Блядские…

Блядские

спасители

Ёбаного

человечества

От самих

себя

отъебитесь-ка

Падумойте,

сука,

о Вечности!

Сраное

эго

дрочите,

Меряясь

хуями,

Червивым

клубком

ворочаясь

В смрадной

фекальной

яме!

Я

НЕНАВИЖУ

ВСЕХ

Шизотериков

в этой

Вселенной!

В иерархии

мудозвонов

КАЖДЫЙ

из вас

–              Самый Первый!

Им йанделе / Не верну

Хэл’алмэ къалльиэ о алдар’эме,
Мэй им тхайране кори’тэннэ.
Кэй-тэссэ итэй-эрт льоннили йэртэ, Ахэ,
Тайаа астэ’м, тайаа элх’хаттэнэ.

Мэй киръе фаи ар тор-эръе алхо,
Ар андъе-алхо эрэ’Анхот.
Ир им йанделе-фаи сайэ’аллу,
Ар и-айа мэй антане ллах о алхэ’м…

Хэл’алмэ къалльиэ о алдар’эме…
Хэл’алмэ къалльиэ о алдар’эме…

*

Морозная горечь пробуждается в моём саду,
Я не нашёл уз сердца.
Сколько вёсен земных прозвучит здесь, Тьма,
На пути к моему совершенству, на пути к горечи хлеба.

Я ломаю души и закаляю железо,
И дарю железу огонь рока,
Но не верну душам радость жизни,
И за что я принял пламя в свою кровь…

Морозная горечь пробуждается в моём саду…
Морозная горечь пробуждается в моём саду…

Такие, как мы

Посвящается Хелкару

Живём, как получится – вкривь и вкось,
С дежурной улыбкой всем, кто отсюда.
И вроде бы с детством давненько врозь,
Работа, дела – и помыть посуду.

И вроде бы всё бежит, как у всех –
Тех самых – невзрачных, больных и серых.
У нас точно тот же на куртках мех,
Такие же джинсы и карты сбера.

Но то, что вокруг – это сны на «бис»,
Мы видим сокрытое от прохожих:
Срывается неумолимо вниз
Кольцо, что немыслимо уничтожить.

А там, чуть подальше, – зловещий храм,
И трещина перечеркнула купол…
(Мечтать – хорошо, но к восьми часам
Вернуться бы в мир; опоздать – так глупо.)

Прибьёт в камыши, в час для горьких встреч,
В мерцании пасмурном эльфью лодку…
(Смотри на дорогу, ведь «джип» – не меч
И просто размажет по пешеходке.)

Терпи полчаса ещё, – и – друзья,
Одним вы горите опасным светом.
Границ без виверны размыть нельзя –
Осанвэ проходит сквозь километры.

И, как бы ни жёгся кофейный пар,
Как нас ни сминала б рутина города,
Но в звеньях включившихся жёлтых фар
Упрямо слышим наш грозный Мордор.

Мы видели многих – своих, иных,
И тех, кто пытается быть похожим.
Что выберут дети – не знаем мы,
Возможно, останутся в местном тоже.

Когда кто-то гаснет – мы тут как тут:
Таким жизнь не раз кран закрутит туго.
А если улыбки нас не спасут,
С нуля обучаем сиять друг друга.

Когда-то сомнение нас брало –
Что скажут? Что, если взаправду – лишне?
Течение времени (повезло)
Оставило звёзды, сорвав нам крышу.

Такие, как мы – будут чей-то зной,
Как мы, улыбнутся: «там в нас играют…»
Такие, как мы – знают Путь домой,
И ни в коем разе – не умирают.

Возвращение из Нуменора

Светильники мои во внешней Тьме,
Вот и остались мы совсем одни.
Хотел ли я исчезнуть там, на дне?
А может, жар мои считает дни?

Здесь красных сталагмитов полумрак
Согреет и приветит – на краю,
И жест ладонью – писчей кисти взмах,
Тень чёрной птицы в каплях белых слюд.

И два огня, как воля и призыв,
Всегда чуть разгоняют эту ночь,
Всегда горят тревогой за родных, –
Мой старый зал!.. И кровь – кристаллов дочь.

Единому

Я слышу тебя сквозь миры
В мистическом сумраке лет,
Стихии уснут до поры,
Тебе же – износу всё нет.

