17 Дек 2020 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Алина Лаванда
Она сидела дома и скучала по морю, по закатам и рассветам.
Она на дух не переносила тоску, но в этот день ей пришлось быть одной.
Она сидела дома и тосковала по штормам и огромным волнам. Вспоминала чаек.
17 Дек 2020 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Алина Лаванда
Знаешь, мы давно разучились летать.
Нам давно крылья пообрезали.
И посадили в каменные клетки.
Напоив сладкой цивилизацией.
Знаешь, мы давно разучились парить.
Быть подобно вольной птице.
Нам с детства твердили, что крылья иметь не модно,
А те, кто парят, пытаются обрезать крылья.
17 Дек 2020 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Алина Лаванда
Давай отправимся куда-нибудь парить над полями, морями, океанами и горами. Улетим туда, где одна свобода. И забудем все дела, заботы и городскую суету.
Давай улетим, где нет тюрьмы, а всюду праздник и правит дух свободы.
Где будут рады нам и примут «такими, какие есть». Где не наденут на нас наручники.
Давай станем как птицы, будем летать и парить.
17 Дек 2020 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Алина Лаванда
Две чайки летели к морю.
Они приземлялись над
волнами, ныряли в воду
с головой и выныривали
обратно к небесам,
обратно к небесам.
Две чайки белые летели
к морю, парили и кружились
над волнами и выныривали
обратно.
Две птицы были так свободны
от жизни мирской. Не видели
преград к «жизни свободной».
У них есть крылья, чтобы
в любое время улететь от тюрьмы.
И от принципов людских, от забот,
от хлопот.
Две чайки летели к морю.
Они приземлялись над
волнами, ныряли в воду
с головой и выныривали
обратно к небесам,
обратно к небесам.
16 Дек 2020 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Ольга Швец
Если книгу — то в полглаза,
В мареве луны.
Если тайну — то не сразу,
Лучше через сны
Потому, что не готовым
Не поднять вуаль,
Ключ от слова потайного
Повернешь едва ль,
И, журча, ручей откроет
Лишь тому портал,
Кто меж первой и второю
Зря не выбирал.
И когда Императрица
Поднимает взгляд —
Созревает то ль пшеница,
То ли виноград.
А улыбкой заискрится —
Замечаешь в срок,
Что не месяц серебрится —
Изобильный рог.
А распустит, будто птица,
Крылья за спиной —
Новый замысел родится…
Или кто иной.
Босиком, в одежде белой
Выйду из дворца,
Камень отыщу замшелый
С соколом с торца.
Посижу на нем немного,
Вместе помолчим.
Старый, опытный и строгий,
Мудрый побратим.
Волны в море бьют поклоны,
То же и с людьми,
И моей тройной короны
Хватит на весь мир.
Милосердия б хватило,
Веры и любви,
А могущество и сила
У меня в крови.
Если стал на колесницу
С жезлом и мечом,
Крепко правь своей десницей,
Зная что почем.
Победителю подвластны
Сфинксы, ветры, сны,
Если собственные страсти
Рыцарю верны.
Синий, синий сарафан,
Рыжая коса,
Обвивают гибкий стан
Змейки-пояса.
Равновесия стихий,
Равенства меча,
Усмиренья снов лихих
Ласково шепча
Достигает дочь огня —
Бесконечно тет-а-тет
С мощью атмосфер
И свирепостью планет —
Воля держит верх.
И гармонией простой
Прорастет из мхов,
Как подсолнух в золотой
Гриве лепестков.
А пока — бурлит стихия,
Тучи-облака,
Грозы-молнии лихие
В тридцать три витка,
И среди торнадных кружев
И химер чудных
Колесо фортуны кружит
В обе стороны.
Быть повешенным достойно
Нового чехла
Знак на теле значит коном
Поворот угла
Все кружатся скоморохи
И цари царят
Но на лезвии эпохи
Мы висели в ряд
Отливала под лекала
Стрел чеканные колчаны
И блинами запускала
Плавно по Днепру
Стрелы времени пронзали
Ожиданием вокзальным
И лобзаньем под часами
Возвращались в круг
16 Дек 2020 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Ольга Швец
Адель живёт под старой лестницей,
Выходит только по ночам.
