Драконы

Железные в нас зажигали сердца:
Без жалости, страха, стеснений,
Пугающе радостны, нет нам конца,
Начало – в металле и пенье.

Мы рушим законы неправедных лет,
Родных не умеем оплакивать,
Взмываем лишь выше, где Мечника след,
Искристую пыль чаще смаргивать.

Поём, где захочется, платим сполна
За яркость брони и за пляску,
А ныне – надмирная тайна дана
Нам, так не похожим на сказку.

Легко распахнём заржавевший засов
Пера разноцветного кончиком,
И вмиг переменим все сонмища снов
Одним бриллиантовым росчерком.

Ещё не потеряны танца шаги,
И мысль всё-одно с нашим штормом.
Качается сон. Поворот, блеск, изгиб.
Вернись же. Открой путь драконам.

Старая речь

Раскрыты забытые части рукописей,
Считались пропажей – что ж, надо беречь…
Ещё неуверенно, с лёгкой сухостью,
Но в звук облачается старая речь.

Под тёмной материей судьбы с союзами,
С бурзгаша на Древнее переходя,
Обзор открывают нам, ими узнанным,
И снова о целости мира твердят.

Да… снова рождаются строчки на ах’энн, – мне
«Увидите» – шепчут, – «поймёте потом»…
И ветер метнётся за окна вон, в страхе:
Здесь, в книге – измерен Их первый закон.

Эллери

Вы, дети из-за неба, мне не пойте песен,
Закрайним серебром пути давно молчат.
Когда б вы правду говорили, что мир тесен,
Хватило б к случаю мелодий вас встречать.

Но то, что вижу там, душа не нарисует,
И то, что слышу там, о встрече не споёт.
Вы, за чертой, прошу, не поминайте всуе,
Когда смотрю насквозь в лихой звездоворот.

Что сказка? Росчерк нарочитый глаз-как-пламя,
Что память? Жар в неостывающих глазах.
Но вы всё так же рвёте небо филигранью,
И мерно пляшете на тлеющих углях.

Пусть сгорят фальшивые страницы…

Пусть сгорят фальшивые страницы,
век неправде не переродиться,
считают годы, но бессчётны лица,
в огне не вспыхнет только лишь крупица.
Вселенной пламенем избудет маски,
как избывает временные сказки,
пусть дотлеют дымкой на восходе,
тем, кто жив, откроют путь к свободе.

Нить

Это тот самый случай, когда на ритуалы нет сил,
рассыплется пылью всё, о чём бы ни попросил,
ты тащишься еле-еле по кромке земли
и думаешь: как хорошо, что не осветили те, не нашли,
вот бы злорадства в небесных ликах было стократ,
а ты сам посмотришь в лицо себе – рад и не рад;
и не узнать тебя нынче, о, как же ты оплошал:
светоносный твой образ истёрся и пообветшал,
и не лепишь ты новое тело себе, не любишь ты больше огня,
хоть сам ты огонь, но плевать, неуместная это возня.
Пусть затопчут, забудут, отнимут твои имена,
цитатами пошлыми жизнь вычерпают до дна,
пусть, тебе всё равно,
нить-то твоя одна.

Келебримбору

Молчание в песне моей души,
Лишь звёзды сквозь листья падуба.
Звенит, словно небо, роса в тиши,
Всё здесь, ничего не надо нам.
Эпохи, мечты – всё в туман ушло,
А счастье чертой не меряют.
Крылат был бы – взял тебя б под крыло,
Душа серебристо-серая.

Прошедшие войну

Закрыта книга – нам довольно чести,
Спокойнее всем тем, кто захотят казаться.
Литература – свод закономерности:
Прошедшие войну – заметка под абзацем.

Нам нечего сказать. Мы там. В форпосте.
Романтики, прочтя о войнах и зароках,
Мечтают и вздыхают: где подробности?..
Прошедшие войну молчат: им – слишком много.

Мы доживём отрезок свой, как должно,
Усталые глаза однажды нас погубят.
И каждому своё навек положено:
Прошедшие войну – играть в неё не любят.