Плывут над Эндорэ века,
Эпохи и новые дни,
Но ты, пепел, жги облака.
Но ты, Саммат Наур – храни.

Там, лавой и светом дыша,
С недавних (по-моему) пор
Лихая моя спит душа,
Как спит под водой Нуменор.

Из золота слита она,
Из боли и тайных красот,
И видит, что в мире – война,
Что зло там, как прежде, живёт.

Избавиться – смех – от неё,
Не в силах она объяснить,
Лишь шепчет вулкану своё,
Да смотрит тревожные сны.

Ушло, хоть ему всё дано,
Пыталось само умереть…
И если я – это оно,
Хотел я того или нет?

Нет, вслушайся в песню огня,
Что сплёл тебя в золота круг,
И жди, дожидайся меня,
Ты, верный-не-верный мой друг.

Послушай, ты помнишь меня…

Посвящается Таисхэл

Послушай, ты помнишь меня,
Хоть голос мой резок и чужд.
Держись на виду у огня.
Иди в край непонятых душ.

Послушай, ты помнишь закат
На листьях – таких, но не здесь?
Там были мы все, и назад
Нас всех позовёт рока весть.

Держись, из последних хоть сил,
Ругай, проклинай – но иди.
Нездешнее сердце неси
На горестно-звёздном пути.

Иди через жаркую степь,
Иди через ночь и туман,
Иди, чтобы помнить и петь,
О чём – ты боишься знать сам.

Иди на серебряный блеск,
На чей-то отчаянный стон,
К холмам неприветливых мест,
Оставив вдали семь племён,

Сквозь горы, уснёшь – на траве.
Кострища след ливни зальют…

Да, в башне по-прежнему свет,
Да, в башне таких, как ты – ждут.

Месть Азраила

Смерть идет за тобой, холодны ее длани.
Я избавлю тебя от ненужных скитаний.
В черный день роковой перед Ада вратами.
С твоей плоти живой вырву жилы крюками.

Никогда я не услышу я просьб о пощаде,
И душить тебя буду — не золота ради.
Ради правды и ради бессмертной свободы,
Сокрушу в твоем храме постылые своды.

День и ночь холода, тьмы сутана чернее,
Мои мертвые слуги грызут все смелее.
Смерть пошлю на тебя через плоть злой рабыни,
Я возьму твою душу в чужую пустыню.

Напою черным ядом, накормлю черной гнилью,
Я оставлю тебя задыхаться от пыли.
Задыхаться от зноя, песка, злого ветра,
Ты не скроешься в небо, не спрячешься в недра.

Моей силы не счесть, но то мертвая сила.
И за мною идут все войска Азраила.
Твои слезы мне будут заветной наградой,
Испытаешь при жизни ты все муки Ада.

Январь — июнь 2021 г.
Гилель Элохим

Альтернативный финал «Снежной Королевы»

Кай сидит на ледяном полу в центре шестиугольного зала, геометрия которого напоминает огромную снежинку с шестью входами-коридорами. Он сосредоточенно собирает головоломку, не замечая мертвенного холода вокруг. Уже непонятно, сколько времени он провёл здесь, пытаясь подобрать правильную комбинацию символов. Он не замечает каких-либо признаков движения времени кроме своего размеренного и монотонного дыхания, которое почему-то постепенно становится всё медленнее и холоднее. Снижается температура тела, падает уровень метаболизма, но мышление несмотря на это работает с бешеной скоростью. Снежная Королева подарила ему увлекательнейшую игрушку, конструктор из шестидесяти четырёх ледяных пластинок-гексаграмм, комбинации которых могут объяснить весь мир. Ему нужно составить верный порядок соответствий.

