Семь царевен у мёртвой воды

Есть забытая всем средь земель одна:
пепел, холод и волчья луна,
там в плену всё глядятся сквозь дым
семь царевен у мёртвой воды.

Осушили давно они слёзы все, –
нечем плакать застывшей красе, –
нет, не помнят родные следы
семь царевен у мёртвой воды.

Тёплый ветер раз в год тронет пряди им,
и туман чуть покроет исчадие –
и тогда оживают черты
тех царевен у мёртвой воды.

И тогда светлый сон им встречается:
так бывает порой, так случается.
И мечтают спастись от беды
семь царевен у мёртвой воды.

А всего-то поднять бы им головы,
не смотреть бы на то, чем прикованы, –
промолчат, ибо слишком горды
семь царевен у мёртвой воды.

Ты туда не глядись, и не вздумай:
станешь с ними – восьмой – и безумной.

Впрочем, близко
земля та,
и дым,
и царевны у мёртвой воды.

Музыка

Сквозь дымку иллюзий
звук вёл пианист,
этюд был чуть грустен,
негромко-лучист.

Иллюзия – это,
пожалуй, когда
ты пишешь куплеты
свои – навсегда.

Иллюзия звука –
две встречи в былом.
Молчанье – наука
не грезящих сном.

Иллюзия света –
на мраморе блик:
над смертью поэта
хохочет старик.

Иллюзия счастья –
спектр жёлтых дриад:
как мог не попасть я
на их маскарад?

Иллюзия стёрта.
И бел смятый лист.
И тихо с аккорда
снял кисть пианист.

Ненастоящий певец

Был однажды в мире певец. Песни он сочинял непростые: каждая имела свой цвет. Но не как один из семи цветов радуги, а со множеством оттенков и переливов. Словно из сказки или легенды они звучали, и не было похожих на них.

А встречались среди этих песен и такие, что могли каждый раз слышаться по-другому, совершенно меняя и оттенок, и цвет.

Каждую из песен нужно было разгадывать, как загадку, чтобы понять что-то очень важное в своей жизни.

Люди слушали певца и старались уловить цвет мелодии и смысл слов, и благодаря его необычному дару находили сокровенное в своих сердцах, то, что когда-то потеряли, но теперь вспомнили вновь. Сердца их теплели и заново учились радоваться, а глаза начинали видеть то, чего раньше увидеть не могли или не умели.

Но в конце концов людей слишком уязвила правда, заключённая в песнях певца, и они не захотели, чтобы он продолжал причинять страшную боль самым тайным струнам их душ. Люди не хотели понять, что исцеление души может нести в себе не только сладость, но и горечь. Они стали бояться его песен.

А он не умел петь иначе.

Тогда люди сказали: «Ты нарочно заставляешь нас страдать! И ты обманываешь нас, цвета в твоих песнях не настоящие. Уходи!»

И певец действительно ушёл. Он сочинял сказочные песни, потому что сам был персонажем сказки. Он перевернул страницу – и исчез в своей книге.

Вернётся ли? Этого никто не знает.

Прибалтийская сказка Сольвейг

Сменяется лист из пергамента кожей,
Запиской в бутылке, кривыми стихами,
Легенда живёт, если это возможно,
А не о чем петь – приплывайте-ка сами.

Вот было, созвал всех магистр в путь далёкий,
А если получится – в небо, за звёзды.
Ты что там читаешь? Учебник закрой-ка,
Он наше не знает – а было всё просто.

Они собирались вот в этом заливе,
Их флот – древесины невиданно твёрдой,
Они – в белых коттах, все статны, красивы, –
Храбрейшего клана, высокого рода.

«Теперь над упущенным, слышно, смеются,
Что ж, смех надувает нам парус в путь дальний!
Здесь струны морские, они не порвутся,
Лишь сменят напевы да станут печальней.

Янтарь проложил нам чудесные тропы:
Свет моря огромен, и есть курс созвездий,
Не нужно здесь суши, поэтому, чтобы
Вернуться назад, остаёшься на месте».

Случилось – суда разминулись на море,
Быть может, туман или фата-моргана,
Но только все сгинули рыцари вскоре –
Высокого рода, храбрейшего клана.

