Кто знает…

Кто знает, что было б с легендой – каноном легенд,
Не выйди я… знаю, сулить миры.
Наскучит покой, благость валар вам, весь хэппи-энд,
У тех, кто неясен – вкусней дары.
В традиции «Акаллабета» сломаете дверь,
Пытаясь обманывать звон часов,
И снова из окон без света, из ваших потерь
Устало соткётся моё лицо.

Они

И песня допета, и горы застыли под морем,
И смолкло огромное, миром кричавшее горе,
И чаячьи тени на скалах стирает приливом,
Тускнеет рельеф – полусломанно, голо и криво.

Подавленно, молча внимают Они чаек стонам.
Быть может, как Оссэ когда-то, нарушить законы?
Уйти на свободу… нет-нет, просто в Арду спуститься,
Облечь себя в тело и жить, и за жизнь Арды биться…

Как сладко и вольно дышалось бы в травах Эндорэ!..
Забыть про дорогу без края в безликом просторе…
К чему небеса, если путь в них – тропой бережливой?
И так недоступны цветы, шёпот рек, запах нивы?..

Уйти и забыть… но хранимое чинит препоны.
Погибнут и Плод, и Цветок в океане бездонном.
— Ты?! Ты… Уходи с наших троп, ты пришёл поглумиться!..
– Со сдавленным криком к земле мчится серая птица.

Все вишни без завязи, мастер…

Все вишни без завязи, мастер,
Доживут свой век сливы, яблони.
В тревожный пришёл я к вам день,
А вечер едва ль веселей.

Оплот распадётся на части,
Рассуждать могу – только надо ли?
Не время делить свет и тень,
Когда жизнь горит, где теплей.

Что лесу, кто первый обидел?
Средиземье – не любит шор оно.
Смотри, примечай эти мхи,
Немилостив будет закат.

Смотри… да хотя ведь ты видел, –
Погибает всё, гневом порвано.
Но, с чашей над бездной стихий,
Зачем оглянулся назад?!

Ты, словно во мраке кромешном,
Променял весь мир на терпение,
Пустые слова: «я боюсь»,
Уже свершено – в Роковой.

Потеряна наша надежда
На последнее примирение,
И вместо надежды – союз.
Последний союз.
Но не мой.

Проклятье

Кто помнит, как было, до книг и стихов,
Кто сам сновидений писал часослов,
Тот знает, глазам – без улыбки гореть.
Проклятье моё – об увиденном петь.

Нельзя замолчать, если пламя – язык.
Один против всех. Да, – я с Арты привык.
Зачем, если любишь, любви возражать?
Проклятье моё – невозможность солгать.

Мечтай отдохнуть от трудов и забот,
Одним лишь рождённым с подарком везёт.
Его им любить – проще дёгтя испить…
Проклятье моё – невозможность не быть.

Песня в кузнице

Алгор* – скоро-рдяно-звонко,
Мощью крови, песней волка
Штрих лови размерно-колко,
Помни: рвётся там, где тонко.

Хэлтэ* – злей-морозней-тише,
Лунный плеск летучей мыши,
Бело-ярко, остро дышит,
Синим искрам вьюга ближе.

Песнь – Саэрнэ*. Свет объяло,
Светом пело, усыпляло,
Жарко-жёлтым сном вставало,
Струны мира начинало.

Кайла* – рыжей, своевольной,
Нежно-тайно-колокольной
Девой с чашею застольной
Нити в ряд клади ты стройно!

Нити в ряд кладу я в песне,
Первый звон второму вестник,
Станьте вы припевом вместе,
Миру плоть, созданье песне!

* Алгор, хэлтэ (митрил), саэрнэ, кайла – названия истинных металлов на ах’энн

В Далмарре

Клятвы здесь никому и никто не давал,
С суховеем соперники волею.
Кто же ты, чужестранец, заснувший у скал?
Чёрный плащ твой видал и поболее.
День настанет, ты спросишь: достоин ли я?
Правом зова владеть мне пристало ли?
Чтоб сверкала свободой чужая земля,
Разметай своё сердце кристаллами.

* Далмарра – великая страна Востока, в канонических источниках безлично называемая Рун (восток, синд.)

