Новая Ересь. Плесневелый пролог

Этот воскресный закат накануне сочельника звучал как сиплый джаз – в холодное стекло ветвями яблонь, что густо росли в саду под усадьбой. Нашим родовым гнездом. Когда-то, подобно коршуну, я хотела утащить Димьена в свою усадьбу, вцепившись в него когтями. И так и вышло. Теперь это уже не Дом Ашеров, а скорее родовое поместье Тессье-Эшпулов.

Но в Средние Века нас бы назвали вестниками чумы.

Я услышала шуршащие крылья дрона издалека.

— Ну вот, и мина на подлёте – сообщаю Димьену, направляясь к балконной двери. В ЭФИРЕ тем временем звучат свежие данные, доносящиеся из комнаты:

На 24 декабря выявлено 49 118 заболевших, из них зафиксировано 763 случая полного оплесневения. Всего на сегодняшний день в Метароссии выявлено 3 992 706 случаев молдинга. За весь период зафиксировано 573 659 летальных исходов. Правитель Влад Имир постановил новые ограничения, которые вступят силу завтра же, 25 декабря. Чтобы не заразиться молдингом нахождение в пластике в любых общественных местах по-прежнему обязательно.

Влад Имир официально заявил, что каждый, кто проигнорирует пластик, будет оштрафован, принудительно задержан и по необходимости – госпитализирован.

Кто бы мог подумать, что они наденут на нас упаковку, чтобы как говорится, хлеб не заплесневел раньше времени, это прежде всего касалось работников абсолютно всех учреждений, и сферы обслуживания, вдобавок правитель заявил, что тем, кто имплантирует ШЛЯПУ будет намного легче работать в пластике. А по улицам тем временем распыляют стерильный дождь.

Сперва на нас надели намордники, а затем что, и полностью запакуют в пластик, как хлеб? Можно было решить, что я негодую, но я с ужасом представила, как по улицам ходят запакованные в пластик, люди, и мне стало не по себе, каждый раз средства защиты пугали меня, и главное – я знала – они не нужны мне, но мне не позволят просто так выделяться. Приходилось как и всем, носить пластик.

Это маски, оснащённые фильтрами, забрала из прозрачного пластика на всё лицо, как у химиков что работают с опасными материалами, такие забрала необходимы потому что органы зрения тоже уязвимы, споры слишком незримые, они могут внедриться через глазную сетчатку. Молдинг так и работает – он захватывает и поражает.

Сейчас и в Ноге не потопчешься. Даже комплекс ТЕЛО закрылся на карантин. До этого публику ещё пропускали в пластике, многие приходили в полностью закрытых костюмах, по типу тех, что у кассиров в супермаркетах, вот только для тусовок такие костюмы значительно проапгрейдили, в Ноге, где козырять носками сквозь прозрачную обувь считалось обычным делом, костюмы и вовсе смотрелись органично, а вот в Анусе носили исключительно узкий и эластичный, как змеиная чешуя, элопластик, таких даже пускали в анальные проходы – ведь именно там, за сжимающимися с чавканьем, как сфинктер, дверями и происходило самое интересное, ради чего посетители обычно и приходили тусить в Анус.

Но и в Ноге не обошлось без фетиша. Например ногасосы просто обожают это заведение в Ленинбурге, да что там в Ленинбурге! Со всего мира съезжаются, хотя есть и вторая Нога, Ноги нынче весьма популярны. А как извращаются любители козырнуть носками! Вы бы только видели! Чего только не напридумывали – носки скитлс, носки с подвывертами, полностью прозрачную обувь, включая подошву, но всё равно никто не переплюнет Ромэо, так как только у него можно подцепить тот самый изысканный деликатес – галлюциногенный грибок – прямиком с цыганской ноги. Ромэо был теперь видной фигурой, с каждым годом он всё больше напоминал маститого грубого барона. И одевался соответствующе — в национальную рубаху, но с мафиозным прикидом, пытаясь косить то ли под Лицо со шрамом, то ли под Аль Капоне.

