Я пел о цветущем вереске и о том…

Я пел о цветущем вереске и о том,

как в воде отражаются звезды, как окоём

зари становится алым и золотым,

и ночь сиреневая расходится по-над ним.

И слушал меня мой пес, что бродил со мной,

и слушали волны, и подпевал козодой,

и так текло нехитро житье-бытье.

Пока я не встретил ее.

 

Она стояла над шумной белой водой –

по пояс в тумане и запахах сентября.

Она сказала мне: «Уходи, не стой –

ты знаешь, кто я и что захочу себе я».

Она говорила мне, что у Ланнон Ши

ни сердца нет, ни человечьей души.

Она сказала: «Я дам тебе песни – но

ты знаешь сам, что я захочу взамен».

И я протянул к ней руки. Так суждено.

И был сентябрь безумен и благословен.

 

У Ланнон Ши человеческой нет души,

но сердце есть, и в сердце горит огонь.

И я пою о ней, покуда я жив,

и я подползаю к ней целовать ладонь.

И в этом ее безумном вечном огне

сгораю я, как листва в осенних кострах.

Но я пою – и как же замолкнуть мне?

Но я пою – и не ведаю, что есть страх.

 

Пусть длиться недолго этому сентябрю –

пою, не смотрю, как слетается воронье.

И скоро день догорит, и я догорю.

Закончу песню, усну подле ног ее.

Возьми, возьми меня, я сгорю дотла.

Возьми из меня все то, что захочешь взять.

Лежу под небесами цвета стекла,

и она, склонившись, за руку берет, как мать.

Назад Вперёд

Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте как обрабатываются ваши данные комментариев.