RSSАль-Некрономикон
20 Окт 2024 No Comments
рубрика: Переводы Все произведения: Элиас Отис
Поэтическое переложение
1
Прелюбодейский свет суть Древних ночь.
Кричу Луне, что Аль-Хазраджи сгинет прочь.
Нет, не безумен Ящера Толмач,
И завтра Толмачу пристало смочь
Оставить в прошлом прошлое. Поэт
Так болен Сокровенным, что невмочь.
Меж Здесь и Там — твой Справедливый Мир.
Начертано: «Се — Различенья Дочь!»
Безжалостно сорви печати сна,
Чрез них Судьбы вульгарность напророчь.
Когорта обезумела — увы:
«Явись, — дрожит, — унизь и опорочь!»
Кричу Луне, что Аль-Хазраджи сгинет прочь.
Нет, не безумен Ящера Толмач,
И завтра Толмачу пристало смочь
Оставить в прошлом прошлое. Поэт
Так болен Сокровенным, что невмочь.
Меж Здесь и Там — твой Справедливый Мир.
Начертано: «Се — Различенья Дочь!»
Безжалостно сорви печати сна,
Чрез них Судьбы вульгарность напророчь.
Когорта обезумела — увы:
«Явись, — дрожит, — унизь и опорочь!»
2
«Нет их, тех, — так мы в песне лишь этой поём, —
Страшных бед, что мы волей своей создаём».
И, когда не увидел её результат,
Дым араба накрыл, и не вспомнят о нём.
На коленях, о Ночь моя, мой Господин,
Что вторгался в открытых вселенных проём.
В детских играх мы видим лишь царский сюжет.
Поклоняться виденьям — их путь и приём.
К мастерской его бурный стремится поток.
Убегает старик, устрашённый юнцом,
Дабы твердь и вода не нагнали тревог.
Веком гнева наполнит он небо и Гром.
Страшных бед, что мы волей своей создаём».
И, когда не увидел её результат,
Дым араба накрыл, и не вспомнят о нём.
На коленях, о Ночь моя, мой Господин,
Что вторгался в открытых вселенных проём.
В детских играх мы видим лишь царский сюжет.
Поклоняться виденьям — их путь и приём.
К мастерской его бурный стремится поток.
Убегает старик, устрашённый юнцом,
Дабы твердь и вода не нагнали тревог.
Веком гнева наполнит он небо и Гром.
3
Царит в пустыне ночь — о, что же здесь опять?!
Кто жаждет, чтобы вновь мне это сотворять?
Нисходит дух безумный — Некрономикон.
И нечто рвётся моим гласом застонать:
«В руинах Вавилона Тень меня найдёт».
Сияет Тайна, что любил я рисовать.
Безумец? Обращу ль безумье в здравый ум?
Что предскажу, то вред способно причинять.
Коль мудрость умножать я научусь сперва,
Сумеет ли она мудрее Власти стать?
Но следует внимать и подавать сигнал,
Чтоб научились мы по цифрам смысл читать.
Кто жаждет, чтобы вновь мне это сотворять?
Нисходит дух безумный — Некрономикон.
И нечто рвётся моим гласом застонать:
«В руинах Вавилона Тень меня найдёт».
Сияет Тайна, что любил я рисовать.
Безумец? Обращу ль безумье в здравый ум?
Что предскажу, то вред способно причинять.
Коль мудрость умножать я научусь сперва,
Сумеет ли она мудрее Власти стать?
Но следует внимать и подавать сигнал,
Чтоб научились мы по цифрам смысл читать.
4
Объяснение Тайны начертано в Младшей Скрижали,
Что Астафа сыны с Иоанновым прахом держали,
И Она вдохновила отвергнуть частицы свободы.
Города же земные песчаной рукой сокрушали
Те, что в истине высшей живут посреди Азерате.
Вот и линза, в которой прекрасные блики дрожали:
Одинокая Степь и высокие Горы Морские.
Обнимаю истца, что разглядывал Времени шали.
От меня до меня на высоком он следовал роге.
Бриллианты — награда прошедшему жала кинжальи.
На спине пребывает сияние лучших Аятов.
Он узнает, Что Мы Сотворяли и Что Порождали.
Что Астафа сыны с Иоанновым прахом держали,
И Она вдохновила отвергнуть частицы свободы.
Города же земные песчаной рукой сокрушали
Те, что в истине высшей живут посреди Азерате.
Вот и линза, в которой прекрасные блики дрожали:
Одинокая Степь и высокие Горы Морские.
Обнимаю истца, что разглядывал Времени шали.
От меня до меня на высоком он следовал роге.
Бриллианты — награда прошедшему жала кинжальи.
На спине пребывает сияние лучших Аятов.
Он узнает, Что Мы Сотворяли и Что Порождали.
5
Астрономия крылья свои распахнёт.
Мы читаем, что это лишь вялый Аккорд,
А гармония Всходит по Лестнице в Небо.
Воплотится — Стремясь. Принимая — Рискнёт.