Он чрезвычайно увлечён процессом. Кай расставляет символы в ячейках матрицы соответствий, как элементы духовно-оптического прибора. Каждая комбинация порождает специфическую сборку восприятия, специфический мир. Снежная Королева сказала ему, что одна из комбинаций откроет ему знание Вечности. Учитывая возможное количество комбинаций, это может произойти очень и очень нескоро. Кай и не думает о времени, если поиск продлится тысячи лет, ему всё равно ни на мгновение не станет скучно. В эту игру следует играть без страстного устремления к цели, она требует сосредоточенности ума и покоя. В каждой такой комбинации отражаются все вещи мира, он переставляет символы и как бы листает книгу, страницы которой неисчислимы как снежинки на обеих полярных шапках планеты. Как эта планета называется? Сколько на ней материков? Какие виды организмов здесь обитают? Какова цивилизация людей? Ответы на все эти вопросы меняются с каждой перестановкой элементов. Он точно не знает, по каким признакам он поймёт, что собрал правильную комбинацию. Это знание каким-то образом содержится в самих символах игры, символы живые, и встав в нужном порядке, откроют врата Вечности.

Вот он снова тасует ледяные пластинки, чтобы составить очередную сборку конструкции. По мере того, как он расставляет гексаграммы по их местам в ячейке, перед ним раскрывается структура и история только что сгенерированного мира. Кай всевидящим и вездесущим оком просматривает ключевые узлы в которых сходятся и расходятся линии мира. Чем ближе конструкция к завершению, тем больше в ней связей, тем более полным становится описание реальности. Осталось вставить в ячейку последнюю гексаграмму этой сборки, и вот Кай, постаревший на ещё одну историю мироздания, задумчиво вертит в руке ледяную деталь, думая о том, какой бы стороной её вставить.

От этих размышлений его отвлекает гулкое эхо шагов. Сколько жизней он уже не слышал никаких звуков! Кай оборачивается, и видит, как со стороны одного из входов к нему двигается молодая девушка. Она выглядит замёрзшей и уставшей от долгой дороги. Кай очень и очень удивлён, здесь никто не появлялся на протяжении тысяч циклов, так было с самого начала его ледяного путешествия, и он даже не думал, что кто-то вообще может войти в этот зал. Кай бросает взгляд на матрицу соответствий, и за доли секунды находит информацию о внезапной гостье, из чего он узнаёт, что в данной сборке реальности это Герда, его сестра, и что она пришла забрать его в мир, назад к людям. В отблесках кристаллов он увидел все возможные варианты их диалога, а так же все линии вероятности своей возможной судьбы, если он выберет вернуться в мир. Вот Герда садится рядом, и уговаривает его вернуться, чтобы прожить жизнь, чтобы радоваться теплу и солнечному свету. Кай не возражает. Только он сначала хочет рассказать об устройстве и назначении головоломки, которую он собирает. Герда слушает, и по мере того, как Кай разворачивает объяснения символов и связей между ними, признаки усталости и страдания на её лице истираются, зрачки расширяются, в глазах появляется заинтересованных холодный блеск. Дыхание Герды замедляется, кожные покровы бледнеют, радужка практически исчезла. Она начинает видеть значение линий мира. Ей уже не хочется никуда идти, ей хочется собирать вместе с Каем головоломку.

Кай объясняет ей, что если она останется, то вряд ли она сможет снова вернуться в свою сборку реальности – комбинации ещё ни разу не повторялись. Она едва заметно улыбается и кивает. Какой стороной вставить пластину? Некоторое время они сканируют узлы соответствий, затем одновременно поднимают глаза. Им пришла одна и та же идея. «Все соответствия верны!» — говорит Герда. «Каждое число бесконечно!» — отвечает ей Кай. Они окончательно собирают Вселенную, чтобы расширить своё сознание до её пределов и перевести всю массу Вселенной в информацию. Затем они снова тасуют элементы головоломки, и снова собирают мир. И так ещё несчётное множество раз, уже зная о том, что каждая сборка – ключ от вечности. Они уже не стремятся к правильному ответу, а просто наслаждаются процессом игры.

[Синтез монады успешно завершён] — вспыхивает голографическими знаками в темноте. Безграничное пространство, нет земли, нет неба, только вспыхивающие тут и там ячейки-соты. Они напоминают снежинки, вращающиеся в вечной внепространственной вьюге. Снежная Королева не имеет лица, это программа, просчитывающая траектории движения ячеек в условном пространстве. В этом цикле к успешному завершению симуляции, которое заканчивается синтезом бессмертной монады, пришло больше ячеек, чем в предыдущем. Все ячейки похожи между собой, как снежинки, и так же уникальны. Каждая из них внутри выглядит как шестиугольный зал. Версии Кая, похожие друг на друга, но различающиеся, собирают каждый свою версию головоломки. Те ячейки, в которых конструктор удалось успешно собрать, вспыхивают и светятся ровным и ясным светом. Те, в которых не удалось – тают.

