восхождение

в Вавилонский Маяк Пустоты
я вступил, прозвеня плаᛋм-доспехами
в глитче–>эхолествица иᛋ фламбᛊ`ргских мᛊчᛊй
возникает в↺кружевно
под ступнями –
фуга блеска-и-стали
<Кто их вонзает Снаружи?..> –
спиралью Ничьей…,
пропадает в кроеньи теней
за плечами
<…>
восхождение к верхнему вечеру:
Бох и Бог-II
стерегут златокровье сияний
коротая Себя
за шахматной сеткой эмали:
вместо фигур –
огоньками играют
вотивные свечи

26.04.22

Мечта коллекционера

Их даже не пытались спрятать: обе медали висели на крючках в прихожей среди верхней одежды. На стальных цепочках, биметаллические, одна — серебро в золотом кольце, другая — золото в серебряном: фоточки на Авито и близко не передавали их настоящую красоту. Я провела пальцами по рельефной поверхности и прочла древние руны, прекрасно сохранившиеся за 200 поколений с момента чеканки, хотя вряд ли кто-то кроме нас мог ещё понять их значение. На секунду меня накрыло искушение забрать их прямо сейчас, но я сочла это неспортивным. Прислушавшись к дыханию спящих, я ещё раз погладила медали — мечта коллекционера, — и неслышно покинула номер.

Мы ждали их к вечеру. В 19-45 я поставила чайник, а их шаги по лестнице услышала в две минуты девятого. Когда они позвонили, я открыла дверь и пригласила их на кухню.

— Они с собой? — перешла я к делу, разлив чай.

Один из верзил кивнул и достал ту, что в золотом кольце.

— Вторая?

— Деньги? — в тон мне спросил он: похоже, хрущёвская двушка не внушала доверия в плане моей платёжеспособности.

Я кивнула за их спины (мизансцена была тщательно просчитана мною чуть раньше). Они вывернули шеи и тут же вскочили, увидев моего угрюмого братца, стоящего в коридоре со взведённым арбалетом. Я приложила палец к губам и прищёлкнула язычком. Поняв, что обойдётся без глупостей, я прильнула всем телом к тому, что поближе, и нежно промурлыкала:

— Вы не сообщите в полицию, потому что они краденые. И даже не думай дёргаться и шуметь, у братика хорошая реакция, у меня много сюрпризов, а маму тебе лучше не будить.

Когда они переварили услышанное, я прошептала, чуть привстав на цыпочки:

— Вторая у вас?

Он мотнул головой.

— Мы отпустим вас, — продолжила я, прижимаясь к нему ещё крепче. — Обоих. Вы спуститесь в машину, возьмёте её и принесёте сюда. — Я даже не пыталась сделать вид, что не знаю, где она. — А если вы не вернётесь, — я вложила в голос всё сладострастие, на какое была способна, и почувствовала, как намокаю от возбуждения, — я причиню вам — такие — страдания, о которых вы — даже в книжках — не читали.

Я вытянулась на цыпочках, сколько могла, пощекотала языком мочку его уха, резко отстранилась и спросила совершенно другим тоном:

— Вы же умеете читать?

— Ты не понимаешь, во что ввязалась, сучка, — опомнился он, наконец. — Ты хоть знаешь, сколько они стоят на самом деле?

— Вы и близко себе этого не представляете, — улыбнулась я.

Эрик красноречиво мотнул головой в сторону двери и посторонился, не сводя с них прицел. В сердцах отпихнув упавший стул, они затопали к выходу, а когда я закрыла дверь, мы услышали их торопливые шаги по лестнице.

— Зачем ты отпустила обоих? — спросил Эрик (спасибо, братик, что не стал препираться на людях). — Теперь ищи её снова…

— Мне скууууучно, — противно протянула я, скорчив рожу, и он обречённо вздохнул.

Я засекла 20 минут — за это время даже самые тупые и нерасторопные успеют завести машину и убраться отсюда подальше. Потом аккуратно прокралась в комнату, стараясь не разбудить спящую мать, и достала из кладовки тяжёлые ножны.

«Давно же ты спал», — подумала я, накидывая портупею поверх битловки и открывая окно.

Вечерний город был прекрасен даже с пятого этажа — пока виды не перегородили убогие новостройки. Я сбросила зримый облик и взмыла вверх, чтобы в полной мере насладиться перспективой. Я не была уверена на все сто, что после такого перерыва в практике легко найду след, но даже 200 поколений с падения Имррира не заглушат кровь чародеев Мелнибонэ. Расфокусировав зрение на высоте птичьего полёта, я разглядела слабое свечение семейной реликвии в астральном спектре: эти двое не были полными идиотами и уже добрались до Окружной.

— Как же ты голоден! — сочувственно прошептала я, извлекая из ножен чёрное лезвие, испещрённое едва светящимися рунами.

Чёрный Меч причмокнул в предвкушении пищи, и я пошла на снижение.

Вперёд Следующие записи