Белые перья

Белые перья
роняют в осколки стекла
два крыла.
Ты врываешься
с северным ветром
в морозную тишь
И летишь.

Я стою один,
Кричу тебе: «Не уходи,
Лишь боль и холод впереди!
Свою любовь не охлади
В груди!»

Звёзд касаясь крылом,
заплетаешься сном,
где парим над землёю вдвоём.
Что ж, родная, лети!
И эхом в груди —
Отзовётся: «прости!».

Страницы листаю…
Зовёт тебя стая,
И ты улетаешь,
тая…

Novus annus spiritu

С Новым годом! Время — восточнопрусское
(Не на час — на сутки спешит московское).
Если утро выстрелило «Ламбрускою»,
Отвечает вечер навылет «Боскою».

Пусть на день грядущий надежда хрупкая,
Киснуть не позволит лимон с текилою.
Залпом осушаю тебя из кубка я:
Ты вставляешь не хуже абсента, милая.

Сатанистка

Я спросил тебя: «Зачем служили Мессу вы? —
А рядом демоны с тобою шли гурьбой. —
Ведь колдунство это — происки, да бесовы…»
Рассмеялась ты — и взяла с собой.

И с тех пор ты стала близкая и ласковая,
Сатанистка моя, черновласка моя.
Первый раз меня в Гоэтии натаскивая,
Улыбалась ты, златоглазка моя!

За мои кривые сИгилы и прочая,
Когда в чате их я всем впаривал,
Получил в обратку мерзостную порчу я,
Но не обиделся, а приговаривал:

«Ох, какая же ты близкая и ласковая,
Сатанистка моя, златоглазка моя!..»
Каждый раз прорехи в ауре отыскивая,
Ты бранила меня, сатанистка моя!

А потом, на каждой нашей инвокации —
Ну почему ты ко мне недоверчивая?! —
МРП ты кастовала на локации,
Сатанистка моя гуттаперчевая!

Ох, какая ж ты неблизкая, неласковая,
Сатанистка моя, златоглазка моя!
Подселенцев вампирических вытаскивая,
Ты ругала меня, черновласка моя.

Отбивался, как умел, Словами Силы я,
Я портал закрыть не успел опять, —
Вот закрою и скажу: «Довольно, милая!»
Тут прорвался Круг, но я смог сказать:

«Ох, какая же ты ласковая, близкая,
Черновласка моя, сатанистка моя!..»
Вместе мы теперь якшаемся с нечистыми —
Стали оба мы сатанистами!