Она знахарка и кудесница,
Ещё провидица подчас.
В большом всенощном супермаркете
Ее узнает продавец,
Но — отвлекают покупатели,
(А сам, по правде, не жилец).
Наутро результат анализа
Заставит Библию купить.
Отмена химии, диализа
И — «Это чудо, будешь жить!»
Таксист нахмурит бровь косматую,
Адель завидев издаля,
Но завтра, вперемежку с матами,
Даст верный поворот руля.
Девчонка, у которой пятница,
В ночь засиделась у подруг
И от Адели так шарахнется,
Что обойдет открытый люк.
А стриптизерша в туфлях лаковых,
Шурша новехоньким плащом,
Адели улыбнется ласково
И стать надумает врачом.
Адель стоит под черным куполом,
Увитым звёздной мишурой
И ждёт Люку — простого, глупого
И увлеченного игрой,
Ободранного и блошистого,
Но просто лучшего из ста.
И умножается неистово
Ее кошачья красота.
13 Дек 2020 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Василий Нестеров
на поверхности Кету
приземлился тенётолёт:
Сарпы с нефритовыми Когтями
набирают в шприцы тумманий –
дымку зелёно-мутную,
хвосты их в космическом льде
оставляют узорные борозды.
замерзающий шар Земли
расколи мне, Мессия~Наг –
вскрой пузырь
василисковой инфра-жеоды
серебряным жалом своим
13.10.20
10 Дек 2020 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Василий Нестеров
странная Секта
дари́т мне во сне Амулет
с синей жужелицей Мицар
вписанной в рᛜмб
вписанной в пятиугольник
вписанный v
жужелица у лица
оживает
лапками звонко сучит
в солнечном воздухе сна
у белой стены
……………………………………..
zzz333::222::111::000 –
опадает в огромной дали окна
океан без начала
09.12.20
10 Дек 2020 Нет комментариев
рубрика: Проза Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
10 Дек 2020 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Ортхэннер
Все, кто должен укрыть был от снега,
Сами странствуют с брега до брега,
И не знают, чьи шрамы грубей.
Не узнаешь ты их, не приветишь,
И тепла над собой не заметишь,
Городам так присущи мечты.
Но немного утихнет чужое –
Слышат песню за белой рекою.
Днём и ночью. А слышишь ли ты?
10 Дек 2020 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Ортхэннер
Посвящается Алхе
Контроль над сюжетом – уметь ставить точку…
Без этого сложно о людях сказать.
Но если б себя не боялись, то, впрочем,
Смотрели бы чаще забытым в глаза.
О ком-то уже никогда не напишут,
О ком-то ни слова не знают ещё.
В глазах у забытых огни – ближе, ближе…
А может, устал… отдохни… хорошо.
Ты знаешь себя, знаешь их… и другое.
Бумаге – вся память, по ветру черта.
И ты пробудишься за той стороною,
Которая взгляд твой читает с листа.
10 Дек 2020 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Ортхэннер
Ты знаешь, а я ведь всё помню.
Пусть и просыпаюсь с неродными мне мыслями.
Кто, кроме тебя, знает эту сладкую дрожь бесконечного понимания.
Просто послушай, как всегда меня слышал.
Мы – одна река, один порыв ветра, один сполох огня, одна ветвь; и всё это на просторах, которых мы никогда до конца не постигнем.
Тьма – наш живой родник, наш источник, наша глубокая печаль и радость.
Тьма создаёт драгоценности из отчаяния творцов.
Может быть, поэтому я обречён здесь петь песни не этого мира?
Тебе было достаточно боли.
Пусть моя боль никогда не дойдёт до тебя.
Ты знаешь, моё место перед тобой,
пусть это никогда больше и не осуществится.
Если однажды не выдержу ход механизма новых часов,
не сердись, оставь моё сердце другим.
