Ты случайно, невзначай…

Ты случайно, невзначай

Забегай ко мне на чай

Просто так, когда не спится

Приходи ко мне напиться

Улетим мы между дел

За великий за предел

А в великом запределе

Беспредельные метели

Навевают липкий сон

Им названий – легион:

Так да сяк, каким-то боком,

Мимоходом, ненароком,

Ни к чему и не при чем.

А замерзнем и уснем?

Молот (прелюдия)

На огромной наковальне

Мы стояли, улыбаясь.

Ты держал меня за руку,

Я в глаза тебе смотрела.

А вокруг порхали птицы

А вокруг трава шептала,

Что вокруг меха вздыхают,

Что вокруг летают искры,

Что смотрю я как-то косо,

Что меня ты держишь сухо,

Что улыбки-то кривые,

И висит над нами – молот.

Мне хорошо в кругу тебя…

Мне хорошо в кругу тебя.

Так и живу, полулюбя,

Полусмеясь в полураю

У полумира на краю

На полуморе-

полуштиль.

На светофоре –

светофильтр

На переходе –

переплет

И что-то вроде :

«Ну и вот…»

Бить кулаками в стены…

Бить кулаками в стены,

Шить скальпелем по тушам,

Колоть венками вены,

Душить глаза под душем,

Смеяться над вопросом,

Давиться от ответов,

Крошить железным тросом

Гробы из самоцветов.

Стрелять по солнцу дымом,

Пинать росу ногами,

Войти и выйти мимо…

И быть уже не с нами.

А нас посечь косою

И сжечь, полив бензином.

Остаться лишь собою.

Безликим – и невинным.

Вначале было слово…

Вначале было слово.

И стала слову слава.

А дело было плево,

Почти как пресный плов.

Но рьяно пили слева,

И пьяно пели справа,

И слово отсырело

В подвале у богов.

Ведь зело было клево,

И тело было ново,

Но все хотели плова,

И набивали рот.

Вот слово и не бает,

Не строит, не ломает,

Дверей не открывает,

И денег не дает.

Мы ложимся бревнами…

Мы ложимся бревнами

На костер судьбы.

Рельсами калеными

Под колеса лет.

Лунами мы полными

Прячемся в гробы,

А ночами темными

Просимся на свет.

Головой – о полочку,

Ручками – в огонь,

Мыслями – за облачко,

Крыльями – никак.

Собирай осколочки

В липкую ладонь.

Выползают, сволочи?

Так сожми кулак!

Иди по Пути…

Иди по Пути,

Катись и лети, –

И примет тебя

Беспредельная Суть!

Где надо — ползи,

Сдыхая в грязи –

Обнимет тебя

Беспредельная Суть!

Где надо — скачи,

Мечись и мечи, –

Поднимет тебя

Беспредельная Суть!

Где надо – умри.

Не раз и не три.

И имя тебе –

Беспредельная Суть!

Между сегодня и завтра…

Между сегодня и завтра –

Грань толщиной в бесконечность,

И вздохи спящих в ночи

Не в силах заглушить

Холодным испуганным «Не верю!»

Шум крыльев

Тысячи драконов

Одинокий шаман играл на флейте…

Одинокий шаман играл на флейте,

И две бабочки вспорхнули и закружились

В паутине липких слов.

Игра закончилась.

Закончились слова.

Осталась паутина…

Ты — множество дорог…

Ты — множество дорог.

Ты можешь все. Ты – Бог.

Ты сам хотел забыть,

Что вечно одинок.

И создал все миры.

И правила игры.

И призрачную нить,

Что вьется до поры.

Да тварей натворил

Дарил им рыл и крыл.

И на себя стократ

Ты сам себя делил.

В толпе из вас снуя,

Все ищешь ты рая,

Но вспоминаешь – ад.

Ты, то есть просто – я.

…и спросил Я…

…и спросил Я:

— Кто же создал Бога?

И сказал Бог:

— Я.

И сказал Бог:

— Да будет быть!

И стало быть.

И увидел Бог, что быть хорошо.

И сказал Бог:

— Да будет вечно!

И стало будет.

И увидел Бог, что будет вечно.

И сказал Бог:

— Да будет было вечно!

И стало было.

И подумал Бог:

— Если было вечно,

То что же создал Я?

И стало Я.

И сказало Я:

— Что же создал Бог?

И стал Бог.

И нарекли Я змием извечным,

Диаволом, что значит

«Вне твоей воли».

Что такое – ощущение «пофиг»?..

Что такое – ощущение «пофиг»?

Это когда автобусы

Кажутся монстрами,

Но ты их не боишься.

Когда дождь обжигает,

Но тебе плевать на шрамы.

Когда глаза людей

Тычутся в тебя

Новорожденными котятами,

А ты набираешь ведро воды,

И вдруг земля под ногами

Становится морем,

А человек

В проплывающей мимо лодке

Приветливо машет

Косой.

Ты знаешь, друг, что чай – живой?..

Ты знаешь, друг, что чай – живой?

Порой

живее нас с тобой.

Что живы булка и кефир,

И коврик на пути в сортир,

И холодильник, и рюкзак,

И старый дедушкин пиджак…

Так что ж в толпе живой братвы

У нас глаза с тобой –

мертвы?!

Жанет говорит перед сном: «Обними меня, ночь…»

Жанет говорит перед сном: «Обними меня, ночь…» Жанет все надеется встретить его в том же сне. Но сон не приходит. Приходят другие – точь в точь, как если б хотел телескоп, а дарили — пенсне. Жанет по утрам надевает чулки и пальто. Идет на работу, закутавшись в фетровый шарф. Ей горло беречь надо, врет она всем,  а не то… для телефонистки ведь голос — почти что душа.