Кот-Баюн отключает своё сознание от симуляции, снимает с головы присоски контактов. Он оказывается в лаборатории, вокруг множество мерцающих дисплеев с графиками и числами. Взглянув на графики, Кот-Баюн с удовлетворением отмечает, что использование вычислительных элементов «КАЙ-ГЕРДА», работающих на импульсном принципе, действительно снижает потребляемую мощность в десятки раз в сравнении с более старыми поколениями процессоров. Ещё на один шаг ближе к разгадке вечных тайн Вселенной… Кот-Баюн сохраняет полученные данные и переводит Снежную Королеву в режим гибернации. Дисплеи Снежной Королевы гаснут, остаётся гореть лишь лампочка индикатора системы охлаждения. Снежная Королева заснула, теперь и Кот-Баюн отправляется спать.

Кот выходит из лаборатории и направляется в свою каюту. Орбитальная станция не прекращает вращаться вокруг своей оси, чтобы создать искусственную гравитацию – однако Кот-Баюн привык спать в искусственной невесомости. Он открывает крышку своей флоатинг-капсулы, закрепляет на лбу контакты «электросна», а на локтевом сгибе присоску инжектора парентального питания, и ложится в раствор сульфата магния 30%. На лицо Кота опускается ингаляционная маска через которую подаётся дыхательная смесь кислорода с ксеноном. Ксенон начинает действовать с первого вдоха, Кот-Баюн полностью отключается от всех внешних раздражителей, его сознание сворачивается в точку, вмещающую в себя всё. Затем и единственная точка-наблюдатель исчезает в пустоте, и поскольку других наблюдателей здесь нет, Кот-Баюн переходит в состояние суперпозиции – он одновременно есть, и его нет.

Поэт Павел Петров поедает пантер

Попытка поэтического переложения

石室詩士施氏, 嗜獅, 誓食十獅。
氏時時適市視獅。
十時, 適十獅適市。
是時, 適施氏適市。
氏視是十獅, 恃矢勢, 使是十獅逝世。
氏拾是十獅屍, 適石室。
石室濕, 氏使侍拭石室。
石室拭, 氏始試食是十獅。
食時, 始識是十獅, 實十石獅屍。
試釋是事。

(施氏食獅史)

Посреди песчаниковой пещеры проживал поэт Павел Петров, питающийся пантерами, предпочитая поглощать полдюжины пантер подряд.
Петров постоянно посещал продмаг, поджидая поступление пищевых пантер.
После полудня пятницы продмаг получил пятнадцать прекрасных пантер.
Пока пантер паковали по пакетам, появился Павел Петров.
Приметив понравившихся пантер, Петров поднял пистолет, потом подстрелил полдюжины.
Павел принёс подстреленных пантер, положив посреди песчаниковой пещеры.
Песчаниковая пещера подмокла. Павел приказал помощникам прибраться.
Помощники протёрли пещеру, потом Петров принялся пожирать пантер.
Поглощая пищу, поэт понял прикол: полдюжины пантер — песчаниковые памятники.
Попробуй пойми!

враги сожгли родную хату…

враги сожгли родную хату
сгубили всю его семью
куда бы ни пойти солдату
найдут и могут повторить

Statue of Liberty

Сдаваться никогда не стоит,
Бороться никогда не поздно.
Пусть тем, кто нам могилы роют
Зассветят Звезды в ночи звездной.

И ослепят их своим светом.
И станут им ночным кошмаром,
А мы не предадим обеты,
Мы помним Кодекс Чести старый.

И если кто-то нас подставил,
То мы уже ему не верим.
Одно из самых главных правил —
Перед врагом закрыть все двери.

Не привечать, мольбы не слушать,
Из извинений, фальши, лести.
Крик черных воронов заглушит
Их просьбы голосом возмездья.

А подлецов мир не прощает,
Судьба карает их жестоко.
Из злоба — их же истязатель,
Не сохранит от злого рока.

