Бельтейн

Бельтейн настал.

И струился

из ульев мёд.

Викинги

у костров собрались.

Кельтские ведьмы

на мётлах парили.

Шмели на праздник

прилетали.

Эльфы на арфах

играют.

Бельтейн играет

струнами своими.

Девицы разделись

у костра.

И шабаш стали

танцевать.

И прыгали

над кострами.

Эльфы в губы

девиц целовали.

И грудь ласкали.

Девицы голые

были на Бельтейне

и не стеснялись

никого.

Прыгали и танцевали

на холмах

на Вальпургиевой ночи.

Бога Одина

и Локи славили.

Восхваляли Фрейю

и Хель.

Девицы косы распускали.

На этом празднике

они без ничего.

Никого не стесняются

и не бояться.

Викинги к берегам

на кораблях

подплывали.

И ласкали голых

девиц.

Белый дракон

Белый дракон —

высшое создание.

Его можно увидеть

во сне.

Прикоснуться

взглядом.

Белый дракон

летает в Райских

местах.

Белый дракон

красив и изящен.

Белый дракон

с принцессами

пьëт вкусный

напиток

из винограда.

Белый дракон

живой, он где-то

есть на Земле

и на соседних

Галактиках.

Его лепят скульптуры

из глины.

Его рисуют художники

на фресках и витражах.

Про него слагают

легенды и сказки.

Это где-то есть

точно в Высших

Мирах.

Белый дракон

Дракон летал в вышине.

Дракон парил в высших

мирах.

И возвышался над горами,

долинами

и холмами.

Белый дракон —

он легенда и сказка,

но существует в Высших

мирах.

Где не видит человеческий

глаз.

Белый дракон слушает

музыку водопадов.

Белый дракон телепортируется

в Высшие врата.

Белый дракон имеет

свой код.

Белый дракон —

это не сказка, не сон

и даже не легенда.

Они летают, где нет

людей.

Белый дракон целует

принцесс и дарит

им розы.

Белый дракон парит

над готическими

соборами.

Очень часто дракон

вылеплен в фресках

и скульптурах.

Мы. люди, не видим.

Белый дракон существует

в Высших мирах.

Белая ворона

Белой вороной

в обществе

быть нелегко.

Белая ворона

почти всегда

одиночка.

И любит свободу.

Белую ворону

заметить легко.

Все чëрные

вороны, а она —

белая.

Не понять обществу

белых ворон.

Любят ездить

на море или

на залив одни.

И дышать йольским

лесом.

Вдыхать аромат

елей.

Белые вороны

книжки читают

или слушают

музыку в наушниках,

желательно рок,

классику

либо готику.

Белые вороны

любят чëрную

одежду.

И скрывают свой

белый облик.

Белых ворон

не понять.

Что они всё время

одни и одни?

И никого нет,

всё время пустота

вокруг них.

Белая Богиня

Белая Богиня предстала

перед ангелами

и архангелами.

Боги ей простили всё.

Белая Богиня имела

Ангельские крылья.

И во сне взлетала.

Она попала в Высшие

Миры.

Ангелы и архангелы

возвышались на скалах

над ней.

Белая Богиня в Высших мирах

гладила Драконов

и грифонов.

И пила вино из винограда.

Она слушала мелодию

водопадов. И как

плещется океан.

Она погружалась в воду

и мочила крылья.

Белая Богиня — она

же ведьма.

В райских садах.

Ангелы и Архангелы

с ней говорили.

Белая Богиня

собирала цветы

и вдыхала аромат.

Белая Богиня

распустила тëмные

косы.

Ей Боги позволили

всё.

Она блуждает,

словно во сне.

Хотя на Земле

умерла, но

еë душа бессмертна.

Тело покинула.

И отправилась

В высшие миры.

Она гуляла

и лежала на траве.

Ангелы и архангелы

приняли у себя.

Теперь она в Высших

мирах.

Гладила пегасов

и летала на них.