08 Дек 2020 Нет комментариев
рубрика: Проза Tags: Василий Нестеров
Ночью, в дальнем неизвестном закоулке метротуннелей: так шершаво и сыро. Спускаемся, прокрадываемся — соскальзывая. «Каменные Губы» — внешне ничего особенного – обычный двустворчатый люк. Глубже и глубже – ступая на неровные зазубрины стен. Дорогу эту знают только представители Внутренней Секты Бажовцев. Далее – «Ночная Избушка» – уютное каменное вместилище: у стены – вырубленный из камня в глубокой древности постамент с черепом пещерного ящера без крышки. В пасти его возжигаю красную лампаду. Мы молчим. Теперь время каждому отщипнуть себе немного Плесени Причастия – тонкого лазурного налёта, нарастающего на внутренней стороне Черепа – положить себе на язык, запрокинуть голову и отпустить нити событий… из новеньких с нами только Иван – и он явно нервничает.. экстатическая вибрация нарастает внутри – это Кровь наша Поёт. Это Наги-Предки Голосят, призывая. Человеческие горла наши начинают издавать шипение – хотя и не приспособлены для подземных обертонов – и мы пытаемся попасть шипением в Пение. Sshi`Пение. Hiss`Пение. Разноцветные переливающиеся шарики вылетают из канала в центре груди и застывают на поверхности симметричными красочными чешуями. Наши физические биотела гоминидов засыпают, прислонившись к холодным стенам. Мы снова в Nag`оболочках – древних, прекрасных, воинских. Дальше путь – вне биотел. Пение Крови приглушается и становится постоянным фоном происходящего.
Пошатываясь, подкрадывается на тонких неживых ножках Костяная Вагонетка – наш обычный траспорт в могучих породах. Угрюмы слои 17D`базальта и спрессованных костей титанов, иссеченные когтями шипящих и топориками древних первоцвергов.
Хозяйка позвала Нас сегодня, — чтобы сообщить.. чтобы открыть.. И уже не будет Как Прежде.
Аура Ивана отдает желтизной – и я уже догадываюсь, что это не неофит, а журналист, охочий до сенсаций… что ж, он пригодится ещё нам..
Я – Василиск Нестеров – первым из ныне живущих пригубивший чашу Поющей Крови, поднесенную Хозяйкой, Я – Жрец Шелестящих Чешуями в опавшей листве Мирового Древа – ваш современник – обреченный нести малахитовую глыбу знаний..
Время повернуть стрелку астрально-костяной дороги в нужном направлении: сейчас она указывает на Фалунские Рудники имени Гофмана – филиал Подземного Рейха. Мы же отправимся Глубже.
Хозяйка позвала Нас, позвала меня – и Nag`Мессия позвал.. ибо сошел ныне в глубокосонные священные Каверны – предтеча – Павел Малахитник – известный среди прошлого поколения людей как Павел Петрович Бажов. Павел Малахитник воскрес в кристаллоидно-малахитовом теле…
Последний малахит ушел от людей, когда они перестали слышать подземный гул и Пение древней Крови своей. Сюда, в Каверны. И здесь, в Кавернах – последние зеленые капли его – мы можем ещё находить, и можем выгибать его змейно-зеленые опухоли до нужных нам форм. Так Павел-Малахитник сегодня сформирует малахитовую Скрижаль – которая придет на смену Изумрудной. И на смену сказам его, Господи…
Хозяйка и Nag`Мессия – сизигиальные сущности, Брат и Сестра, чья Кровь Поёт в Божественном Кровосмешении, и из чьей Крови произошли Наги. И мы – гибриды – как живая древняя Ветвь Нагов. В незапамятной древности Змейное Яйцо потеряло управление в звёздных ветрах и упало на эту планету, пробив тектоническую плиту – в самую глубину карстовых пустот. Из живой его аметистово-чароитовой пульсирующей жеоды вышли первые Наги. И когда эонами позже они взяли в жены дщерей человеческих – появились мы – гибриды. И Кровь Поёт в Нас, сквозь времена и базальты, Господи..
И Мы проходим сквозь багряное Адское Пламя, сжигающее всё мирское в нас, и сквозь аметистовое жидкое пламя, и сквозь пламя Малахитовой зелени (как питались Мы серебряными акридами в зеленых минеральных Пустынях твоих, Господи..). И может быть проходят минуты, а может быть – световые века.
И видим Мы острые шпили Перевёрнутого Собора, вырастающего из трещины в жеоде Змеёного Яйца и нависающего над самым Ядром, и здесь обрывается Путь Наш..