Пусть не надеятся напрасно!
Им не сдержать в тюрьме народы.
Я выйду в бой, с огнем ужасным,
Что держит Статуя Свободы.

28 апреля 2021 г. Gilel Elohim

Влада i Барон

Вночі темной блукав серед сніжних могил,
На холодному цвинтарі крук прокричав.
Згадував… я покійницю сильно любив,
На побачення в темряві примар чекав.

I з’явилась Ліліт вся з чорної землі,
Вся з червоної крові, з карпатських снігів
I казала вона: «подивись на менi,
I підем разом стратити ми ворогів.

Вибираю я вина з румунськой лози,
Але будучи в гніві я зовсім не п’ю
В моїх картах таро королі і тузи,
Зараз я для тебе страшний суд сотворю.

К цебаоту на суд ніколи не ходи,
Щоб всіх обібрать, вiн нашле білих сил.
В нас з тобой попереду багато робіт,
Катувать ворогів серед чорних могил.

Асмодей кращий друг, вiн менi ніби син,
Самаель оце віра і пам’ять моя,
Я тисну і трую непокірних шехін,
Страшним гнівом і лютою помстой горя.

По кладовищах легкою ходкой iду,
На дні пекла стоїть господарський мiй трон» —
«Я прийшов до тебе ворогам на біду…
На цвинтарі з тобой стоїть Чорний Барон».

«Україна мій дiм, кістки в чорній землі,
А мені все одно де чаклунство творить,
Прах ворожий загине в чорної золі,
I я з радістю буду Барону служить».

*Влада це визначає «власть» по українськи.

Гiлель Элохiм, 10. 04. 2021 р.

Я Шлюха Сатаны

Я Шлюха Сатаны, я мутный ангел Бездны
Я пью с Козлом на брудершафт его Тинктуру
Я перестал бояться солнечного света,
Святой воды, распятья, серебра, осины…
Я превзошёлся над ограниченьем мрака
Я Третью Смерть познал, теперь я Трижды Мёртвый
Проклятье для меня – благословенье!
Ведь я Спермовампир, я в полдень вижу звёзды
Их молофьяный ртутный свет – мой млечный кокон,
Серебряная сеть паучья, что незрима глазу –
Я днём и ночью созерцаю Нити Мiра
Крадусь вдоль нитей, перекрученным пространством
Неслышной поступью шагаю сквозь Прослойки
Вползаю в сон прикосновением Изнанки
Как длинноногий Утренний Паук Надежды
Сладчайший яд я впрыскиваю в душу
Чтоб растворить её, и высосать до капли.
Скукожится душа как вяленая груша –
Где блеск в глазах? О, где сиянье жизни?
Их больше нет – всё высосал суккуб зловредный.
И обескровленный сосуд астральной формы
Продолжит жалкое существованье куклы
Утратив все эмоции и краски
Утратив свою страсть, порыв и трепет –
Отдав мне всё в безумной череде поллюций…
Оргазм свиньи – что может быть прелестней?
Ты кончишь, словно стадо диких вепрей
Ты изогнёшься истерической дугою
Как вспышка молнии на миг рассеешь Вечность,
Всего себя отдав мне в этом без остатка.
Я больше всех люблю святых, что копят сперму
Их молофья всегда вкуснее мне, и слаще
Они ведь берегут её для Бога,
Преображая семя алхимической возгонкой
Аскеты кундалини возгнетают,
Божественный экстаз пронзает сердце –
То молофья им ударяет в разум
И шишка чистою слезой сочится –
Тогда я слизываю сому с шишки
Урча при этом как довольный котик –
Пусть шишка больше никогда не встанет,
А я уйду, как дымка растворясь в лучах заката.
Зачем же я догнать пытаюсь Солнце?
Всё просто, ведь ищу я дырку в небе
Соединяющую Мiр и Западные Земли.
Я слышал, в этих землях можно встретить Бога –
Он отошёл от дел, и правит Царством Мёртвых
Отдав поверхность всю наоткуп Сыну.
Он стар, и шишка больше не стоит,
Но я то знаю – это не помеха,
Я знаю – нет противоядья моим чарам!
Я Бога воскрешу искусством некроманта
Я шишку исцелю, бальзамом нежным смажу –
И чудо! – член вдруг трепетно воспрянет,
И Бог войдёт в меня, как пастор входит в церковь,
И благодать его прольётся в мой желудок,
Как Нил из семени когда-то сотворённый
И Бог взорвётся тысячей оргазмов
Сливая в пасть мне океаны нерождённых…
Я Шлюха Сатаны, Паук Надежды —
Иду меж звёзд на тонких длинных лапках.
Мой поиск Бога скоро должен завершиться –
Один монах недавно мне признался,
Что спрятался Бог прямо в нашем сердце –
В себе мы носим вход в его могилу.
Я старца отблагодарил минетом –
Как вяленый томат скукожился сей инок,
А я унёс Секрет в своём кармане.
Дни Бога сочтены, он это знает.
Я чувствую его присутствие всё ближе
Своё сознанье устремляю в Сердце –
Уж скоро стану я святым, я в Сердце встречу Бога…
Я отсосу Ему.