Но нет среди тысячи разных, чужих голосов того, что шептал ей на ухо: «Закутайся в плащ. Камин догорает. Вернусь через пару часов. Здесь холодно в замке. Ну что ты, глупышка, не плачь.»

Жанет покупает газету за несколько су. И вдруг – объявленье: «Гадалка вернет вам покой». «Я брошку, наверное, женщине той отнесу, а вдруг она знает секрет или способ какой…» Жанет возвращается в полночь с чудным порошком. Гадалка  сказала, что это – дорога за грань. Что он распускает реальность – стежок за стежком… Жанет улыбается. Шар заполняет гортань.

…Жанет открывает глаза в темном замке в ночи, ее ликование быстро сменяет испуг: Где люди? Что будет? А если она закричит? Когда же вернется ее обожаемый друг?

А он — не вернется. Уже. Он вернулся – тогда. Жанет не найдя, он у ведьмы просил эликсир, который отправит его навсегда в никуда – в описанный милой возлюбленной сказочный мир.

…Жанет просыпается. Каплет из крана вода. Во рту пересохло, до боли не хочется жить. С трудом открывая глаза, замечает, – о да! – что этот, тот самый: «Глупышка!..» – с ней рядом лежит.

Безумие – ждать среди тысяч чужих голосов тот голос из сна, что не спросит про брошку и плащ того, чьи объятья и взгляд ярче тысячи слов. «Мы вместе навеки. Ну что ты, глупышка, не плачь.»

Закрываю ставни…

Закрываю ставни,
Кракена страшась, —
За оконцем плавни
Смотрят в третий глаз
Растопырив начерно
Пальцы камышовые,
Прячут плавни кракенов
В междустрочьях слов

как я устал от этих зим!..

как я устал от этих зим!

печальный кот жует изюм,

за рамой – тополь вяжет нимб

из целлофана, птичьих стай,

из серых туч и старых дум,

что проецирует ведун,

неповторим, неотразим,

и безупречен до хвоста.

Арбузные амазонки

На далекой Амазонке

Не бывал я никогда,

Но и в плавнях амазонки

Жили в давние года

И бузили беззаветно…

Где отыщешь их теперь?

Улетели на планету

Арбу-бузо-зебузель.

С арбалетом, в арабеске,

На арабском скакуне

Разъезжают эти бестии

В сверхарбузовой стране.

И теперь шалуньи бьются

Не с мужчинами строптиво –

На бахчах арбузных гнутся

Станов стройные тетивы.

И, вздыхая, вытирают

Лезвия ножей жестоких

(Не в крови героев бравых,

А в святом арбузном соке!)

Я – проиграл. Не то, чтобы дракон…

Я – проиграл. Не то, чтобы дракон был не по силам, или я ошибся. Доспехи, артефактный флексагон и уровень 15-й «Убийца»…
Я – победил. Я выследил, успел, загнал седого зверя. Был как смерч он: рычал, хрипел, кружил. А я был смел до безрассудства, скор и безупречен.
Но – проиграл. Уже и враг упал, и меч занес я над всесильным торсом, но заглянул в глаза его. Толпа смотрела на меня с немым вопросом.
А я – тонул. И мудрость, и тоска, и даже – сострадание с любовью? – взирали на меня издалека, и звали, звали – в бездну – за собою.
И я – упал. Сорвался в один миг в ту пропасть, что пугает нас ночами, с вершины эго, сбросив «так привык», за тем, что билось ЗА ЕГО ОЧАМИ.
И – победил. Неслыханную ложь жестокой правдой, бритвой осознанья. И въелась чешуя в меня, как нож. И развернулись сумерки — крылами, и встал я с братом о бок – я и он. И люди, чертыхаясь, отступили.
А славный артефактный флексагон еще послужит людям Иггдрасилем.

Адам любит сахар, орехи и сыр…

Адам любит сахар, орехи и сыр, не зол, не накурен, не пьян. Планирует вскоре спасти этот мир и пишет научный роман. Всевышний, который дает по делам, а судит по цвету знамен, шлет Ангела, чтобы справлялся Адам и мир был скорее спасен. И вот он встречает его. Нет, ее, с глазами весенней воды. Адам говорит: «Я не верю, всерьез. Где знаки, вещдоки, следы?» И Ангел не может c этого дня считывать мысли и сны (ну, это как пес бы не смог обонять), но Ангелы слову верны. «Да ты просто хочешь женить на себе» – Адам прямодушен и крут, – «Спасение мира – не шутка тебе, и женщин туда не берут». И с этого дня забывает она (Всевышний-то передавал ему через Ангела) коды из сна на level сознания-2. Адам говорит: «Это все ерунда. Ты вся в ненаучном бреду». И Ангел теряет способность летать, а также сиять на лету.

А крылья – да что тут о них вспоминать… Пылится в столе этот «клад». Они не поднимут, они не взлетят. Пытались сжигать – не горят.

Догорает огонь – в камине…

Догорает огонь – в камине,

искра красным гигантом – тлеет,

И мне кажется, что поныне

Бродит Хлебников по земле, и

Глаз Бурлюк прячет в чай горячий,

Гумилев – львов рифмует ловко,

И Цветаева где-то плачет,

И сжимает в руках – веревку…

Назад Предыдущие записи Вперёд Следующие записи