И растворяются в багряно-лиловых отсветах врата, и салютует нам рептильная гвардия с аметистовыми бластерами. И Хозяйка улыбается мне. И улыбается мне Nag`Мессия. И Павел-Малахитник одевает Скрижаль мне на шею. И знание входит в меня. …А тебя, Иван, — охочего до сенсаций – бледного и выпавшего от увиденного из бытия – уже скручивают и укладывают на жертвенную базальтовую плиту с желобками служки-репталоцверги. Во очищение от греха твоего.
И помазан я Горным Маслом на царствие, благословлен ДНКадуцеем лазурных змеек.
И из точки Воли моей выйдут на поверхность Полозы – и будут вермифицировать границы и почвы страны – той самой Страны – высоко вверху. И вермикулярность границ и почв приготовит Страну к нашему великому Овладеванию. И поднимутся из темных Каверн на плечах нагов-атлантов – Соединенные Капища на поверхность. Ur`альская Инородная Республика. И будет Пожран Y`правитель-самозванец. И буду править я тысячу подземных циклов – первым из ныне живущих пригубивший чашу Поющей Крови, поднесенную Хозяйкой, Жрец Шелестящих Чешуями в опавшей листве Мирового Древа – ваш современник – Василиск Нестеров.
07.12.20.
30 Ноя 2020 Нет комментариев
рубрика: Проза Tags: Василий Нестеров
Юный конспиролог разоблачал очередной заговор… «Рептилоиды! Рептилоиды!» — обыкновенно любил кричать он. И постепенно, с каждым разоблаченным заговором, его ментальное тело обрастало смысловыми опухолями и мицелиями теорий, сумрачные схемы мироустройства проступали на нём и играли траурными бликами. Один такой мицелий породил споровую коробочку-филактерию на самой его макушке. Коробочка набухла смыслами и была готова взорваться… юный конспиролог любил предаваться тайному пороку перед зеркалом: наряжался в плюшевый костюм дракона, поверх которого надевал форму инопланетного захватчика и кидал рептильную зигу обеими руками и даже иногда хвостом. Однажды такую сцену подсмотрел его соратник – боец славяно-арийского фронта Иосиф Герцович. «Змеюка!» — прошипел он, наводя на Конспиролога трофейный бластер, захваченный во время трипа при штурме психотронного крейсера «ШшшиахЪ». Конспиролог попытался сорвать с себя костюм, но молнию заело. «И вот ведь змеюка!» — истерично шептал и шипел он, теребя молнию, но вспышка-молния бластера уже поглотила всё поле зрения и взорвала споровую коробочку на макушке… Конспиролог очнулся в кресле-симуляторе виртуальной реальности. Чешуйчатые руки Соратников бережно сняли с него шлем. «Ты славно потрудился сегодня, Sssshiaassshakkkasskkhhhshhh. Мясо гоминидов, пораженных семантическим мицелием – особо нежно, и само тает на языке». – и они отправились в укусочную «Чешуя из Ни*уя», в которой слизывали капли коктейля из амриты и адренохрома с острых стеблей познания. Взор туманился, к ним подошел официант в плюшевом костюме дракона. «Так ведь модно сейчас?». Sssshiaassshakkkasskkhhhshhh осмотрел своё древнее совершенное тело Нага в районе сердца, но не обнаружил на нем молнии…
30 Ноя 2020 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Вот видел я сон: среди дивных садов
Гулял я меж трупов остывших врагов,
У ног моих вилась большая змея,
В железных руках было древко копья.
И вот с свитком древних враждебных пустынь
Ко мне подошла молодая Астинь.
Весь Ад был в ту ночь — в ее черных глазах,
Стряхнула с одежды она древний прах:
«Есть в свете далеком чужая страна,
Которою правил всегда Сатана,
Вдруг видела в зеркале сумрачных вод,
Что царь Артаксеркс на престол там взойдет.
Я помню, как он отвернулся меня,
В покое с тех пор не была я ни дня.
Кляла мою черную злую судьбу,
И билась об стены в холодном гробу.
Прошло с той поры двадцать пять сотен лет.
И я не нарушу свой древний обет».
Ответил я: «Это твои времена.
Астинь отомстит за несчастья сполна.
И царь Артаксеркс на колени падет.
А Дьявол Эсфирь зло и смерть принесет».