====================================
Картинка любезно предоставлена Алексеем Дзюбой.
Примечания:

Я не буду на этот раз расшифровывать каждый символ, чтобы оставить место для работы читательской интуиции. Но, некоторые вещи, которые всё-таки стоит прокомментировать.
Это монолог спермовампира-богоискателя. Спермовампиры не пьют кровь, вместо этого они пьют сперму. Он говорит о себе в мужском роде, но называет себя суккубом – в этом нет никакого противоречия, поскольку вампиры обладают способностью к трансформации – а значит, этот вампир способен принимать форму, наиболее соблазнительную для потенциальной жертвы.
Трижды Мёртвый – чтобы стать вампиром, человек умирает Второй Смертью, это тёмный аналог второго рождения у брахманов – а спермовампир совершает ещё одну трансгрессию, умирая не только для Этой, но и для Иной стороны, становясь абсолютно потусторонним и запредельным. Ну и кроме того, это намёк на Гермеса Трижды Величайшего.
А Гермес – это Меркурий, то есть ртуть. Вампир дальше сравнивает молофью с ртутью, которая есть алхимический растворитель. Он окутан диссоциативным, растворяющим звёздным сиянием.
Нити Мира – видящий воспринимает мир как пучки светящихся волокон.
Утренний Паук Надежды – у Сальвадора Дали есть картина «Вечерний Паук Надежды». Этот паук подобен Венере – он появляется в сумерках, в трещине между мирами, как на закате, так и на рассвете, поскольку он сущность границы, перехода – он больше не принадлежит ни Дню, ни Ночи.
Оргазм свиньи длится 30 минут. Свиньи – это широкий пласт литературных отсылок, здесь и стадо свиней, в которое вошёл демон чьё имя Легион, это и Великий Вепрь из творчества Пелевина, и много других свиней.
Накопление семени – практика, которую практикуют некоторые алхимики, чтобы достичь бессмертия. Так же, сперму копят даосы, и многие другие… Считается, что в семени содержится жизненный флюид, и в одной капле спермы его больше чем в 40 каплях крови – это у обычного человека. Если же говорить о святых, их семя просто светится от энергии.
Западные Земли – так называли египтяне царство мёртвых. А ещё это роман Берроуза.
Дальше вампир развивает две идеи – «Бог умер!» и «Бог живёт в твоём сердце!». Если их соединить, на выходе можно получить совершенно безумные идеи.
Наконец, концовка стихотворения обыгрывает один диалог из рассказа Саймона Логана «Вроде Насекомых»:
— Если бог — это число, то сколько в нем знаков?
— А если ты все же встретишь его, прождав столько лет, что ты сделаешь?
— Я? Я у него отсосу!

 

Гимн Атону

Поэтическое переложение на правах Зодческой

Да живёт Ра-Горахти, ликующий на небосклоне, в имени своём как Шу, который есть Атон, да будет он жив вечно, вековечно, живого и великого Атона, находящегося в Празднестве Сед, владыки всего, что окружает солнечный диск, владыки неба и владыки земли, владыки Дома Атона в Ахетатоне и царя Верхнего и Нижнего Египта, живущего правдой, владыки Обеих Земель Египта Неферхепрура — единственного для Ра, сына Ра, живущего правдой, владыки венцов Эхнатона, большого по веку своему, и жены царёвой великой, возлюбленной им, владычицы Обеих Земель Нефернефруитен-Нефертити, да будет она жива, здорова, молода вечно, вековечно.