А теперь у нас остаются только два развлечения – ШЛЯПА и Расширения. Молдинг уже успели окрестить Чёрной Плесенью, намекая на чуму и чахотку Средних веков. Одним из опасных симптомов заражения молдингом был сиплый кашель, но оплесневали далеко не все, некоторые являлись лишь носителями, распространяя споры даже сами того не подозревая, так как порой молдинг протекал совсем бессимптомно. Пластик носили, чтобы не заразиться через споры, распылённые в воздухе, которые выхаркивали больные или носители. Если вдохнуть споры – заражение неизбежно, но кто-то и вовсе не подавал признаков молдинга, даже контактируя со споровыми. Кто-то же побеждал молдинг путём мутаций, которые порой приобретали самые неприглядные формы. Казалось бы, в мире, где и так испокон веков полным полно мутантов, к которым только сейчас привыкали относиться толерантно, ещё один вид не должен никого удивить. Но нет, в этот раз всё серьёзно.

Сперва никто не знал, что является причиной пандемии, и почему она столь стремительно распространяется, но вскрытие первого погибшего, ставшего жертвой молдинга показало, что в его лёгких поселился грибок, похожий на плесень, которая принималась поражать сперва дыхательные пути, а затем и весь организм, просто потому что споры попадали в дыхательные пути, но оказалось, что не у всех это работает так, у кого-то плесень оседала в других органах, игнорируя лёгкие, кто-то даже не замечал, что в нём поселилась плесень, пока не становилось слишком поздно, легче было определить тех, кто спорил, споровые вычислялись по кашлю, их даже можно было попробовать вылечить. Но вакцины от молдинга на данный момент не существовало. Последней стадией болезни был летальный исход — полное оплесневение, организм просто пожирался молдингом.

Все боялись заплесневеть, как хлеб, но по иронии судьбы, хранили себя в целлофане. С ростом пандемии стали выпускать лёгкие защитные маски с системой вентиляции, но когда выяснилось, что молдингом можно заразиться через сетчатку глаз, появились забрала на всё лицо, пластиковый шлем. В это же время стали вводить ограничения, и устанавливать на улицах обеззараживающие распылители.

Ну что ж, всё логично — у них карантин, полная изоляция, пластик, а у нас – туса во время вируса, декаданс-пати в Вельветовом Бункере моей покойной бабули — Графини де Моль.

Но я не потираю ручки, я хладнокровна, как змея и более чем, я не ношу пластик, у меня иммунитет к плесени – тогда я думала, что просто приняла некачественные ремантадинки, мне казалось, что меня хотят отравить, я была Бледной Молью, которую травили нафталином и диклофосом, пытаясь всячески изжить из своих серверов, но я всегда возвращалась – лукавая, словно трикстер. Я входила в Трипнет с помощью комолда, и до сих пор поставляю его стекловатникам. В тот скорее судьбоносный, нежели роковой день, или точнее, ночь, мой комолд схлестнулся с молдингом в смертельной битве. И победил. А я научилась управлять молями, которые жили в комоде годами.

В укрытом снегом саду алели сморщенные яблоки, почти как в августе, когда началось всё это безобразие. Я стою на широком, засыпанном метелью балконе, не обращая внимание на крики Димьена одеться теплее. Я же всё-таки самошит, мать его, что мне какой-то холод, если даже смерть – не помеха. А вскоре внутри и вовсе полыхнёт холодный огонь – когда мы взорвём спэйс. Богомол откладывает мину прямо на верхнюю часть балконной решётки, предварительно смахнув с неё снег, и тут же летит по своим делам, наверное, откладывать следующую, динамично взмахивая крыльями. Я подхожу к месту, где дрон отложил кладку и открепляю вместе с клейким сплавом, похожим на сопли фантастического существа, небольшой тщательно запакованный вакуумный зиплок.

В нём — нелегальные расширения для ШЛЯПЫ. Но у меня ШЛЯПЫ нет, а Димьену она не нужна – у него есть кое-что покруче. У меня, кстати, тоже. Ведь я декстер.