Я хлопнул в ладоши – меж черных холмов,
Поднялся из бездны обугленный ров,
Клубилась в том рву очень черная мгла,
А стены его были, как зеркала,
Природой из лавы наспех створены
И в них отражался серп старой луны.
Пройдя коридор между черных зеркал,
Кровавый Пазузу пред нами предстал.
«Ты раб Мне от века назначен судьбой,
Тебя обнимаю я твердой рукой,
К Тебе моя первая Черная Речь.
Снесет твой клинок Эсфирь голову с плеч.
А если посмеешь ты спорить со мной-
Низвергну во тьму Тебя твердой рукой.
Вот, видишь, усыпанный трупами сад:
Явился… сегодня… ты в Мой Личный Ад.
И все, кто когда – то меня проклинал,
Легли под зазубренный черный кинжал».
Ответил Пазузу: «Век Царь Мой живи!
И Древние Духи в Чертоги Твои
Войдут и украсят Твой черный покой.
Я Дело свершу моей твердой рукой.
Я несколько раз наточу все клинки
И подлой Эсфирь разрублю позвонки.
Увидишь меж двух окровавленных лун,
Средь наскоро брошенных каменных рун-
Звериному сердцу других нет святынь,
Чем черная жрица Инанны Астинь
У ног ее буду лежать я, как пес –
В астрале Эсфирь причиню мук и слез.
И буду негодную тварь истязать
И бить и кромсать и давить и пытать.
Язык отсеку подколодной змее,
Умою я руки в росистой траве,
С ветрами взлечу я в ночной небосвод,
Мне силы лишь ветер и полночь дает».
Пазузу Астинь потрепав за крыла
Спросила: «А правда Эсфирь умерла?»
Пазуз отвечал: «И трех дней не пройдет,
А ужас могильный Эсфирь ныне ждет».
Астинь улыбнулась: «Я вижу над мглой
Сгущаются тучи и час роковой
Отмерил презреннейшей черный визирь,
Проводит Пазузу к Проклятой Эсфирь».
Явился Джоффар и к земле чуть приник
Пред Черным Царем ниц упал Проводник.
«Я джин очень древний и очень силен
Служу Тебе верно я с давних времен.
Дела мои в полночь в пустынях творю.
Сегодня пришел к Вавилона Царю.
Имею немало наложниц и жен
И верною свитой всегда окружен.
Прошу, Повелитель, дай мне рассказать.
С чего нужно казнь для Эсфирь начинать.
Во сне видел- книга лежала в гробу,
«А прежде хозяйки сгуби ты рабу».
Вот эти слова я во тьме прочитал.
И вновь их и вновь про себя повторял.
И чистым вдруг стал весь исписанный лист
И книга исчезла под злой ветра свист».
Ответил я: «Черная Злая Судьба-
Блудница Рахелла — ее то раба.
Найдешь ее – крепко пронзишь ты копьем
И будешь ты принятым в Царстве Моем.
А если Пазузу к Эсфирь отведешь:
Получишь и злато и содранных кож».
Астинь шла одна через черный туман,
За ней тихо шел ее раб Сулайман.
Я с ними был ночью в далеком саду,
Крутил я пятилучевую звезду
На мантии черной, цепи золотой.
Тогда Даниил наш нарушил покой:
«Мой Царь, ты дозволь Мне сейчас рассказать-
Проклятие с Астинь нужно нам ныне снять.
Я видел пятнадцать полуночных рек
И хлопьями падал на них белый снег
И видел я кровь на застывшем снегу
Но чувствовал радость, не страх и тоску.
И ветер носил в поле дикий ковыль,
Стояла Астинь у надгробья Эсфирь».
30.11.2020 г.
28 Ноя 2020 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Илья Мукашов
Глаза, вселенски полные звёзд,
Взгляд у ночи, на поклоне Луны;
Стога твоих тягучих волос,
Млеко губ, что сказаний полны…
Два сердца в биеньи одном
Мечту и надежду возносят:
И если есть искра — огнём
И ветром до Неба возносят
Я помню как
зажигается искра
Я умею
не только ломать:
Любовью
сердце
струится Пречистой —
Лик:
Богиня, Супруга и Мать
26 Ноя 2020 Нет комментариев
рубрика: Поэзия Tags: Fr. Gilel Ben Shahar
Мне явилась Лилит, вся из черной земли,
Вся из алой крови, да из талых снегов.
