RSSЗарисовки
14 Май 2015 No Comments
рубрика: Поэзия Все произведения: Виктор Барсук
5 лет назад у меня заболел попугайчик. Он уже явно умирал, вряд ли дожил бы до утра. Как-то я вышел на кухню, он был в клетке, клетка закрывалась хорошо, дома не было никого, кроме меня. Когда я вернулся, его уже не было, и я его никогда не видел, ни живым, ни мертвым. А звали его Лойсо, и это было единственное слово, которому он научился, хотя мы пытались всей семьей.
Батя говорит, что кольские шаманы для вхождения в транс сейчас используют тетрис, не на компьютерах, конечно, а такие пультики вроде мобильника, которые еще в 90-х появились.
Единственная история, под которую стабильно засыпает младшая племянница — это баховская Чайка. Причем всегда на том моменте, когда Джонатан разбивается о скалы. Если не засыпает под нее, значит, еще не меньше часа будет бурагозить.
В переходе на Владимирской есть бомж (или кто-то похожий на бомжа), который никогда ни у кого ничего не просит, и у него даже нет коробочки для денег. Вокруг него всегда собираются кошки. Деньги ему все равно кидают, конечно, но пару раз я заставал его в тот момент, когда он уходил, и он никогда ничего не поднимал из того, что ему кидают. Непонятно, что он там вообще делает и на что живет, но улыбается он часто. А воняет от него все равно как от бомжа.
Со сновидениями меня тоже батя научил работать, еще когда я был совсем мелким, а значит, когда и книг-то особых на эту тему не продавалось. Но вот входить в сны я так и не научился как следует.
Когда я работал в психушке санитаром, один псих использовал молочные каши, чтобы делать невидимые надписи, как Ленин.
Вчера нам на склад завезли блокноты, где картинка явно хеллоуинская, с тыковками и ведьмами на метле, а написано «С новым годом!»
2014
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.