Да-да, пользоваться Трипнетом можно даже без ШЛЯПЫ, правда нелегально, и простыми благами ЭФИРА конечно ты не воспользуешься, но у тебя ведь есть этот старенький девайс – гифайз, и многие отдают предпочтения именно ему. А вот диссоциаторы всех мастей могут входить в Трипнет и без ШЛЯПЫ, да что там, в Трипнет, на Изнанку не хотите ли? Главное — не застрять в гаввахе.

Кто-то искал приключений на свою голову – и надо же – находил – теперь это – ШЛЯПЫ, но ШЛЯПЫ это что, вот расширения – это другое дело, даже если у тебя нет ШЛЯПЫ. Ты можешь купить для неё расширение на нелегальном портале Харибда, поскольку на легальном портале без регистрационного номера твоей ШЛЯПЫ тебе его просто не продадут, а всё почему — да потому что расширение без ШЛЯПЫ на всех, кроме диссоциаторов, действует как наркотик. ШЛЯПА же блокирует психотропное действие на рецепторы, позволяя глубже погружаться на уровни трипнета – там где в вельветовых трущобах тебя поджидают шлюхи, одетые в синий бархат, у тебя на ладони уже две таблетки – добро пожаловать в криогенную капсулу, дружок.

Я была безликим ватником под ником Бледная Моль, ломая сервера ЭФИРА, чтобы попасть в Трипнет. И так, барахтаясь в чужих трипах, я вдруг загорелась идеей создать свои собственные. Нелегальные. Трипы из родового гнезда. Бархатный фашизм. Декадентскую плесень. Комолд.

Сегодня мы снова проведём сеанс вместе с Димьеном. Похоже, либо в Институте об этом не знают, либо ему уже всё сходит с рук, тему Института мы стараемся не затрагивать, равно как и тему Ордена, просто потому, что нас могут подслушивать, за нами могут следить, со слежкой я уже сталкивалась, так что это вовсе не паранойя.

В чужих трипах есть особая прелесть, если ты совсем новичок. Если же опытный декстер, а то и вовсе – сверхасфиксит — то тебе захочется большего, и сам не заметишь, как найдёшь вход на Изнанку, да-да, прямо в Трипнете существуют лазейки, вот только придётся пройти целые слои гавваха. Постараться не увязнуть в этой грязи. В слоях гавваха слишком шумно, это ведь всё ещё первичная стадия, нигредо, которую проходит гаввах, чтобы в итоге стать чистым светом, кайфом для Дживи Аша. Вы представьте, когда бог храпит от гавваха заливаясь в вибро слюнях, вы тут срёте на свою мать землю.

А если тебе повезёт – можно залететь прямиком на Сгоревший Свет, тут тебе устроят экскурсию по переработке личной силы в энергию, и создании конструкта из жизненного опыта, записав его на Бинты. Бинты наматывают на бобины и вечно вращают, пока те окончательно не порвутся, но даже такая труха становится основой чего-то нового, многие просто желают поскорее окончить своё бобинное влачение и перейти в новую форму, превратиться в квантовую пыль, окончательно слившись с информацией.

Сервера бобин не вечны, да, такое движение поддерживает систему, но на смену одного приходит другой, там, где освободилось место – его займёт кто-то новый, а вот сама информация как раз вечна. Поэтому каторга после смерти – это действительно пытка, только самошитель или самошит избежит такой участи, и когда декстер видит что произойдёт с его сущностью после смерти, он тот час же либо впадает в панику, либо в практики, а кто-то анализирует увиденное и ищет пути освобождения. Сохранить сущность можно, но для этого действительно придётся хорошо потрудиться.

— Мы с тобой декадент-панки, Димьен. — Распаковав пластик, я извлекла из него звездолёт, протягивая вторую мину Димьену. Фиолетовый, скрученный и иссушенный как старческая высохшая плоть, его называют триполетом, во-первых, при сжигании от него исходит фиолетовый дым, который мы в себя незамедлительно втягиваем, а во-вторых, потому что прямиков в трип отправляешься. Триполет-триполёт. Полетели в трип-nеt.