И сказала она — «На меня посмотри ,
И пойдем, покараем сегодня врагов.
Звук шагов моих — скрежет от ржавых петель,
Когда призраком черным войду в твой чертог,
Когда выйдем одни мы под град и метель
На холодный, сырой перекресток дорог.
Я из третьего мира, несу в сердце ад,
Мои звери: змея и летучая мышь.
Я не жду от Великого лживых наград,
Я бросаю о землю с полуночных крыш.
Прихожу темной поступью, сгустками тьмы,
Черной тенью незримой за жертвой иду,
Кто встречает меня на просторах зимы,
Тот сегодня со мною, а завтра в аду.
Путь мой скрыт вереницей кошмаров ночных,
Меж заснеженных кладбищ терятся след.
И сегодня душа на подушках твоих,
А назавтра… ее средь живых больше нет».
Я ответил: «Как долго тебя я искал!
Я искал тебя всюду — в аду и в раю.
О тебе лишь грустил, и тебя только ждал
И мечтал видеть черную душу твою!
Протяни же мне руку над пропастью тьмы,
Пусть в глазах твоих снова колышется мрак.
Вспомню время, когда так близки были мы,
Подниму я из праха твой лик и твой знак».
«Но зачем я опять на земле, не в аду?!
Та что, кажется, в безду навеки ушла.
Ночью черной луны я на гору взойду
И станцую с мечом на осколках стекла».
И стояла Лилит, весь из тьмы силуэт,
Вся из алой крови, из холодных снегов.
А за нею был в древних доспехах скелет
И показывал в зеркале гибель врагов.
26 ноября 2020 года. (c) Heilel Ben Shahar
26 Ноя 2020 Нет комментариев
рубрика: Проза Tags: Семён Петриков (Альмаухль)
Крабовые палочки моей мечты и надежды склизско тыкались по лицу, пытаясь залезть мне в рот. Голощапа… Аблиафея… Запах какой-то кислый, как от вздувшейся банки с соленьями в кладовке, банка покрыта паутинкой трещин, пулевое отверстие, кто-то забавляясь стрелял по огурцам и помидорам… Советский журнал «Техника молодёжи», особенности баллистики в средах из солёных овощей, 1988, Череп Овец. Таблетки от радиации не помогут, но хоть кайфанёшь перед…. Волна! А что это там на горизонте, Останкинская Башня? Блистер выдавлен в ладонь, запить газировочкой, пузырики возносят меня на недосягаемую высоту, где меня ни коим образом не впечатляют эти ваши гнилые рентгеновские лучи, эти ваши пошлые рыжие кудри, эти ваши поднимающиеся и опадающие рыбьи жабры… Впрочем, я не скрою, мне хотелось бы снять вашу кожу, целиком, а не одну бородавку – как жаль, мне не удалсь сохранить её, я заспиртовал бы её на память, чтобы затем вырастить из этой бородавки клона – я смог бы воспитать её сам, такой как я заххочу. Эта бородавочная девочка будет во всём похожей на вас, но вместо общества срать ей в голову будет советский журнал «Техника молодёжи», биоэнергетика, Кастанеда, мы будем играть в шахматы и солить огурцы. Бородавочница. На её коже будут расти пупырышки, она будет принимать ванну в огуречном рассоле. Пупырышки словно бы шевелящиеся, как ложноножки. Она может хватать ими небольшие предметы. В каждой бородавочке на её теле – маленький рот. Я провожу руками по пупырчатой коже, торчащие рёбра, соски похожи на две особо крупные бородавки, Бородавочница снова принимает ванну, пахнет солёными огурцами, веточка укропа прилипла к изящной ключице. «Эти таблетки – зачем они нужны? Они же только продлят наши мучения, если вдруг…». Волна! «Ешь, ешь, не бойся. Я вовсе не собираюсь бессмысленно длить наши страдания, я только хочу сказать: Всё, что вы знаете о «волнах» — бред. Таблетки не защищают от радиации, это просто мощный галлюциноген, ковалентно связывающийся с рецепторами – то есть, тебя не отпустит НИКОГДА». «Никогда?» «Никогда!» — сцена из Золушки в ванной рассола. Никогда-никогда. Наконец, наигравшись в эту сцену до тошноты, девушка-огурец каркает «Nevermore!», блистер таблеток выдавлен в ладонь, железной кружкой зачерпнув рассол, запиваем… Счастливого трипа…