Мотыльку

Молю: отлети. И друзей выбирай с оглядкой.
Ты, вижу, приятель, на жар да сиянье падкий:
смотри – видишь пепел? Остался от ваших братьев.
Хотели дружить, ну и сгинули с пёстрым платьем.
Пожрал не со зла их (такой темперамент пылкий);
как люди едят бифштекс, но без ножа и вилки.
Крылышки хрупкие, и, верно, блестят на солнце…
Лети-ка, исследуй цветы, фонари, оконца.
Не жалко себя? Ну, а я тебя пожалею:
с костром побрататься – такая себе идея.
Я, знаешь, с топливом тише не стану да глуше.
Путь пламени – прямолинейно-жесток. Послушай!
Здесь «да» или «нет». Огонь – категоричность знаков.
Я множествен? Чушь! Мой танец – всегда одинаков.
Довольствуйся малым! Приручен огонь камина,
в печи, и на факелах, маленький – свет лучины…
Ты слышал от искры, как страшен огонь на воле.
Зачем же несёшься в пожар… и кричишь от боли…

Это весна

Мудрые звёзды становятся ярче.
Каждой сестре незажжённой
Со стылой зари говорят – зажгись!
Они считают – пора.
Вот и весна зажглась.

Одинокий Охотник * всё целит в горах своих неизвестных животных,
пряный ветер рвёт душу, сбегая с холмов диким волком с колючками в тёплой шкуре,
беспокойно синеет волчья нора.

Цветы! – не притворщики, не из снега,
а всамделишные сай‐ити **,
хрупкие, сами, как снег, холодны,
но смелее и значительно ярче,
да и в шкуре у волка поменьше колючек,
тот, далёкий и золотой волк, его лечит и греет.

Подземные хорре *** зевают на блики юных травинок,
принюхиваются к обоим волкам,
почёсывают в головах серебряными
перьями для письма
и говорят: нет, уже точно, нет, несомненно, – это весна!

* Охотник (Небесный Охотник) – созвездие Мэлло Алтаир. Аналог Ориона.
** Сай‐ити – крокусы.
*** Хорре – мелкий подземный народец.

Одинокая наша звезда

Посвящается Кайо

Кто пускался в дорогу с закатом сердец,
Тот запомни, что это ещё не конец,
Многоснежной пургою надвинется лес,
Но над лесом – ты, наша звезда.

Самый трудный наш путь – он ещё впереди,
И по снегу всю ночь нам идти и идти.
Ты свети нам немного, неярко свети,
Одинокая наша звезда.

Мы одни, как и ты, мы рассеяны в мир,
Словно отзвуки древних серебряных лир,
Нас возможно услышать лишь светом твоим,
Изумрудная наша звезда.

Одиноким другим ты в беде помоги,
Пусть шаги по-над пропастью будут легки.
Проводи, помири и от зла защити,
Драгоценная наша звезда.

Чёрные гусли

Если бы мог я на гуслях, где девять струн,
Стать им десятой сестрой и помощницей,
С ними звучал бы, звенел в унисон бы им,
А языком бы и слова не вымолвил,
Право, так стало бы лучше: другой певец
Песни бы складывал, перед собой кладя
Чёрные гусли: плакать – не высказать.

Травы лесов, ниэниллэ * жемчужины!
Было привольно средь вас можжевельнику.
Радостно пелось соцветиям севера,
Радостно сердцу дышалось и думалось.
Алый туман всё покрыл, словно в Гэлломэ.
Что же молчите, ответы хороните,
Чёрные гусли песен не сбывшихся?

Век бы не помнить, другой не обдумывать,
День всё вздыхаю, и в сумерках жалуюсь.
Ночь не утешит, заря не даст средства мне.
Вечно не сетовать, — плачь, выговаривай,
Травы и слёзы в свой час станут музыкой,
Всё перетерпят, прослушают, вызвучат
Чёрные гусли – скорбь дорассветная.

* ниэниллэ – белые, молочного оттенка ягоды, с чуть просвечивающей тонкой кожицей и слабо выраженным сладко-кисловатым вкусом. Стелющийся древообразный кустарник с тёмной корой и небольшими каплевидными тёмно-зелёными листьями. В этом мире аналогов нет. Эндемик Северного Белерианда. (По Ортхэннеру)

Поворот на юг

Посвящается Этлэрто

Уводит дорога по искрам янтарным,
на юг поворот – как прощальный кивок.
За всё мы останемся здесь благодарны,
и тем, кто осилил, и тем, кто не смог.

На юг поворот, как полуденным птицам,
в почти безнадёжной осенней мольбе,
и только успеть бы с лесами проститься,
и только оставить бы сердце себе.

