мы не следили мысли ход.
Ещё вчерашний идеал,
Что нас на подвиг вдохновлял,
Сегодня свергнут с постамента,
Принявши облик рудимента.
И жрец напрасно колдовал,
Ища начало всех начал:
Не видя к ней простёртых рук,
Природа замыкает круг.
Так, жизнь прожив, на склоне лет
Находишь, глядя миру вслед,
На всё один ответ простой:
Всё пыль и прах. И звук пустой.

Назад Предыдущие записи Вперёд Следующие записи