— Да, кутим по-декадентски, развлекаясь на костях мира, которые скоро проломятся, пока мир медленно оплесневает. – приняв у меня мину, он направился к патефону, чтобы поставить новую пластинку. Некоторые из них достались мне от бабули, а некоторые я достала самостоятельно, оказалось, Димьен тоже большой поклонник винила. Слушать эту французскую певицу, голос которой даже не смотря на осипшую иглу, звучал кристально чисто, подобно скользкому льду, было всё равно, что сношаться слухом. Её игра голосом была похожа на секс, словно сам слух испытывает предоргазменные сладкие фрикции, или зарождающееся возбуждение, щекочущее внутренности, норовясь выползти на поверхность, как змеи после спячки.

Дым триполета смешивается с благовониями, которые я натаскала из Пячень, опьяняя нас вельветовыми муками. Кто-то их пожирает, но мы что, варвары что ли? Мы предпочитаем огонь. Самое главное, что сгорая в пламени, дым, втянутый в нас, становится холодным огнём, как ледяные хексы над полями фосфенов, где хексовые пиксельные пчёлы распыляют кокаиновый мёд, чтобы фосфены сложились в хексовую решётку и стали фасетами.

Каждый раз, уничтожая звездолёт, разогнанный спэйс-тягой, мы улетаем в космос. Вот так мы пляшем.

Как правило, ШЛЯПА сама настраивает фосфены таким образом, что они могут как дополнять реальность, так и конструировать визуальный мир, создавая его проекцию, наложенную поверх мира реального, прямо у тебя в сознании – твои визоры – это глаза. Всего лишь. Всего лишь нужно вживить ШЛЯПУ.

Одел шляпу – и ты в ЭФИРЕ. Только вот знаешь, дружок, так они могут отслеживать твои мысли, да что там, даже если ты не интересен спецслужбам или великим комбинаторам, за твоими мыслями могут следить, находятся такие умельцы, кто способен пролезть тебе в голову, будь ты в ЭФИРЕ и выложить вырванную прямиком оттуда запись на нелегальный портал tраХниMozг.

Часто настройка фосфенов при скуривании звездолёта сопровождается у меня видением в котором погибает целая раса. Вот космический корабль с экипажем готовится выпустить споры, начать колонизацию, но в пространстве стерильных лабораторий с кислой средой, где растут гигантские грибницы, умелые руки отработанным движением срывают будущих колонизаторов, чтобы иссушить их и отправить заказчику. Для грибницы ты – космический корабль, а для кого-то просто убиение.

Если хочешь знать, откуда я это знаю, спроси у Димьена. Он – сотрудник Института.

А я состою в Ордене Ковра. И я – самошит.

Когда Хасан и несколько сестёр Марли остались одни, сестры извлекли его из брони, сняли с него халат, размотали обмотки Лазаря — у меня на глазах Хасан из вечно грозного старца превратился в немочного, мироточащего, и – надо же – блаженного.

— Он мироточит, он мироточит! – причитали сёстры и кланялись.

Я пока что не знала обычаев Ордена, я здесь недавно, каждому, кто готовился в самошиты, полагалась такая встреча. Они должны были понять, что Хасан – самый первый самошит в мире, Достойнейший из достойных, но ему пришлось заплатить свою цену – его прокажённая кожа, укрытая шрамами говорила красноречивее слов, они теперь знали, зачем ему трубки на броне. Ифритовый гонг. Ифритовый гомон, испускает нектар, распыляет ифритное мироточение над коврами шайтана, чтобы получить особую смесь – шайтан с ифритовыми смолами.

Из Хасана мироточили смолы, он был подобен сморщенному дереву, что сочится.

Теперь, когда я извлекала звездолёт, то почему-то вспомнила именно тело Хасана и вдруг по иронии судьбы сравнила его с продуктом Харибды, с детищем Института.