Мордор

Красота и свобода. Мордор.
Холодные вихри поющих забвенье камней.
Ты пришедших послушай: гордо
Они отказались склониться, и стали сильней.
Духи камней здесь, всегда. Зрячи. Незримы.
Кряжи воздвигнуты неодолимой стеной.
Слово границы моё неодолимо.
Пепел и пламя, буря над нашей страной.

Мэй энъе / Я помню

Стихотворение написано на ах’энн

Мэй энъе ллиэнни-гортар,
Мэй энъе тьиннэ’лэии-аэлинни,
Аи гэлли-тинньи, аи гэлли-хаарнэлли,
Мэй энъе нэи.
Ир тээйа кор о ниэн,
А сорт ан горт-анта,
А мэлло о тэмнар’Тээссэ,
А фойоллэ тэмниэ.

*

Я помню то время,
когда горы пели,
я помню на реках
кувшинок улыбки,
а звёзды в ту пору
звенели, что арфа,
я всё это помню.
А ныне мир грустен,
и серо на взгорье,
и в воздухе тяжесть,
и давит безмолвье…

* Перевод приблизителен

Три и один

У меня путь один,
у тебя – целых три,
ну, а мыслям своим
ты всегда властелин.
Или нет? Посмотри…

Брось на ветер мечты,
честь мирдайн – лишь пустяк.
Вот погас Рэммират:
светлый я – тёмный ты.
Скоро станет всё так.

Нет, не слушай, ithil…
ночь, река, я в бреду.
Свет прими мой, душа,
у тебя три пути,
я сокрытым пойду.

* Ithil – луна, месяц (синд.)

Lle naa telperin olore en amin… / Ты моя серебряная мечта…

Стихотворение написано на диалекте гвайт-и-мирдайн

Lle naa telperin olore en amin,
Lle naa galad e’elen en limduin.
Alae! tinnu haltha rin ve’ lye nan,
Sain athrada celeb e’din.*

Ты моя серебряная мечта,
Ты отражение звезды в прозрачной реке.
Смотри! сумерки укрывают память, как нашу долину,
Они пересекают серебро тишины.

Край, что не воспет

Край, что не воспет, ты веришь в сказки, –
Мол, однажды возвращаются с чужбины.
Гондор смотрит вдаль не без опаски
Под забытым взглядом исполина.

Ночь, мой край обходишь ли дозором?
Горы мрака, что не вспомнит бард в таверне,
На крови воздвигнутые горы,
Вы укутались ли дымом предвечерним?

Сколько раз уснуло наше солнце?
Сколько раз коснулось чёрных пиков?
Ирисами, верно, тень крадётся,
Так же Андуин в осоке – пряной, дикой…

Ты не слушай, наше солнце, тягот песню.
Тяжело признать, но слышать – это просто:
Я иду к тебе запретным перекрестьем,
Я ищу несуществующие звёзды.

Золоту

Звёзды твои в одиноком безвестье,
Лежишь нынче, дремлешь, медовая песня.
Хочешь, вручу нить родного предела?..
Молчишь ты, не знаешь небесного лада.
А ведь когда-то мне золото пело,
И новая жизнь под руками рождалась,
И потерпеть до конца звездопада
Тогда оставалось лишь самую малость.

Вперёд

Простая песнь,
Лазурный свод.
Тот мир – как здесь:
Вперёд, в поход.

Вот млечный дым
И звёздный сор,
И вместе с ним
Вплетён в узор

Зелёный лес –
Туманов страж,
И колос здесь
Похож на наш.

Сон – тоже хлеб,
Хоть пресен вкус…
Восход ослеп,
Но я вернусь:

Вперёд, в поход,
И песнь проста,
Хоть мир не тот
И жизнь не та.

Чёрные корабли

Посвящается Сайте

Город погас. Он заждался, ребята!
Где ж корабли ходят Сайты-пирата?
Путь ваш – он странный, и чудный, и длинный,
То старая пристань, то блеск и чужбина…

Вера, Надежда, Отчаянье, Радость, –
Четыре вас было, – четыре осталось.
Парус взметнётся, как морнена грива,
И снова вперёд, с предрассветным отливом.

О корабли со Звездою на флаге!
Я знаю, на всё вам довольно отваги.
Кто вас ни встретит – беду напророчит.
Кого же разите вы, вестники Ночи?

Стычка ли с Гондором, или эльфийским
Судам путь на Валмар прямой будет близким?
Или же злейший ваш враг, злато-алый,
Воскрес из пучин, море брать под начало?