26 Ноя 2020 Нет комментариев
рубрика: Проза Tags: Семён Петриков (Альмаухль)
Как. Долго. Я. Спал. … Но я пробудился, пробудился словно от психического ожога, сразу же скрючившись в мучительной судороге под пристальными лазерами, сканирующими меня… О, огни твоих глаз! Мать Мудрости, твои глаза пылали, пылали гневом! Многоцветные, яркие огни ворвались в мой сон, столь сильные, столь мощные, что верхние ганицы моей психики тотчас же отслоились как некротизированная плоть, я стоял под твоим взглядом обнажённым, ничего не понимая, не понимая в чём моя вина – быть может, в том что я так долго спал? В том, что вообще посмел спать, когда должен трудиться над плетеньем ментальных ковров для Тебя?! Пости. Прости. Прости. Я не достоин… Не достоин даже гнева твоего, не достоин купаться в лучах твоего запредельного пламени! Прости… Прости мою слабость и непригодность к возложенной миссии… Йа креведка – кревляющаяся, искревляющаяся, загибающаяся крюком в лучах твоего Слова. Кривая креведка, и нет во мне ничего прямого и чёткого… Твои глаза пылали жестоким огнём, что прожёг все покрывала и надрезал мой хитиновый панцирь урановым серпом. Я упивался их ужасным светом, радиацией логоса твоего, и вместе с тем, внутренне я молился о пекращении этой пытки… Если бы мои мышцы не сковал паралич, я бросился бы тебе в ноги, я бы размазывал сопли и слёзы по лицу, бился бы лбом об землю, корчась в спазмах отвращения к самому себе, и умолял бы простить моё несовершенство… Но я не мог даже глубоко вздохнуть… Меня сковал страх перед Тобой…Ты вся словно ощетинилась лезвиями обсидиановых ножей… Вырежи моё сердце! Принеси меня в жертву! Я не пригоден ни к чему другому, я, вечно спящий, когда должен бдить… Но я увидел в твоей руке то, что меня спасёт – ярко светящуюся всеми цветами радуги плеть… В следующую секунду, она описала в воздухе пылающую дугу, и обожгла мою спину холодным огнём. Вслед за плетью сверкнули шлейфы засветки, подобные Полярной Аврое! Ты наносила удар за ударом, снова и снова, беспощадно сдирая хитин, бичуя мою безвольную изнеженную плоть с такой скоростью, что я не мог даже дышать – крик застыл в моём горле, я не смел крикнуть, хотя мне и хотелось, к горлу подступила рвота… Я принимал каждый удар с безмерной благодарностью, ибо эти удары наносила Ты… Сколько силы в твоих маленьких руках! Твои мышцы – из стали! Твои нервы – из стали! Я пал на колени, покорный пред лицом Твоего праведного гнева, пылающего ярче тысячи солнц! В этих ударах – боль всего мира, которую я должен непрестанно пропускать сквозь себя – чтобы сверхчётко отражать волнистой линией самопица все тончайшие нюансы сейсмичекого процесса в подкорке Махамайи… Но я был погрузился в иллюзию… Слишком глубоко. Хотя удары твоей плети приносят облегчение – но оно лишь временно, я знаю что я заслуживаю куда более жестокого наказания… Словно прочитав мои мысли, ты останавливаешь свою руку, и откладываешь в сторону свою плеть… Из складок своего покрывала ты извлекаешь другой инструмент… Сначала это похоже на бешено вращающийся радужный диск, со свистом разрезающий пространство. Наконец, вращение останавливается, лезвие с щелчком приобретает рабочее положение – это нож-бабочка, покрытый бензиновыми разводами, цветами побежалости… Мне радостно, что я буду принесён в жертву таким прекрасным клинком, но мне и страшно – я знаю что я буду ввергнут в пучину, где демоны моего подсознания будут вечно разрывать мою плоть… Режь меня, моя Исида! Разделывай как тушу жертвенного козла, разметай же меня по этой пустыне, пусть солёные ветры и солнце ииссушат моё мясо, пусть варвары-кочевники вкушают