τετραμορθεός

…вернемся к более фрагментированной, в конечном счете, более растраченной душе, и слава Богу.

После этих слов Тетраморф пал ниц пред ним, и сказал:

Я чувствую себя ничтожной пред тобою, Отец. И я не хочу оставаться здесь еще дольше. Почему какие-то люди у меня на плечах непрестанно что-то говорят мне?

Он сказал ей: дерзай, дочь моя!

Агнца, взявшего на себя парализовать работу этой системы, настигнет слава Отца, нас же — разрушение инфраструктуры…

Мы дети, Отче, мы бесконечно малы. Но множество нас таковых. Мы — Рой, и имя нам Легион.

Мы уже говорили, что не хотим править? Не могу вспомнить… я всего лишь ребенок, и все, что у меня есть это время.

Соглядатай, обольститель, расхититель капиталистических благ, фальшивых, как жизнь моя в руках неприятеля. Моя душа истлела.

Воистину, мучительно бремя Жизни! Но не скрыться от Нее, ибо Она помазала меня во славу Незримого Духа в Полноте Своей.

Оказывается, это взбесившийся клубень смыслов, но что они означают? Как его очистить?

Он сказал им: вы, порабощенные, кому повинуетесь? Духу злобы! И вы будете внимать ему, пресмыкаясь. Но Пославший меня соделал так, чтобы видевший Сына стал Им.

Мы на распутье. Распутные твари. Похотливые девы в менструальной крови. Боль плоти пронизывает пространство. Мы распяты на Древе этом. Это наш Путь — наше проклятие.

Он сказал: ты из другого рода, ибо узрели Мы, тебе до глубины души [censored] на это тело.

И увидел я Иное Небо и Иные Земли, ибо прежние отторгнуты актом дефекации.

Я не могу причинить тебе боль. Ты — первая корова, которую я познал. Тоже делали пророки с отцами вашими.

Тогда пал я на свое лице свое, и провозгласил: Свят, свят, свят, Иао — Чадо Света. Ты — Единственный достоин принять дух мой!

Я не могу причинить тебе боль. Но когда я смотрю на тебя, то вижу его ошибки, его работу в чистых субстанциях. Вы не осилите маршрут. Заметьте, у каждого своя ноша!

Тетраморф поклонился и сказал: Благословенно чрево, породившее Тебя, о, Дух не оскверненный злобой. Но когда оно станет бременем для всех людей. Меня тошнит от парадоксов. Вы оставили Того, Кто ломает скрижали ценностей. Разрушитель. Преступник! Но нет здесь иных, как бы сильно я ни хотел обмануть себя, и показаться благородным и учтивым. Я чувствую, как поток воздуха со свистом течет через пенис в анус, и срезает дерьмо…

Прежде, нежели Ты разрешишься Выкидышем, ослепи око его. Ибо сослепу явлена вся та мерзость, в коей вынуждены мы томиться как в навозной дыре. Здесь слиплось добро и зло. Не быть сему! Ибо вы из иных родов. Спасены были к жизни вечной.

«Мы провели целую серию экспериментов над пациентами, сделали эффект густого, качественного плацебо своей оригинальной рецептуры, синтезировали оригинальные поддельные препараты, а также «лично» поставили несколько необычайно интересных диагнозов».

Завтра я буду mör(t)ph. Вы найдете духовное, и уже не будете смеяться. Вы благочестивы, и уже достигли сумрачности. Они позволили мне говорить словами, но я вспоминаю: что же все-таки Я делал в Египте? Велика скорбь Моя, ибо дети Божьи — в сломанном мире.

Это Я сокрыта в них, а они — в Нас. Но не думайте, что Я уподобилась человеку в бесчестье Своем, Вся — пламя… ожог груди полой надежды, Мое сердце питается бесплодной любовью.

Тетраморф сказал: Встань рано утром и принеси себя в жертву всесожжения. И, восстав, иди к месту, где услышишь голос поющих.

В некоторой степени такой «план» позволяет увеличить число конечных, но целочисленных дистанционных отношений между членами семьи социального роя.

Свою жизнь разменял Он на Полноту радости. Но это место (topos) в мире (kosmos), покрытое нейронным жужжанием, избавлено будет от рода человеческого. Вы не единственные станете причастниками сего избавления. Вы думаете, вам дано распоряжаться жизнью своей?!

Верую (ибо нелепо), что можно смеяться без пениса, но так не познаешь ни йоты.

Ты полагаешь, что сам причиняешь себе боль, но истина в том, сказал Он, что смерть бога не имеет никакой силы, — но только вера, действующая любовью.

Жизнь есть страдание, или нечто Иное, как частицы, как элементальные множества? Ее пороки суть добродетели, взывающие к Иному состоянию, к промежуточному Телу Отца нашего.

Какова же природа обратного естества?