Прекрасная, страшная к солнцу дорога,
ты нас на ветрах укачай не спеша,
в них крылья очертятся нежно и строго,
и новая будет у птицы душа.

Семь царевен у мёртвой воды

Есть забытая всем средь земель одна:
пепел, холод и волчья луна,
там в плену всё глядятся сквозь дым
семь царевен у мёртвой воды.

Осушили давно они слёзы все, –
нечем плакать застывшей красе, –
нет, не помнят родные следы
семь царевен у мёртвой воды.

Тёплый ветер раз в год тронет пряди им,
и туман чуть покроет исчадие –
и тогда оживают черты
тех царевен у мёртвой воды.

И тогда светлый сон им встречается:
так бывает порой, так случается.
И мечтают спастись от беды
семь царевен у мёртвой воды.

А всего-то поднять бы им головы,
не смотреть бы на то, чем прикованы, –
промолчат, ибо слишком горды
семь царевен у мёртвой воды.

Ты туда не глядись, и не вздумай:
станешь с ними – восьмой – и безумной.

Впрочем, близко
земля та,
и дым,
и царевны у мёртвой воды.

Музыка

Сквозь дымку иллюзий
звук вёл пианист,
этюд был чуть грустен,
негромко-лучист.

Иллюзия – это,
пожалуй, когда
ты пишешь куплеты
свои – навсегда.

Иллюзия звука –
две встречи в былом.
Молчанье – наука
не грезящих сном.

Иллюзия света –
на мраморе блик:
над смертью поэта
хохочет старик.

Иллюзия счастья –
спектр жёлтых дриад:
как мог не попасть я
на их маскарад?

Иллюзия стёрта.
И бел смятый лист.
И тихо с аккорда
снял кисть пианист.

Ненастоящий певец

Был однажды в мире певец. Песни он сочинял непростые: каждая имела свой цвет. Но не как один из семи цветов радуги, а со множеством оттенков и переливов. Словно из сказки или легенды они звучали, и не было похожих на них.

А встречались среди этих песен и такие, что могли каждый раз слышаться по-другому, совершенно меняя и оттенок, и цвет.

Каждую из песен нужно было разгадывать, как загадку, чтобы понять что-то очень важное в своей жизни.

Люди слушали певца и старались уловить цвет мелодии и смысл слов, и благодаря его необычному дару находили сокровенное в своих сердцах, то, что когда-то потеряли, но теперь вспомнили вновь. Сердца их теплели и заново учились радоваться, а глаза начинали видеть то, чего раньше увидеть не могли или не умели.

Но в конце концов людей слишком уязвила правда, заключённая в песнях певца, и они не захотели, чтобы он продолжал причинять страшную боль самым тайным струнам их душ. Люди не хотели понять, что исцеление души может нести в себе не только сладость, но и горечь. Они стали бояться его песен.

А он не умел петь иначе.

Тогда люди сказали: «Ты нарочно заставляешь нас страдать! И ты обманываешь нас, цвета в твоих песнях не настоящие. Уходи!»

И певец действительно ушёл. Он сочинял сказочные песни, потому что сам был персонажем сказки. Он перевернул страницу – и исчез в своей книге.

Вернётся ли? Этого никто не знает.

Прибалтийская сказка Сольвейг

Сменяется лист из пергамента кожей,
Запиской в бутылке, кривыми стихами,
Легенда живёт, если это возможно,
А не о чем петь – приплывайте-ка сами.

Вот было, созвал всех магистр в путь далёкий,
А если получится – в небо, за звёзды.
Ты что там читаешь? Учебник закрой-ка,
Он наше не знает – а было всё просто.

Они собирались вот в этом заливе,
Их флот – древесины невиданно твёрдой,
Они – в белых коттах, все статны, красивы, –
Храбрейшего клана, высокого рода.

«Теперь над упущенным, слышно, смеются,
Что ж, смех надувает нам парус в путь дальний!
Здесь струны морские, они не порвутся,
Лишь сменят напевы да станут печальней.

Янтарь проложил нам чудесные тропы:
Свет моря огромен, и есть курс созвездий,
Не нужно здесь суши, поэтому, чтобы
Вернуться назад, остаёшься на месте».

Случилось – суда разминулись на море,
Быть может, туман или фата-моргана,
Но только все сгинули рыцари вскоре –
Высокого рода, храбрейшего клана.