Состояние речи его и Вибраций —
Песнь Крещенской молитвы о том, что Умрёт, —
Ибо Дни Твои Бренны. Песок Христианства
Возлюбил меня. Мерзость в пустыне живёт,
Но, наверное, худшая то из иллюзий,
Что гонима солёною пеною вод,
Даже если текут реки в библиотеки,
Где о звёздах щебечет Учёный Удод.
Мы читаем, что это лишь вялый Аккорд,
А гармония Всходит по Лестнице в Небо.
Воплотится — Стремясь. Принимая — Рискнёт.
Состояние речи его и Вибраций —
Песнь Крещенской молитвы о том, что Умрёт, —
Ибо Дни Твои Бренны. Песок Христианства
Возлюбил меня. Мерзость в пустыне живёт,
Но, наверное, худшая то из иллюзий,
Что гонима солёною пеною вод,
Даже если текут реки в библиотеки,
Где о звёздах щебечет Учёный Удод.
6
Словарь о языке всех возрастов —
Тем, кто прочёл, но прыгнуть не готов.
Прочтёшь ли? Я прочёл и прыгнул в храм.
С осенних древ срывается покров —
Строкой листов, и за строкой листов,
Строкой листов, и за строкой листов, —
Зелёно-мглистых осени чернил.
Ответит небо семенами дров.
Пароль его — Незримого врата.
Запечатлён в груди Венец Венцов.
Прими ж ту боль, что предкам я принёс,
Но ведай тайну всех прочтённых слов.
Тем, кто прочёл, но прыгнуть не готов.
Прочтёшь ли? Я прочёл и прыгнул в храм.
С осенних древ срывается покров —
Строкой листов, и за строкой листов,
Строкой листов, и за строкой листов, —
Зелёно-мглистых осени чернил.
Ответит небо семенами дров.
Пароль его — Незримого врата.
Запечатлён в груди Венец Венцов.
Прими ж ту боль, что предкам я принёс,
Но ведай тайну всех прочтённых слов.
7
Узрел он целых чисел трепетанье.
Взывая, строил он — и строит — зданья.
Но Мудрость — словно Сеть (а Сеть — как Мудрость),
Иначе Лоно пропадёт в тумане.
Глас средь красот, мелодии, величья —
И винограда сахарного длани.
Ведь у творца прекраснейших пернатых
Есть музыка изящных изваяний.
Тот, в ком живёт душа, не устыдится.
По праву утро новизной поманит.
Он молвил на руинах Вавилона:
«Се — зрю я представленье Колыханий!»
Взывая, строил он — и строит — зданья.
Но Мудрость — словно Сеть (а Сеть — как Мудрость),
Иначе Лоно пропадёт в тумане.
Глас средь красот, мелодии, величья —
И винограда сахарного длани.
Ведь у творца прекраснейших пернатых
Есть музыка изящных изваяний.
Тот, в ком живёт душа, не устыдится.
По праву утро новизной поманит.
Он молвил на руинах Вавилона:
«Се — зрю я представленье Колыханий!»
8
Вчера, с успехом шествуя оттуда,
Небесных башен он отринул чудо,
Так воротясь к любимому собранью.
Иштар обряды рвать преграду будут
Для племени богов, как мы с тобою.
Какое Дядя Евы любит худо?
Коль любим мы себя — любимы Дланью.
Коль Зной Палит (и Зноя нет) повсюду —
Мы есть, но сами по себе, и с нами
Всему придёт последняя минута.
Взор отведи от дивного Харута
И от его стыдящих изумрудов!
Небесных башен он отринул чудо,
Так воротясь к любимому собранью.
Иштар обряды рвать преграду будут
Для племени богов, как мы с тобою.
Какое Дядя Евы любит худо?
Коль любим мы себя — любимы Дланью.
Коль Зной Палит (и Зноя нет) повсюду —
Мы есть, но сами по себе, и с нами
Всему придёт последняя минута.
Взор отведи от дивного Харута
И от его стыдящих изумрудов!
9
Да не обманет тебя её ног волшебство!
Верит она, что мужчинам дороже всего
Стан её, дочери речек, текущих над морем.
Зрю я Сынов Вавилона в ночи торжество —
Их, Посвящённых учителя древних — Марута,
Мастера из Вавилоновых школ одного, —
В таинства эти Хранивших Небесные Знанья:
Те ли — рабы, Господином кому — Божество?
Я же — не заперт (закрытых же — тридцать четыре)
В этом Саду, что закрылся в своё естество.
Верит она, что мужчинам дороже всего
Стан её, дочери речек, текущих над морем.
Зрю я Сынов Вавилона в ночи торжество —
Их, Посвящённых учителя древних — Марута,
Мастера из Вавилоновых школ одного, —
В таинства эти Хранивших Небесные Знанья:
Те ли — рабы, Господином кому — Божество?
Я же — не заперт (закрытых же — тридцать четыре)
В этом Саду, что закрылся в своё естество.
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.