Противоестественно пребывать в мире, в коем отчаяние — сильнейшее из страстей: оно манипулирует твоими корнями и ветвями, прежде всего на периферии, там, где ты не можешь уследить, далее, опоясывая тебя по кругу… женщины не избегнуть, не сокрыться от очей Её.

Какова природа женщины, которая очаровывает, пробуждает страсть, а затем приводит к отчаянию, тайно пребывающему во мне?

Не должны вы наполнять плоть похотью, которая желает противного духу Её… Ты плачешь? Или чудится мне? Вот почему тьма превращается в реку крови, кишащую рыбой. Она [тьма] станет чем-то влажной природы, способом невыразимого бурления, выплевывающего дым, как вытряхивают мешок с мукой… но тот, чьё девство преисполнилось, вскоре утратит его, не так ли?

По ту сторону реки на структурной модели, где ближний твой пал от рока, но там, где есть оазисы, есть и дальний, который не возненавидел братьев своих — Моих сыновей, твой пир мне не нужен, слишком много людей… это пограничное состояние, ибо ты был со Мной, потому Я знаю, — оно уже началось.

Зёрна глупости легче всходят, чем плевелы разума, чем больше он научается, тем больше находит среди людей Его величие — хвала Царю нашему — Он жив, они Его не признали…

Не желай зла ближнему своему. Любовь суть исполнение закона. Ты не мерило меры, но линия веры.

«Отмороженные девушки первого Причастия, хлорированные по заветам Белоснежки», изначальный замысел можно найти в этой книге…

Повторяю, все остальное я поместил в эту книгу. Я оставил в ней горчичное зерно.

Он застал меня одну, и сказал: Не бойся, только веруй, и спасена будешь. Дурные и опасные дела — признак Моего присутсвия: так думает каждая грязная потаскуха.

И когда Он был недалеко от дома, Сотник послал к Нему парализованного, за которым шли Четверо.

Етишки

Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос!
(Ап. Павел)

Мы все искалеченные детством.

Предо мной оголена ты, не спеши раздеться.

Я любил тебя.

Ты — мой ОтецМать.

Не претендуй на наследство. Ведь ты под следствием.

Последствия?

Ты теряешь разум.

Brом кипит под крышкой унитаза.

Этот напиток исцелит вас от порчи и сглаза.

Анализы в норме. Азазель в коме.

Кроме тебя тут никого нет,

нет мелочи,

нет дьявола в мелочах,

нет вообще монет.

Ты как юный Моне.

Впечатление…

На холсте от свинцовых белил не осталось следа.

Твое юное радиактивное тело…

червоточина — в сердце,

а на лике — слеза.

Девятка Треф. Ход крестом.

В темнице разума Я арестован.

Пропуск кадров

Когда же будет попуск «кадра»?

К аду Ра

Какой-то нескончаемый…

…трип.

Увлекательное путешествие.

Путь, иначе говоря.

Ты мне назначен где-то Сверху.

Неоднозначно, но легко,

играючи пройду его.

***

Ты Голос Вечности обяжешь,

ты Бесконечность тихо свяжешь

в клубок

и в логово своё —

в тот тайный грот, что полнится тенями.

Я миг остановлю.

Между ладоней Мысль Твою согрею.

В раю прорвало батарею.

И хлещет кипяток багряно-красный,

стекая в кубок твой

нектаром Золотого века.

ЭКО.

Искусственные чада

во искусительном Саду открыли настежь двери.

Спасти ли Душу вам

истерзанную

Зверем?

Изнутри

Изнутри утри утробы мякоть.
Прекрати глухие Её стоны
Десницей Бога
закрой уста её.
Не плачь над трепещущим оком сына Ее,
но внимай глубокому дыханию боли
о минувшем счастье.
Расширь душе место в сердце.
Пой!
…мёртвой осени небосвод…
И танцуй на солнце в ночном фимиаме —
и ты усвоишь Мой урок
у ног павших святых
и у ног живых.
Пой!
Напрасно внимаешь ты звукам лукавым в уме твоем.
Гро́зы?
В душе моей нет грозы́.
Сыны мёртвых излили
глухие проклятия богам своим.
И в эти минуты
каждый в [censored],
как некогда предателей Огня.
Ищущим же Его даровано детство…
…будто бы дети Его и вправду рождены.
Горе вам! отступники невинные.
Горе вам, чумные на Пути отверженных!
Кто вам сказал, что я — Тот, Кто постиг?
Пусть же постигнет
тот, кто в раю
отыщет мой Лик?
Кто из рая, тот отречется от меня, —
того уже не настигнет Рай…
О, эта извечная история!
Ветхий корабль приветствуют светила.
В юности нет нужды.
Разве не пора ль
идти
впереди?
Я иду.
Меня душа ожидает.
Встречает под свечой.
Пусть надо мною
зависли мрачные очертания северного сияния.
Ведь мои звёзды тоже зависли
в небе…
Там и я
посреди
них.