Может, торгуете редкий вы жемчуг?
А может, вы айсбергам мчитесь навстречу?
Где только не были, милостью рока,
Агатовый парус и ветер с востока…

Тайны путей не исчислены в море,
Но где-то вдали, в дымно-пряном просторе,
Порт ваш был так давно вами оставлен…
Счастливо вернуться в умбарскую гавань!

Так будет

Где земли и реки, что смертный не знает?
Лишь время с годами берёт всё дороже.
На судьбы первейших, так с виду похожих,
Глазами бесцветными смотрит Эккайа.

Алмазная пыль, пепел Тангородрима, –
Всё сплавлено вместе, и сроки не вечны.
На старом пергаменте горькие встречи
Лиловым орнаментом стали единым.

Развилки на карте – как отблески в гемме;
Истлел мрачный полог… Мир будет меняться.
Кому-то здесь падать, кому-то подняться,
Всё это решит скоротечное время.

Ири къолъи тайаа Солло / Мы идём на восток

Текст написан на ах’энн

Ири къолъи тайаа Солло, кори-Солло.
Ири къаллъи ар этталъи, тхэнни нолло.
Мэлло йэттиэ, ар т’эа-Анхот эллие.
Мэлло айриэ, ир Тхэнно тай-эстэллиэ.

*

Мы идём на Восток, к сердцу Востока,
Мы пробуждаемся и живём, храним знание.
Небо ждёт, и в тени судьба их.
Небо золотится, а Хранитель находит покой в полёте.

Легенда

Листаю по привычке сказ,
До дрожи всё знакомо тут:
И Ривенделл, и Белфалас,
И главы лигами бегут.

Хоть в книге счастья и потерь
Имён достало всем и чувств,
Я, словно в запертую дверь,
Из раза в раз в неё стучусь, –

В легенду о родных краях, –
Повеет свежестью на миг…
Но плащ скитальца – древний страх,
И слишком честен грозный лик.

Узнают – запирают вход
На сто засовов и ключей,
Авось отступит и свернёт
К себе во мрак, от их мечей.

Боясь как будто чёрный мор
Тем самым на себя навлечь,
С моим прозваньем общий хор
Упорно избегает встреч.

Я безымянный Враг для них,
А кто мой друг – всего лишь раб.
Рассказ о Зле времён седых
Вам знать как следует пора б!

Согласно Мудрым, я второй
За Моринготто вор и лжец,
И всё, сработанное мной –
Коварства путы, тьмы венец.

Впустую не остерегут
Те с Эрессеа мудрецы:
Три – эльфов свет, Семь – гномов труд,
А Девять – атани весы.

О главном летопись молчит,
Под спудом прошлое тая:
От бед моё Кольцо хранит
Тебя, Срединная Земля.

Башня

Есть башня в угрюмом
краю за горами,
не славит валар и
не платит им дани,
а, чёрной свечою
взмыв выше их власти,
привычно расчертит
восход на две части.
И ветер, срываясь
с вершины к бойницам,
пугается сам же
зловещего свиста;
лишь звёзды на грани,
острее, чем крики,
с опаской роняют
неясные блики.
Симметрии древней
безмолвные тени
негромко звучат на
зеркальных ступенях,
полночные арки
не видели света,
а солнце и месяц –
точней силуэта, –
во всём Средиземье
нет контуров строже.
Но в небе, над шпилем –
крылатая лошадь.

Унылый мотив слился в общий с чужой землёю удел…

Унылый мотив слился в общий с чужой землёю удел,
Эти камни древнее тех многих, которым я пел…
Пускай же сейчас мой напев монотонен и пресен,
Но я ещё помню все отзвуки старых песен.
Кто-то умолкнет вмиг, — а кто-то подхватит, — не суть.
Тени который раз меня провожают в путь.

Что мы принесли сюда? Боль и память…

Что мы принесли сюда? Боль и память.
Безветрие. Что ж, не нам за чужие пути отвечать.
А книги всё так же молчат, призывая нас здесь — навсегда.
Это приказ. Не уйти раньше всех, не оставить.
Безмолвие. Не проснуться и не закричать.
И лишь где-то там навечно сияет Звезда.

Назад Предыдущие записи Вперёд Следующие записи