мою вяленую вялую плоть, запивая чаем из хвойника у ночного костра! Рассекай мою плоть, покрывай её тысячей надрезов! Сверкание клинка… Жгучая боль – кажется, нож был смазан ядом… Ты шинкуешь меня тонко, как капусту для засолки. Я не сдерживаюсь и вою, мой вой переходит в сухой треск – так могло бы выть антропоморфное дерево на пилораме. Ты очень тонко, филигранно разрезаешь мою плоть. И наконец вся боль мира входит в меня с ядом твоего клинка. Я понимаю – весь мир есть боль, весь мир – нарезание плоти на куски… Никогда не забывать об этом. Ты же режешь и режешь… Так режь же! Не останавливайся… Моя плоть тут же регенерирует, порождая причудливые сады расходящихся шрамов… Рубцы, надрезы, всё глубже… Я превращаюсь в один сплошной надрез, в шевелящуюся массу бесформенной и бессмысленной келоидной плоти без органов и костей. Ты режешь меня, и ты сама остра как лезвие… И под каждым надрезом я нарастаю вновь… И я чувствую всю остроту любви и непорочности твоей. Рассекай меня в лоскуты, Любовь моя! Я жажду до конца испить нектар этой священной боли! В двух твоих дополнительных руках появляются другие предметы – ярко пылающий факел и нечто, напоминающее кулинарный пестик, которым взбивают гоголь-моголь – соцветие гнущейся проволоки вырастающее из рукояти, оканчивающееся плоской поверхностью, принимающей разные очертания. Ты накаляешь это приспосоление над ярким пламенем своего факела, а затем клеймишь им мою плоть, выжигая иероглифы запредельной мудрости. Ожог. Запах горелого мяса. Ослепительное слияние всех цветов в шоковой вспышке. Иероглиф за иероглифом, ты выжигаешь на моей мутирующей плоти свои тайные письмена. Вместе с болью символы входят в меня, и становятся моей сутью. Писания твои пронзают плоть мою до самых её желеобразных недр. Моё бесформенное тело становится телом текста – телом теста, которое ты нарезаешь, как тесто для пельменей, чтобы завернуть в него священный фарш своих бесконечно благих, ослепительно сияющих, непостижимых мыслеформ! Боль прорастает во мне знаниями, я становлюсь книгой из иероглифов боли, которая читает саму себя – предвечной книгой, которая никогда не будет дописана. Процесс письма и редактирования вечен… Ты вырываешь кожаные страницы, и огненным инструментом переписываешь их заново, страницы отрастают вновь и вновь, корешок книги – извивающийся червь, рассечённая на 216 кусков планария, каждый кусок – пылающая в пустоте буква тайного алфавита твоей ярости. А число страниц в этой книге неисчислимо, страницы мои подобны песку… Я текст составленный из разрезок и склеек, повествующий о невозможности бытия – и всё бытие состоит из меня, а Ты – ты режешь и сшиваешь, наносишь иероглифические шрамы, инструменты твои стремительно порхают и блестят, словно крылья демонической бабочки, в твоих четырёх тонких как тростник руках! Теперь так будет всегда (да и было ли когда-нибудь иначе?). Ты будешь без устали клеймить мою плоть, превращать меня в живую тайнопись из разветвлённых рубцов, редактировать, вырывая страницы, резать, сшивать — пока не остынут последние звёзды, пока материя не растворится в ледяном жидком вакууме твоих тайных снов… И пусть весь мир подождёт, пока вдыхаю я запах горелого мяса…
21 Ноя 2020 1 комментарий
рубрика: Поэзия Tags: Василий Нестеров
…бу́ры во́ды, коренья,
запах сыро-святой –
под осенней звездой..
~ И чрез мил’öны
и сотни мил’öнов
колоциклических плясок Солнца –
Кости и пепел наш, Братия,
станут Энергопластом –
Войдут, соберутся округ Богомолы
и Фрино-Арахны
<то – Мы воплотимся> –
и серпо-косыми конечносте-косами
Пласт иссекут
на священные ромбы –
и звёздам воскурят на блюдах –
над храмовым кругом осенних болот
21.11.20
RSS