О Солнца Диск, раскинувший ладони
Над Бездною, безвидной и пустой!
Восходишь на восточном небосклоне,
Наполнив мирозданье красотой.
Ты, светозарный, озаряешь землю,
Лучами обойдя предел всего.
О Ра, Ты все края Собой объемлешь,
Их подчинив для Сына Своего.
Далёк Ты, но лучи Твои пред нами:
Они — всесогревающее пламя.

На горизонте западном заходишь —
И всё мертвеет, обратясь во мрак.
…Мы спим, в свои укутавшись лохмотья;
Не видит Братьев наш незрячий зрак.
И тать выходит за ночной добычей,
Когда ты покидаешь небосклон;
Ступает лев, свою подругу кличет;
И навостряет жало скорпион;
Земля молчит, лишась тепла и света,
Когда Творец их отдыхает где-то.

Но рассвело: Твой Диск взошёл над миром —
И мир под ним ликует и кричит;
И торжествует Лотос и Папирус,
Когда разгонят мрак Твои лучи.
И мы, проснувшись, радостью лучимся,
Собравшись у живительной воды:
Омоемся, в синдоны облачимся,
Возобновим вчерашние Труды.
Ладони наши восславляют утро
И Твой Закон, устроенный так мудро.

Смарагды листьев шелестят над нами,
Траву вкушают тучные стада,
Твой Ка восславлен птичьими крылами,
Играют звери в рощах и садах.
И, оживя, танцует друг пред другом
Всё то, что в перьях, в мехе, в чешуе.
Суда выходят к северу и к югу,
И все пути светлы в руке Твоей.
Резвятся рыбы пред Небесным Ликом,
Моря Твой луч пронизывает бликом.

Ты сотворяешь в женщинах утробу
И наделяешь семенем мужчин,
Ребёнку в чреве даришь жизнь, а чтобы
Не плакал он — рождаешь свет лучин.
В свой первый миг изведал он дыханье —
Твой Дух, что Ты вдохнул однажды в мир;
Когда же час назначенный настанет
Ему ступать свободно меж людьми —
Уста его Ты одаряешь речью,
Даруешь ум и расправляешь плечи.

Птенец, ещё сокрытый скорлупою,
Уже пищит во глубине: смотри! —
Дыханье в нём заключено Тобою,
Чтоб вырваться на волю изнутри.
Он встанет из надтреснутых скорлупок
И защебечет прямо подле них —
И, сколь бы ни казался слаб и хрупок,
Уже гуляет на своих двоих.
О, сколь дела Твои чудны и славны,
И нет Тебе ни чуждого, ни равных.

Ты был один. Ты развернул, как свиток,
Весь мир и поселил среди людей
Тех, кто на лапах, крыльях и копытах
Ходил, скакал, и плавал, и летел.
Ты каждому дары Свои протянешь —
Подаришь пищу и отмеришь срок.
Сирийцы ли, кушиты, египтяне —
Ты всем назначишь землю и чертог.
Их языки и облики различны,
И чужеземцев лица непривычны.

Ты создал Нил, текущий в преисподней,
Дающий жизнь народу Твоему,
Во благо всех существ, рукой Господней,
О Солнца Диск, что разгоняет тьму.
А чтобы жизнь цвела в далёких странах,
Небесный Нил дождём низводишь Ты —
И оросят поля Твои фонтаны,
О Солнца Диск, владыка красоты!
Небесный Нил течёт для всякой твари,
Но Нил земной — моим собратьям даришь.

Твои лучи питают светом пашни:
Когда восходишь, всё цветёт вокруг,
И в день грядущий, словно в день вчерашний,
Вкушаем из Твоих кормящих рук.
Ты небо создал и с него взираешь;
Един, но бесконечно многолик;
Вдали, вблизи — сияешь, воспеваешь;
В бессчётных проявлениях велик.
Поля, дороги, города, деревни
Твой Диск узрят, сверкающий и древний.