Сейчас и помимо – есть уйма преданий,
Такой уж наш край, впору в сказках топиться!
Но сказки не те, – вы же знаете сами.
И сердце всё ищет тевтонские лица…

* * *

…И ты, словно Сольвейг, всё смотришь на сосны,
И ждёшь не вернувшихся рыцарей в помощь:

На чуждых путях, не ребёнок, не взрослый, –
Наивный искатель душевных сокровищ.

Мельтор

Обманчивый (для светлых) знак взошёл
И разомкнул зелёные ресницы.
Стою над пропастью. Мне исколол
Глаза тот свет – но он же дал напиться.

И пульс холодной, из-за звёзд, руки
Мне не даёт ослышаться и сдаться.
«Тепла не жди: со звоном огоньки
Посыплются с небес в ночное царство».

«Я дам тебе вздохнуть, дам умереть,
И роскошь гибели под изумрудным светом
Заставит ледяные песни петь
И отсылать такие же лучи в неспетом».

Так говорили. Но не ты – они.
Они не знали, что тепло – не в теле.
И сердце не считает больше дни.
Молчит, ликуя: Тано – аст – таэле…

Однажды

Однажды флейта выпадет из рук,
однажды день растянется до ночи,
однажды не заплачешь, недосуг,
однажды попрощаться не захочешь.

Однажды холод скроет все шаги,
однажды не послушаются связки,
однажды скажешь: тень моя, не лги,
не будь моей, но уходи из сказки.

Однажды ты поймёшь, что в сказке – быль,
однажды ты увидишь: не во всякой.
Однажды в сотнях расчудесных миль
заметишь под намереньем бумагу.

Однажды ты один пойдёшь на бой,
от правды жгучей волю не отвадить.
Однажды ты останешься собой:
огонь – огнём, и не отнять, ни сгладить.

Принцесса Астрель

Тёмные башни замка,
Серая их окраска,
Правда или приманка,
Ты не моя сказка.
Переверну страницу,
Жизнь и такому учит.
Правда – или приснится…
Сон весь свет приручит.

Припев:
Только забыла сказка нам объяснить,
Как с чистым воздухом снова встретиться,
Как отпереть дверь домой, нарисованную мелом дверь.
И вся надежда на тонкую сумерек нить:
Помнит ещё, как идти по дождевой лестнице
Полынноволосая принцесса Астрель.

Своды из синих молний,
Свиток забрызган красным,
Что-то такое помню,
Здесь нам быть опасно.
Что же, вперёд, всё дальше,
За голубою искрой,
Нет, не в закат ярчайший.
Снова сны… так быстро…

Припев.

Лист на столе, рисунки,
Утро на старых книгах.
Вынешь мелок из сумки,
Позабудешь игры.
Путь – наверху, в Зодиаке,
Выйди во тьму из сада.
Искра давно уж – факел,
Всё будет, как надо.

Припев.

реголит

он – Далеко : на долгих плåттах,
им полон кратер Вещества –
на снимке «Lacus Levitatis»,
[в пылящем ящике стола]

02.06.23

кинцγги /= рессурекция в белом-предвечном

для моей-маленькой ки́нцу́ги-тян
распадающейся оzᛋs’kолков’ø
микро<оφ>сеточкой трещчин
: <..&с каждым разом всё мельче и мельче:
выпестовывая <sub>atom.арность>

– для этой Åнимы Белого Короля,
уjалившейся заколкой
skользского серебра –
в альбедо-лебяжье предго́ленье
<«Ø, закрой свои бледные ноги»> :
=>в льдоволоконный энергомеридиан Yuki~ø
=>в γзел ᚼ кhристаᛚᛚореIII#ттки

:разложенной на столе
в белой золе
омытой зеркальными водами

уже замешиваю я лаки
<}I{реu,? баᛚьзаматор?
Собиратель пре~atom’ов?>
:из пыльцы мунных маков
из цвета светила, за-бредшего
в мраки каïновых каверн
из меоно-кроIIIенья
– для кралиньки..

?была ли история_Ø
-моей-маленькой¿

❅/0

30/05/23

Про собачку Велеслава

Без кота и жизнь не та
Безо пся и жизнь не вся
Без блохи не подковати
Без подушки нет кровати
Без клеща нет кровопийца
Без улики нет убийцы
Без стремленья нету страху
Без Егора нету нахуй

Назад Предыдущие записи Вперёд Следующие записи