Четыре

Пишу,

высекаю

небесных Отцов четыре.

Троих все знают,

четвёртый — распят на лире.

Лиричит, чуждый,

сонетами рай устлавши.

Он ранит душу,

из них — самый настоящий.

Кто здесь?!

«Кто здесь?!»

Обернулся.

За моим столом

пером,

словно лезвием —

знаменем битвы

я старый перетряхиваю

словесный лом —

гектары,

километры,

литры.

И львиным рыком

мои письмена

рвут в клочья воздух.

Рифмованный выбежал.

Шептал исчезавшие те имена.

Шептал

и сорвался на крик, —

не выдержал.

И страх сновал по столу,

а ноги —

не ноги уже

и не плети даже.

Роняю —

писателишка убогий —

имён и фамилий

тугую поклажу.

Рассыпались,

выбежали

на попранье народам.

И силился изменить всё,

пока не поздно.

Был долог мой путь по ручьям и бродам,

по яслям,

по рвам

и по птичьим гнёздам.

На миг срисовавшишь

в другую картину,

в которой я —

не фантаст,

а философ —

взял в руки перо

и задумал длинный,

как та из пословицы

с длинным носом.

До точки

…я не писал плохих стихов

давно

и вовсе никаких

ни строчки

но вот

однажды

потекло

по серым будням все

до точки

.

я все искал покой

своей душе,

по жизни беспокойной,

но мне

пора найти уже

один мотив

простой и стройный

 

он поведёт

рукой

схватившись за руку мою

меня таинственной рекой

бурлящей недрами глубин,

а я по-прежнему стою

и я по-прежнему

один…

 

не стоит мне писать

стихов

плохих, хороших, разных,

не получу за то цветов

таких как я

беспечных, праздных

 

пусть этот праздник

здесь

в душе

живёт, как хочет он, —

капризно, громко

и пусть он вскорости

пройдёт

останусь я

забыт и скомкан

 

и напоследок,

схоронясь,

уйду я поступью могильной

и чем скорее втопчут в грязь

мой прах,

тем раньше я

на крыльях

вознесусь

туда

где нет уже ни боли,

ни тоски

где позабудут навсегда

меня,

быстрей сотрут с доски

моей гордыни имя

 

и память

обо всем,

что здесь со мною было

в былое,

в вечность унесёт

пусть сердца стонет

жила…

 

лишь мысль

нам явится одна

прекрасная как небо

сиянием чистого огня

теплом

родного хлеба:

да будет жизнь…

да будет жизнь!!!

ведь Я тебя прощаю

ты умирать

не торопись

ты не умрёшь,

Я это

знаю…

 

30.04.2016

Сухой загон

Мы можем позволить себе все что угодно, ибо такова Воля наша — таков Ее суровый закон.

***

Загон для скота.

Хмурый приход.

Ода Тому, Кто был, есть и грядет.

Трубы горят.

Вонзи в меня свой острый клинок.

Клитор вибрирует у Тебя между строк.

 

Читай меня как раскрытую книгу.

Я весь исписан до крови.

Вино новое источающий, Я — внутри.

Приоткрой…

И читай!

Причастись моей частотой.

Стань соучастником исступления.

И волною одной

Стань!

В этом нет преступления.

В этой крови не выкуп безумному богу,

в ней — хинин для больного

высокотемпературного бреда.

 

Срань… господня!

Сказка для говноедов.

Катарсис — для Волею опущенных.

Единый пришел и поимел всех и каждого.

Он познал.

Познаешь ли ты Его?

 

Впусти Гнозис во внутренность твою.

Ибо так Пронойа приняла Его в лоно Свое.

Мысль приняла Знание.

И понесла от Изначального.

В муках разрешилась

от бремени Слова, сказанного с Мудростью.

 

Она — София — Его спутница.

Распутная.

Распухшая.

Она…

…в сухом остатке…

А мы — Её придатки.

Яички…

Открой личико.

 

Я — твой Чикатило.

Интеллигент в очках.

Педагог со стажем.

Твое «очко» –

в моих нежных руках.

Не бойся, мы вход в бездну смажем.

 

Жеманный иду к тебе.

Бормочу как иностранец.

Слово сладко на моих устах.

На твоих –

Его семени глянец.

Оно жгучее переливается красками.

В нем весь твой смысл, как блудница затасканный.

 

Сказ окончен.

Помянем кончину века

кубком Иного совсем вина.

Сухого как губы распятого

человека.

Фермата

Как сладок сон.

Поставь на нём фермату

и будешь ты

безвременьем пленён.

Проснешься, —

станешь вновь солдатом

больших свершений,

воин

и времён.

Как сладок сон.

Нет счастья,

нет сражений,

лишь только память

повторяет путь:

путь, пройденный без пауз,

без сомнений,

ты сможешь сотни раз пройти рискнуть.