Сейчас и помимо – есть уйма преданий,
Такой уж наш край, впору в сказках топиться!
Но сказки не те, – вы же знаете сами.
И сердце всё ищет тевтонские лица…

* * *

…И ты, словно Сольвейг, всё смотришь на сосны,
И ждёшь не вернувшихся рыцарей в помощь:

На чуждых путях, не ребёнок, не взрослый, –
Наивный искатель душевных сокровищ.

Мельтор

Обманчивый (для светлых) знак взошёл
И разомкнул зелёные ресницы.
Стою над пропастью. Мне исколол
Глаза тот свет – но он же дал напиться.

И пульс холодной, из-за звёзд, руки
Мне не даёт ослышаться и сдаться.
«Тепла не жди: со звоном огоньки
Посыплются с небес в ночное царство».

«Я дам тебе вздохнуть, дам умереть,
И роскошь гибели под изумрудным светом
Заставит ледяные песни петь
И отсылать такие же лучи в неспетом».

Так говорили. Но не ты – они.
Они не знали, что тепло – не в теле.
И сердце не считает больше дни.
Молчит, ликуя: Тано – аст – таэле…

Однажды

Однажды флейта выпадет из рук,
однажды день растянется до ночи,
однажды не заплачешь, недосуг,
однажды попрощаться не захочешь.

Однажды холод скроет все шаги,
однажды не послушаются связки,
однажды скажешь: тень моя, не лги,
не будь моей, но уходи из сказки.

Однажды ты поймёшь, что в сказке – быль,
однажды ты увидишь: не во всякой.
Однажды в сотнях расчудесных миль
заметишь под намереньем бумагу.

Однажды ты один пойдёшь на бой,
от правды жгучей волю не отвадить.
Однажды ты останешься собой:
огонь – огнём, и не отнять, ни сгладить.

Принцесса Астрель

Тёмные башни замка,
Серая их окраска,
Правда или приманка,
Ты не моя сказка.
Переверну страницу,
Жизнь и такому учит.
Правда – или приснится…
Сон весь свет приручит.

Припев:
Только забыла сказка нам объяснить,
Как с чистым воздухом снова встретиться,
Как отпереть дверь домой, нарисованную мелом дверь.
И вся надежда на тонкую сумерек нить:
Помнит ещё, как идти по дождевой лестнице
Полынноволосая принцесса Астрель.

Своды из синих молний,
Свиток забрызган красным,
Что-то такое помню,
Здесь нам быть опасно.
Что же, вперёд, всё дальше,
За голубою искрой,
Нет, не в закат ярчайший.
Снова сны… так быстро…

Припев.

Лист на столе, рисунки,
Утро на старых книгах.
Вынешь мелок из сумки,
Позабудешь игры.
Путь – наверху, в Зодиаке,
Выйди во тьму из сада.
Искра давно уж – факел,
Всё будет, как надо.

Припев.

реголит

он – Далеко : на долгих плåттах,
им полон кратер Вещества –
на снимке «Lacus Levitatis»,
[в пылящем ящике стола]

02.06.23

кинцγги /= рессурекция в белом-предвечном

для моей-маленькой ки́нцу́ги-тян
распадающейся оzᛋs’kолков’ø
микро<оφ>сеточкой трещчин
: <..&с каждым разом всё мельче и мельче:
выпестовывая <sub>atom.арность>

– для этой Åнимы Белого Короля,
уjалившейся заколкой
skользского серебра –
в альбедо-лебяжье предго́ленье
<«Ø, закрой свои бледные ноги»> :
=>в льдоволоконный энергомеридиан Yuki~ø
=>в γзел ᚼ кhристаᛚᛚореIII#ттки

:разложенной на столе
в белой золе
омытой зеркальными водами

уже замешиваю я лаки
<}I{реu,? баᛚьзаматор?
Собиратель пре~atom’ов?>
:из пыльцы мунных маков
из цвета светила, за-бредшего
в мраки каïновых каверн
из меоно-кроIIIенья
– для кралиньки..

?была ли история_Ø
-моей-маленькой¿

❅/0

30/05/23

Вперёд Следующие записи