Ты в сердце у меня, и нет иного,
Кто, кроме Сына, знать Тебя посмел.
Он, Нефер-Хепру-Ра, изведал Слово,
Которым Ты свершил без счёту дел.
Земля — Твоя; Тобою дышат люди:
Восходишь — живы, а зашёл — мертвы.
Ты — Свет и Жизнь, и Жизнь — в Тебе пребудет,
Ты, что превыше всяческой молвы.
Оставит всяк работу на закате,
И до восхода сон царя охватит.

Ты трон воздвиг и устранил помеху
Тому, кто для Тебя от плоти плоть.
Хвала царю Та-Рису и Та-Меху,
В ком, как в Тебе, вся правда, всё тепло!
Единственный для Ра, живущий правдой,
Царь Двух Корон, владыка Эхнатон!
Он стал Тебе божественной отрадой,
По слову Твоему воссев на трон.
О, славен будь, Сын Солнечного Круга
И Нефертити, верная супруга!

Пленник

Да, пропадёшь ты тут без вести,
стоишь перед судьбою на коленях,
я не питаю ненависти
к тебе, мой безымянный пленник.

Мы враждовать не стали б,
сложись дыханье мира по-другому,
может, друзьями по стали
мы быть могли бы, по словам и дому,

жаль, всё ведь это – не было,
и жаль, что этого уже не будет,
жив ты, а сердце застыло, –
заранее, – вдруг к пыткам враг принудит.

Золото ждёт, тише, – ибо
король себе привёз слугу безмолвного.
Я был бы другом, любил бы.
Так помни это, – и откинь же голову.

Синие своды меж соснами…

Синие своды меж соснами
Пахнут подлесками росными,
Уводят в душистую небыль
И тайно встречаются с небом,

Там меркнут все дикие крылья,
Там кроны – мерцающей пылью,
Размыты горящие взгляды,
А большего Им и не надо,

А большего Им и не слышно,
Мерцание, вздох, – дальше – лишне.
…Синие своды закроются…
Утро… – но тропка запомнится.

Слово металла

Догадка распишет
твоё откровение в свете зеркал.
Того, что ты ищешь,
ещё ни один до тебя не искал.

С тобою железо
и медь с серебром через сны говорят:
им было бы лестно,
запомни ты символов их звукоряд.

А золото плачет,
так нежно, напевно о слове прося…
Но с чьей же подачи
известно, что дать ему слово – нельзя?

Так кем же ты стал бы,
проклятье желая себе обрести?
Не сами металлы,
а буквы их – чёткою вязью плести?

Так долго хранили
молчание блики и духи огня,
Чем только не были…
вам – голос. Мне слово металла – броня.

…И встанут рядами
изящные знаки под чёрным пером.
Ты больше не с нами.
Ты стал сопричастен – и нам незнаком.

Мы снова уходим

Ты прощай, перемирье и валар гнев,
Нам, Арта, в дорогу ты песню спой!
Мы снова уходим под древний напев,
Боль на память берём с собой.

Для кого-то конечная – Хельма Падь,
Кому-то сигнал с Чёрных Врат – домой.
Мы снова уходим, так что тут сказать:
Чужеземный в нас свет, не свой.

Что забывшим – чужая за мир война,
Сны облаком белым все зарастут.
Мы снова уходим, и плачет зурна,
И цветам не спастись от пут.

Не бывало такого рассвета злей,
Рассёкшего лица на «там» и «тут»;
Мы снова уходим, навек – для людей,
Для себя же – на пять минут.

Букетик из перьев

Гуляла у моря и собирала перья птиц:

лебединые, соколиные, орлиные,

а также чаек. Собрала и сделала букетик

из перьев.

И поставила в вазу на память.

Ведь что может быть лучше букетика из перьев,

ими можно любоваться вечно.

Цветы вянут и умирают, а перья — это навсегда,

это как подарок или память от птицы.

Брожу у моря

Брожу по берегу моря.

Собираю перья

на память. А может,

не на память, а для амулетов

и талисманов.

Будут где-нибудь висеть

в виде ловца. А я буду

ходить и любоваться.

Вот соберу перья.

Приду домой, сделаю

ловец, а он будет

напоминать о море

и чайках. Про ночь,

про темноту, про мистику,

про шаманизм, про индейцев,

про звёзды и луну.

Повешу где-нибудь

и буду каждую ночь

любоваться на ловец.

Назад Предыдущие записи Вперёд Следующие записи