Кто знает…

Кто знает, что было б с легендой – каноном легенд,
Не выйди я… знаю, сулить миры.
Наскучит покой, благость валар вам, весь хэппи-энд,
У тех, кто неясен – вкусней дары.
В традиции «Акаллабета» сломаете дверь,
Пытаясь обманывать звон часов,
И снова из окон без света, из ваших потерь
Устало соткётся моё лицо.

Они

И песня допета, и горы застыли под морем,
И смолкло огромное, миром кричавшее горе,
И чаячьи тени на скалах стирает приливом,
Тускнеет рельеф – полусломанно, голо и криво.

Подавленно, молча внимают Они чаек стонам.
Быть может, как Оссэ когда-то, нарушить законы?
Уйти на свободу… нет-нет, просто в Арду спуститься,
Облечь себя в тело и жить, и за жизнь Арды биться…

Как сладко и вольно дышалось бы в травах Эндорэ!..
Забыть про дорогу без края в безликом просторе…
К чему небеса, если путь в них – тропой бережливой?
И так недоступны цветы, шёпот рек, запах нивы?..

Уйти и забыть… но хранимое чинит препоны.
Погибнут и Плод, и Цветок в океане бездонном.
— Ты?! Ты… Уходи с наших троп, ты пришёл поглумиться!..
– Со сдавленным криком к земле мчится серая птица.

Все вишни без завязи, мастер…

Все вишни без завязи, мастер,
Доживут свой век сливы, яблони.
В тревожный пришёл я к вам день,
А вечер едва ль веселей.

Оплот распадётся на части,
Рассуждать могу – только надо ли?
Не время делить свет и тень,
Когда жизнь горит, где теплей.

Что лесу, кто первый обидел?
Средиземье – не любит шор оно.
Смотри, примечай эти мхи,
Немилостив будет закат.

Смотри… да хотя ведь ты видел, –
Погибает всё, гневом порвано.
Но, с чашей над бездной стихий,
Зачем оглянулся назад?!

Ты, словно во мраке кромешном,
Променял весь мир на терпение,
Пустые слова: «я боюсь»,
Уже свершено – в Роковой.

Потеряна наша надежда
На последнее примирение,
И вместо надежды – союз.
Последний союз.
Но не мой.

Проклятье

Кто помнит, как было, до книг и стихов,
Кто сам сновидений писал часослов,
Тот знает, глазам – без улыбки гореть.
Проклятье моё – об увиденном петь.

Нельзя замолчать, если пламя – язык.
Один против всех. Да, – я с Арты привык.
Зачем, если любишь, любви возражать?
Проклятье моё – невозможность солгать.

Мечтай отдохнуть от трудов и забот,
Одним лишь рождённым с подарком везёт.
Его им любить – проще дёгтя испить…
Проклятье моё – невозможность не быть.

Песня в кузнице

Алгор* – скоро-рдяно-звонко,
Мощью крови, песней волка
Штрих лови размерно-колко,
Помни: рвётся там, где тонко.

Хэлтэ* – злей-морозней-тише,
Лунный плеск летучей мыши,
Бело-ярко, остро дышит,
Синим искрам вьюга ближе.

Песнь – Саэрнэ*. Свет объяло,
Светом пело, усыпляло,
Жарко-жёлтым сном вставало,
Струны мира начинало.

Кайла* – рыжей, своевольной,
Нежно-тайно-колокольной
Девой с чашею застольной
Нити в ряд клади ты стройно!

Нити в ряд кладу я в песне,
Первый звон второму вестник,
Станьте вы припевом вместе,
Миру плоть, созданье песне!

* Алгор, хэлтэ (митрил), саэрнэ, кайла – названия истинных металлов на ах’энн

В Далмарре

Клятвы здесь никому и никто не давал,
С суховеем соперники волею.
Кто же ты, чужестранец, заснувший у скал?
Чёрный плащ твой видал и поболее.
День настанет, ты спросишь: достоин ли я?
Правом зова владеть мне пристало ли?
Чтоб сверкала свободой чужая земля,
Разметай своё сердце кристаллами.