Мы раскурили этот звездолёт на двоих. Разделили этот полёт.

Мы летели сквозь ледяные хексы на тяге холодного огня, из приправленного звездолётом, спэйса. Спэйс – это кустарный шайтан, но почему-то именно он, а не чистый шайтан, даже не в Пячнях, а только что срезанный – не даёт такой мощи холодного огня, но на этой тяге можно унестись куда захочешь, особенно, если ты декстер.

Мир оледенел, покрылся льдом даже сад с гнилыми яблоками, сморщенные, оледеневшие, просвечивающие алым – они напоминали зёрна граната в хрустале.

А мы несёмся на спэйс-тяге, куда-то за границы Трипнета. Вот так и летим, путешествуем на Изнанку, и оттуда вещам, просачиваясь в ЭФИР, есть тут одно место, называется оно Мекка Забвения, оттуда растёт исток – это проекция усадьбы, пиксель пространства Изнанки, всего лишь пиксель здесь. И целая усадьба – там – как карманная мини вселенная, представь что можешь спрятать свой дом в подпространстве, это как карман десны, только круче, этот карман не докучает, главное – не светить им почём зря, в этот карман могли входить мы с Димьеном, и все, кого мы туда приглашали, там стояли защиты – войти могло только существо приглашённое.

Я очистилась – вот оно – да, теперь я чиста словно лист, и зима за окном — как мои волосы, что поседели из-за того, что я пережила Кокон.

В Ордене, чтобы стать самошитом, чтобы сшить себя заново – нужно сперва умереть.

Как вы понимаете, орден Ковра с нитями связан непосредственно.

Наставник говорил нам – существуют нити мира – вибрации света, звука, излучения, излучение –тоже свет, незримый человеческим оком, спектр, всё состоит из света, не видимого нами, но ежели мы прозреем, ежели мы выпадем из жизни в лоно смерти – мы увидим, как скроен мир, и я тогда поняла о чём он глаголит, я уже проживала это.

— Запомни, сказал Хасан – Воля создаёт намерение, а намерение создаёт действие. Что тебе тягаться с силой – ты сама должна стать силой. Что тебе тягаться со смертью – ты сама должна стать смертью. Кара – вовсе не кара, а испытание – пройдёшь его или умрёшь, навечно, понимаешь, о чём я? Чтобы стать самошитом, ты должна от всего отречься, сконцентрироваться на своей воле, иначе ты всё провалишь, тебе нужно увидеть нити, не вздумай лететь на свет, всё можно сделать быстрее, достаточно увидеть светом – наши фосфены – это разметочная решётка для света, мы можем видеть в световом или звуковом спектре, просто никогда не делали этого, верно? Вот, ШЛЯПА например – это как раз прототип светового видения.

— Как же ярко я горю, чёрт побери, я не могу остановиться, что же мне делать? Я не хочу догорать так быстро. – тогда сказала я робко Хасану.

— Возможно тебе нужно сгореть дотла. — он промолчал, добавив властно — Чтобы возродиться. Фениксы не рождаются из пустоты, они рождаются из горстки пепла самих себя. От самошита не остаётся даже такой лужицы, он полностью исчезает, чтобы вновь появиться.

Каково это – быть самошитом? Думаешь, бессмертие достигается просто? Я бы сказала – бессмертие возможно, но я теперь знаю, почему не каждый может его достичь. У всего во вселенной есть законы по которым оно существует. И смерть – один из них, протокол, который можно обойти, если ты достаточно прокачался, ну или же тебе повезло, дуракам везёт, знаешь ли.

Я вещаю нелегальные мысли в ЭФИР.

Медные вибрации про_светов сверкают подобно янтарному мёду, стекают массивным руном, скользким и липким, затекая под оболочку, жаля неизбежно мощно, когда мы входим в этот сиплый оргазм пластинки.

Засыпай под информационный шум, через ШЛЯПУ я проникаю в твоё сознание, и нашёптываю тебе на ушко свои нелегальные мысли.