* Далмарра – великая страна Востока, в канонических источниках безлично называемая Рун (восток, синд.)

Мордор

Красота и свобода. Мордор.
Холодные вихри поющих забвенье камней.
Ты пришедших послушай: гордо
Они отказались склониться, и стали сильней.
Духи камней здесь, всегда. Зрячи. Незримы.
Кряжи воздвигнуты неодолимой стеной.
Слово границы моё неодолимо.
Пепел и пламя, буря над нашей страной.

Мэй энъе / Я помню

Стихотворение написано на ах’энн

Мэй энъе ллиэнни-гортар,
Мэй энъе тьиннэ’лэии-аэлинни,
Аи гэлли-тинньи, аи гэлли-хаарнэлли,
Мэй энъе нэи.
Ир тээйа кор о ниэн,
А сорт ан горт-анта,
А мэлло о тэмнар’Тээссэ,
А фойоллэ тэмниэ.

*

Я помню то время,
когда горы пели,
я помню на реках
кувшинок улыбки,
а звёзды в ту пору
звенели, что арфа,
я всё это помню.
А ныне мир грустен,
и серо на взгорье,
и в воздухе тяжесть,
и давит безмолвье…

* Перевод приблизителен

Три и один

У меня путь один,
у тебя – целых три,
ну, а мыслям своим
ты всегда властелин.
Или нет? Посмотри…

Брось на ветер мечты,
честь мирдайн – лишь пустяк.
Вот погас Рэммират:
светлый я – тёмный ты.
Скоро станет всё так.

Нет, не слушай, ithil…
ночь, река, я в бреду.
Свет прими мой, душа,
у тебя три пути,
я сокрытым пойду.

* Ithil – луна, месяц (синд.)

Lle naa telperin olore en amin… / Ты моя серебряная мечта…

Стихотворение написано на диалекте гвайт-и-мирдайн

Lle naa telperin olore en amin,
Lle naa galad e’elen en limduin.
Alae! tinnu haltha rin ve’ lye nan,
Sain athrada celeb e’din.*

Ты моя серебряная мечта,
Ты отражение звезды в прозрачной реке.
Смотри! сумерки укрывают память, как нашу долину,
Они пересекают серебро тишины.

Край, что не воспет

Край, что не воспет, ты веришь в сказки, –
Мол, однажды возвращаются с чужбины.
Гондор смотрит вдаль не без опаски
Под забытым взглядом исполина.

Ночь, мой край обходишь ли дозором?
Горы мрака, что не вспомнит бард в таверне,
На крови воздвигнутые горы,
Вы укутались ли дымом предвечерним?

Сколько раз уснуло наше солнце?
Сколько раз коснулось чёрных пиков?
Ирисами, верно, тень крадётся,
Так же Андуин в осоке – пряной, дикой…

Ты не слушай, наше солнце, тягот песню.
Тяжело признать, но слышать – это просто:
Я иду к тебе запретным перекрестьем,
Я ищу несуществующие звёзды.

Золоту

Звёзды твои в одиноком безвестье,
Лежишь нынче, дремлешь, медовая песня.
Хочешь, вручу нить родного предела?..
Молчишь ты, не знаешь небесного лада.
А ведь когда-то мне золото пело,
И новая жизнь под руками рождалась,
И потерпеть до конца звездопада
Тогда оставалось лишь самую малость.

Вперёд

Простая песнь,
Лазурный свод.
Тот мир – как здесь:
Вперёд, в поход.

Вот млечный дым
И звёздный сор,
И вместе с ним
Вплетён в узор

Зелёный лес –
Туманов страж,
И колос здесь
Похож на наш.

Сон – тоже хлеб,
Хоть пресен вкус…
Восход ослеп,
Но я вернусь:

Вперёд, в поход,
И песнь проста,
Хоть мир не тот
И жизнь не та.

Назад Предыдущие записи Вперёд Следующие записи